Шарль Перро - Сергей Бойко

«…Я забыл вам рассказать, как мой брат, главный сборщик финансов в Париже, был отстранен от должности и что мы сделали (но безуспешно), чтобы вернуть к нему доброе расположение Кольбера…

Мой брат, долгое время пробывший приказчиком по разовым делам, купил должность главного сборщика… Он пробыл в этой должности десять лет, с 1654 по 1664 год. Все это время поступления были настолько трудными, что в начале 1654 года брат оказался в опережении на 400 тысяч ливров, что произошло, в частности, потому, что король отдал народу все, что должно было быть остатками подати за эти десять лет; замечательная новость, если бы она не делалась в ущерб главным сборщикам, которым принадлежали эти остатки. Фуке, бывший в то время суперинтендантом, не делал и не сделал ничего для возмещения остатков, бесплатно отданных народу. Поэтому, когда на место Фуке был назначен Кольбер, весь Париж, особенно деловые люди, приходили к брату с поздравлениями, так как знали об их старой дружбе (брата и Кольбера). Однако продвижение Кольбера по службе стало полным крахом моего брата. Складывалось впечатление, что авторитет честного человека, который Кольбер хотел создать себе у короля, привел к тому, что он создавал для брата трудности, каких не создавал ни для кого другого.

Так как брат подвергался страшным гонениям теми, кому был должен, то он рассчитывал, что в ходе 1664 года сможет собрать деньги, чтобы вернуть самые неотложные долги. Но Кольбер, строго следивший за порядком и правилами уплаты в королевскую сокровищницу, был предупрежден Оливье, привратником, о том, что мой брат не заплатил сполна, и захотел узнать причину. Кольбер вызвал меня и самым дружеским тоном спросил: „Почему ваш брат не вносит плату, как было условлено? Я недоволен этим беспорядком“. Я ответил, что очень удивлен, так как уже не знаком с делами брата, и что я сейчас же пойду искать его, чтобы поставить его в известность; что я прошу, однако, проявлять к брату такое же доброе расположение, как и раньше. Затем я вернулся к Кольберу рассказать то, что узнал от брата, сказав, что он сейчас оказался в таком положении потому, что ему не вернули фонд остатков. Получив такой ответ, Кольбер на следующий же день продал место главного сборщика Соннэну за гораздо меньшую плату, чем оно стоило и чем покупал его брат. В тот же день он поручил интенданту по финансам Морэну, чтобы мой брат сделал отчет о своей работе за эти годы. Все это происходило в чрезвычайно сложной обстановке и сильно испугало всех финансистов. Во время ходатайств брата перед Кольбером тот ему сказал: „Пусть ваш брат говорит со мной о ваших делах“. На следующее утро я пришел в его кабинет и сказал, что, конечно, мой брат был не прав, беря средства текущего года для погашения долга предыдущих лет, но что ошибку эту можно исправить, что он боится попасть в долговую тюрьму, что все это причиняет смертельную боль его жене и семье, что ему, по правде говоря, задолжал большие суммы король, и если бы они были ему возвращены, этого несчастья не произошло бы. Я долго убеждал его, приводя разные доводы, но все это не понравилось Кольберу, и он посоветовал мне заниматься своим делом и подумать, смогу ли я дальше работать в строительной службе, и если я этого хочу, то не говорить с ним более о делах брата. Я ответил, что нет у меня иного выхода, чем замолчать и полностью подчиниться его воле. Брат после этого разговора еще долго обращался с просьбами, давая всяческие разъяснения, вплоть до того, что, по его подсчетам, король ему должен более 300 тысяч ливров. Во время всех этих хлопот Кольбер вновь сказал брату, чтобы я пришел поговорить. Когда я к нему явился, он сказал мне: „Ваш брат очень умный человек, я давно его знаю, и он знает, что я его старый друг. Но эта проделка, которую он сделал…“ Я спросил, о чем это он. „О том, что он деньгами этого года наполовину погасил старые долги, а теперь требует их полностью вернуть“. — „Как! — вскричал я. — Можете ли вы думать такое о человеке, которого давно знаете и называете другом? Мой брат перенесет бедность, но не вынесет, если в ваших глазах прослывет нечестным человеком!“ Я ушел.

Затем у меня еще были беседы с Кольбером, которые не привели ни к чему кроме того, что он закрыл мне рот, как уже было однажды. Наконец я попросил его дать брату хотя бы мелкое поручение, чтобы он смог существовать. Но брат остался ни с чем».

…20 декабря 1664 года завершился наконец процесс над Фуке. Палата правосудия вынесла вердикт: пожизненное изгнание с конфискацией имущества. Король же, сославшись на то, что Фуке известны государственные тайны, заменил изгнание пожизненным заключением…

1665 год

Сохранился портрет Шарля Перро, написанный в 1665 году. Гравюра Банде по рисунку Ле Бруна. С портрета смотрит на нас чрезвычайно сильная личность. У Перро твердый, несколько надменный взгляд. Он полон решительности и силы.

Парика нет. У него свои густые волосы до плеч, завитые внизу широкими кольцами. Брови широкие, кустистые. Две глубокие складки между бровей. Еще две ярко очерченные складки у носа спускаются вниз. Нос прямой, полный, с широкими ноздрями. Изящные, ровно подстриженные усики. Подбородок острый, губы твердо сжаты.

На Шарле дорогой камзол. От горла к груди спускается накрахмаленный воротник.

Перро изображен вполоборота. Портрет заключен в овал, по которому идут крупные буквы: «Шарль Перро, консультант короля, генерал-контролер построек».

Это далеко не все его должности. Диапазон деятельности Шарля очень широк, и братья восхищаются его восхождением по лестнице власти. Когда после очередной неудачи в разговоре с Кольбером о делах Пьера все братья встретились, чтобы обсудить положение, Пьер, услышав, что Шарль хочет без приглашения сам идти к Кольберу и поговорить с ним на высоких тонах, сказал ему:

— Не надо, брат! Ты сейчас в фаворе, тебя любит Кольбер, к тебе благоволит король. Но знаешь ли ты, как шатко положение фаворита? Знаешь ли ты, сколько своих бывших любимцев, не моргнув глазом, погубил король?

Пьера поддержал Клод:

— Слыхал ли ты об изгнании Барада и Сен-Симона, о пострижении мадемуазель де Лафайет, о позоре госпожи д’Отфор, о мучительной смерти де Шале, почти ребенка? Все они исчезли, словно подхваченные порывом ветра по приказанию, которое Ришелье дал своему властелину. Без королевской милости их жизнь протекала бы мирно. Милость же эта таит в себе смерть, она — яд! Посмотри на ковер с изображением Семелы. Фаворитки Людовика XIV подобны этой женщине: расположение короля так же губительно, как огонь, который слепит, поражает ее.

И Шарль вспомнил, что Семела — в древнегреческой мифологии дочь фиванского царя Кадма и возлюбленная Зевса — пожелала однажды увидеть своего возлюбленного не в том виде, в каком он обычно являлся, но во всем величии бога. И Зевс выполнил ее просьбу: явился в сверкании молний, которые и испепелили Семелу.