Тысячелетие - Джон Варли

В голосе де Лизла был неописуемый ужас-- он выплескивался наружу, явственно ощутимый, несмотря на плохонькое качество записи.

Сказать, что мы были ошеломлены, значит ничего не сказать. Никто из нас в жизни не слыхал подобных воплей на пленках РС. Страх, напряжение-- сколько угодно. Они не роботы-- те парни, что водят самолеты. Они стараются (чисто рефлекторно, как мне кажется), скрыть свое смятение в такие минуты, но эмоции прорываются наружу.

Нет. Все равно непонятно. Я привык к героизму летчиков или, по крайней мере, к стоицизму, но и паникой меня не удивишь. Пилоты такие же люди, как и мы. У них бывают душевные невзгоды, проблемы с выпивкой, семейные неурядицы. И свихнуться они тоже могут-- но только не во время аварии в воздухе.

Да им попросту некогда! Даже пассажиры не успевают спятить так быстро. Я тоже помню фильм "Аэропорт", однако в жизни все иначе. В первые мгновения после удара могут раздаться крики, кто-то повскакивает с мест, но в скором времени наступает реакция. Люди просто сидят, остолбенелые, в своих креслах и ждут. Они не знают, что делать. И поэтому обычно не делают ничего. Они становятся очень послушными, они жадно ждут приказаний от бортпроводников и беспрекословно их выполняют. И только если аварийная ситуация затягивается и у них успевают созреть какие-нибудь бредовые планы спасения-- только тогда их приходится усмирять.

Уэйн де Лизл просто не мог так свихнуться за такой короткий срок.

Чтобы за тридцать три секунды опытный пилот, ответственный человек, не побоявшийся расстегнуть ремни и выйти к пассажирам в салон самолета, который мотало, как катящийся с горы камень,-чтобы за тридцать три секунды он превратился в слабоумного... в труса, вопящего, что они все мертвые? Мертвые и обгорелые.

Обсуждение затянулось надолго.

Джерри: "А может, они и правда были мертвые? Если, к примеру, в фюзеляже пробило брешь. Ведь некоторые тела и обломки мы нашли далеко от места крушения".

Версию с ходу отвергли, да Джерри на ней и не настаивал. Если бы салон разгерметизировался, дверь в кабину снесло бы ко всем чертям, и де Лизла вместе с ней. Кого-то из пассажиров, конечно, могло вышвырнуть наружу потоком выходящего воздуха, но все прочие остались бы живы. Самолет снизился уже до пяти тысяч футов, так что пассажирам не грозила ни декомпрессия, ни нехватка кислорода.

Крейг: "Он сказал, они были обгорелые. Быть может, пожар в салоне начался раньше, чем де Лизл туда вышел?"

Эли: "В салоне первого класса? Не верю! Судя по состоянию обломков, горели только двигатели... Ну, возможно, крылья тоже, но не салон. Когда самолет врезался в гору, тогда-- да, тогда рвануло. Но в воздухе? Огонь не мог распространиться так быстро".

Крейг: "А нельзя допустить, что горело внизу? Может, де Лизл успел добраться до салона второго класса?"

Том: "В 747-м? Слушай, мы же согласились, что в фюзеляже не было пробоины. На пленке-то ничего не слышно, а треск должен был раздаться адский".

Джерри: "Не обязательно, если дыру пробило где-то ближе к хвосту".

Том: "Но де Лизл просто не мог туда добраться! Пройти через салон первого класса, спуститься вниз по лесенке в салон второго и вернуться в кабину за тридцать три секунды? Только не на "боинге". Да в такой болтанке он мигом свернул бы себе шею на этих чертовых ступеньках!"

Я согласился с Томом. По "американским горкам" и то было бы легче спуститься.

--Итак,-- сказал я,-- можно считать установленным, что де Лизл в лучшем случае дошел только до лестницы. И в салоне он мог увидеть лишь кучку перепуганных людей.

Так мы препирались до тех пор, пока Кэрол нас не прервала.

--Вам, ребята, пора научиться признавать очевидное,-- сказала она.

--То есть?-- поинтересовался Джерри.

--То есть ясно, что парень попросту свихнулся.

--Я думал, вы, психологи, не любите это слово.

Она пожала плечами.

--Я не против любого слова, лишь бы оно отражало реальность. Но я им воспользовалась еще и для того, чтобы заставить вас разуть глаза. Я понимаю: вам не хочется верить, что пилот способен так легко съехать с катушек, и я готова признать-- такое случается редко. И все же вы сами только что пришли к выводу, что он мог увидеть в салоне перепуганных людей, но никак не обгорелые трупы.

--Да, но он же сказал, что видел...-- попытался возразить Том.

--Он не сказал, что видел. Не воспринимайте его слова как свидетельство очевидца. Отнеситесь к ним как к последней вспышке уже затуманенного сознания. Де Лизл сказал, что все они мертвые и обгорелые. Не забывайте: он пилот, то есть человек, привыкший водить самолеты. Однако этот самолет вели другие люди. Де Лизл понимал ситуацию лучше пассажиров и имел больше оснований для паники, ибо знал, что все они обречены. Гил Крейн и его экипаж занимались спасением самолета и могли не принимать очевидного, но у де Лизла было достаточно времени, чтобы взглянуть в лицо действительности. Он просто не выдержал и сказал о том, что должно было вот-вот случиться, а именно: что все они погибнут. И он оказался прав.

Такое толкование никому из нас не понравилось, но оно завершило обсуждение, по крайней мере на время. Кэрол, как-никак, эксперт по человеческому фактору. Позже, размышляя об этом, я вынужден был признать, что мне не по душе ее объяснение как раз по той причине, о которой она упомянула: мне не хотелось верить, что пилот мог расклеиться так быстро. Но он мог.

Вечернее совещание-- первое из многих-- мы провели вскоре после прослушивания пленки из "боинга".

Малый зал был набит битком и все равно не смог вместить всех, кто имел право присутствовать,-- а таких набралась бы сотня с лишком. Боюсь, большую часть совещания я проспал, но я умею спать с открытыми глазами, так что никто этого не заметил. Надеюсь.

Вечерние совещания-- непременная составляющая любого расследования. Специалисты, работающие над разными аспектами крушения, должны иногда собираться вместе и обмениваться информацией. А кроме того, на совещаниях принимаются решения о главных направлениях расследования.

Мы решили, что компьютер во Фримонте-- именно там расположен Оклендский окружной центр авиационно-диспетчерской службы-должен быть обследован группой экспертов. Том наметил в уме подходящих людей. Прочие решения в основном касались отчетов о проделанной работе: их заслушивали, одобряли и велели продолжать в том же духе. Многие физические аспекты расследования требуют довольно длительного времени.

После этого собрание могло затянуться еще часов на десять. Любое собрание имеет такую тенденцию, если ее вовремя не пресечь. На ранней стадии расследования обсуждать, как правило, особенно нечего. Потом мы будем проводить и более долгие совещания, но сейчас, поглядев на часы и обнаружив, что говорильня продолжается уже два часа, я быстренько ее прекратил и посоветовал тем, кто непосредственно не работает в ангаре, пойти домой и отоспаться.