Портрет в коричневых тонах - Исабель Альенде

по крайней мере, правда, разве нет? Допускаю, что быть единственным романтиком в наших отношениях мне совсем не по душе.

- Ты не в себе, Нивея. Я даже не полноценный человек, я всего лишь несчастный инвалид.

- Не считая недостающей ноги, тебе чего-то ещё не хватает? – обеспокоенная, задала вопрос девушка.

- А тебе кажется этого мало?

- Если всё остальное у тебя на месте, мне кажется, ты потерял совсем немного, - рассмеялась она.

- Тогда выходи за меня замуж, ну пожалуйста, - прошептал он с глубоким облегчением и всхлипыванием, что застряло в горле, и ещё слишком слабый, чтобы её обнять.

- Не плачь, двоюродный братец, для этого нога тебе вовсе не нужна, - возразила она, склоняясь над кроватью с тем же самым жестом, что, находясь в бреду, он видел не раз.

Спустя три дня они поженились в наскоро проведённой церемонии в одной из великолепных приёмных роскошного дома министра в присутствии обеих семей. Ввиду сложившихся обстоятельств, это была частная свадебная церемония, однако даже только самых близких родственников набралось девяносто четыре человека. Северо появился перед гостями бледным и слабовольным, сделав стрижку под Байрона. Щёки молодого человека были чисто выбриты, да и выглядел он нарядно – в рубашке с отутюженным воротником и золотыми пуговицами и в шёлковом галстуке, только вот сидел он в кресле на колёсах. На то, чтобы придумать наряд невесты и сообразить соответствующее приданое, совершенно не было времени, однако родные и двоюродные сёстры собрали ей два баула, полных домашней одежды, которую вышивали годами для своего приданого. Молодая женщина оделась в платье из белого атласа, а голову украсила бриллиантовой с жемчугом тиарой, которую любезно одолжила дядина жена. На сохранившейся свадебной фотографии она выглядит бесподобно, стоя рядом с креслом своего мужа.

Этот вечер ознаменовался семейным ужином, на котором, однако, не присутствовал Северо дель Валье, потому что его слишком утомили эмоции подходящего к концу дня. После того, как разошлись гости, тётя Нивеи отвела ту в уже приготовленную отдельную комнату. «Я сожалею, что твоя первая брачная ночь выдалась такой…», - пробормотала добрая сеньора, слегка зардевшись румянцем. «Не волнуйтесь так, тётя, молитвы к Богородице утешат меня», - возразила на это молодая девушка.

Она подождала, пока уснёт весь дом. И когда уверилась, что в нём не стало ни одной живой души, за исключением солёного ветра с моря, в основном, разгуливающего среди деревьев в саду, то осторожно отправилась по длинным коридорам всё ещё чужого дворца и спустя некоторое время вошла в комнату Северо. Монахиня, нанятая для того чтобы блюсти сон больного, сама удобно раскинулась в кресле, где глубоко и мирно почивала. Северо же, тем временем, бдел, ожидая свою любимую. Она поднесла палец к губам, призывая молодого человека вести себя тихо, затем потушила газовые лампы и проникла к нему в постель. Нивея воспитывалась у монахинь и происходила из живущей по старинке семьи, где никогда не упоминалось о предназначениях тела и ещё менее обо всём, связанном с воспроизведением рода человеческого. Но, с другой стороны, девушке уже стукнуло двадцать лет, в груди билось пылкое сердце, и к тому же юная особа отличалась хорошей памятью. Она очень хорошо помнила все тайные игры со своим двоюродным братом, что происходили по тёмным углам, форму тела Северо, душевное волнение от никогда не насыщаемого удовольствия, от так называемого очарования греха. В это время их обоих сдерживали стыдливость и вина, и двое выходили из запрещённых углов, слегка дрожа, порядком истощённые и с пылающей жаром кожей. В те годы, проведённые врозь, у каждого было время вновь мысленно пережить всё - вплоть до мгновений, разделённых друг с другом, и взглянуть на детское любопытство как на глубокое чувство любви. Кроме того, она пользовалась в своих интересах библиотекой родного дяди Хосе Франсиско Вергара, человека свободомыслящего и современного, кто не мирился с какими-либо ограничениями своих умственных желаний и ещё менее того не выносил религиозной цензуры. Когда Нивея сортировала книги по науке, искусству или на военную тематику, то случайно обнаружила способ открыть некую потайную полку. Так она очутилась перед целым собранием презренных романов, занесённых церковью в чёрный список, а также эротических текстов. Среди них была и занимательная коллекция японских и китайских рисунков, изображающих вверх тормашками пары людей в зачастую физиологически невозможных позах, однако ж, способных вдохновить даже самого аскетичного человека с большей долей здравого смысла и обладающего таким богатым воображением, как и она сама. Тем не менее, самыми поучительными текстами оказались порнографические романы некой Анонимной Дамы, кое-как переведённые с английского на испанский язык. Их-то молодая девушка, пряча в портфель, и забирала один за другим, осторожно читала и снова тайком ставила на то же место – совершенно напрасная предусмотрительность, потому что дядя был всё больше занят военной кампанией, а в этом огромном дворце больше никто в библиотеку и не заходил. Ведомая подобными книгами, молодая девушка исследовала собственное тело, изучала элементарные понятия древнейшего искусства человечества и готовилась к тому дню, когда наконец-то сможет применить теорию. Она, конечно же, знала, что совершала ужасный грех – а удовольствие всегда и есть грех – и всё же избегала обсуждать данную тему со своим исповедником, ведь той казалось, что получаемое сейчас и в будущем удовольствие было вполне равнозначно риску оказаться в адском огне. Девушка молилась, чтобы смерть не захватила её врасплох, и до того, как испустить дух, ей бы удалось признаться в том времени наслаждения, что и предоставляло чтение известных книг. Она никогда и не предполагала, что подобное самообразование в один прекрасный день поможет вернуть к жизни человека, которого столь сильно любила и с кем занималась этим в трёх метрах от спящей монахини. Начиная с первой, проведённой совместно с Северо ночи, Нивея взяла себе за правило угощать монахиню чашкой горячего шоколада с несколькими сухими печеньицами, когда сама уже было собиралась проститься с мужем, а затем и удалиться в свою комнату. Тот шоколад содержал дозу валерьянки, способную усыпить даже верблюда. Северо дель Валье никогда себе и представить не мог, что его целомудренная двоюродная сестра оказалась способной на столько и таких необычных героических поступков. Рана в ноге, что вызывала у него колющую боль, лихорадку и слабость, ограничивала мужчину несколько пассивным поведением. Хотя именно то, в чём у него недоставало силы, и наводило молодую девушку на мудрые решения. У Северо не было ни малейшего понятия, что, оказывается, такие выходки вполне реально осуществить,