Рождение Императора - Дарья Еремина

Я обернулся. Хватит…

— Я знала это давно… Когда Сартен еще был жив, я уже знала о знакомстве Андры с Сашей. Но она тоже мечтала о любви… Эрхарт Тиза спросил тогда, кто из нас троих хочет пообщаться с Бездной памяти. Сартен рассмеялся, Тайрен покачала головой. Я догнала его позже. Лишь я хотела узнать будущее. И он рассказал о „госте из другого мира“. Он не обнадежил меня, рассказав о долгой взаимной любви и кучке детей. Его рассказ я постаралась поскорее забыть. Но вспомнила месяца через три после знакомства с Сашей. Он оказался первым, кому нужна была помощь ангелов, после того как мы с сестрой — разбитые и никому не нужные — застряли в Баэндаре. О каких-либо чувствах тогда не было и речи. Но тогда же я вспомнила об Андре. Мы были хорошо знакомы. Сартен любил племянницу. Тогда она уже не служила в Гильдии, держа лавку магических безделушек в Зальцестере. Не скажу, что мы столкнулись случайно. Я смеялась и плакала, рассказывая о знакомстве с Эрхарт Тизом. Соврала, что взамен утерянных в Баэндаре сил старик научил нас с Тайрен основам погружения в Бездну памяти. Она верила мне. В этом она походила на дядю. Если честно, я не ожидала, что она попытается что-то сделать с Сашей. Возможно, я перестаралась в красочности своего рассказа.

Карел вздохнула. Я представлял себе их рядом — Андру и Карел. Черное и белое.

— Я надеялась, что Андра пресечет все возможности для их общения. Но после Дня рождения Кларисс, она попыталась убить его. Возможно что-то произошло в тот вечер, у Кларисс. Я и предположить не могла, что Андре может прийти подобное в голову. Возможно, она сдалась уже тогда. И эта попытка — была следствием капитуляции. В общем, она исчезла на пятнадцать лет. На пятнадцать коротких лет, когда я, по словам Тиза, могла быть с Сашей. Марго знала… всегда знала. Зная непримиримость твоей матери, мне казалось, что я — это единственное в ее жизни, с чем она смирилась. А когда Саша зашел к Андре и между ними мгновенно закрутились отношения, я совершенно перестала понимать твою мать.

Я молчал, смотря на нее в темноте.

— Спи, Карел. Мне совершенно незачем это слушать…

— Саша хотел ребенка. — Продолжила она, голос ее снова задрожал. — Даже не потому, что в тебе от него лишь глаза. — Она усмехнулась. — Хотя вы похожи намного больше, чем может казаться… Он просил Марго. Не смотри на меня так. Если ты скажешь, что Целесс не живет в твоих мыслях, я никогда не поверю. Как бы я хотела, чтобы от него остался хотя бы ребенок. Но он так и не позволил…

Я поднялся и вылез из палатки. Неужели не понятно, что я не хочу это слышать? Это твое, ваше! Ты всего лишь любовница моего отца. Да, ты не разрушила нашу семью, как Андра. Но ты…

Мгновенно промерзая до костей, я смотрел в сполохи тумана в черном пространстве ночи. Простояв несколько минут, вернулся. Карел не произнесла больше ни слова.

На следующее утро мы проснулись практически одновременно. Смотрели друг на друга с минуту, не моргая и не двигаясь с места. Иногда мне казалось, что псионики снова могут проникнуть в мои мысли. После немого завтрака мы двинулись вперед.

— Я не могу… — Прошептала Карел и облокотилась о каменную стену, зажимая голову.

Быстро преодолев несколько разделяющих нас шагов, я заглянул ей в глаза.

— Не могу, Андрес. Там щит, ты не чувствуешь? — Шептала она, а по щекам беспрерывными ручьями текли слезы.

Я не чувствовал. Ничего не чувствовал.

Взял ее за руку, привлекая к себе.

— Подожди здесь. — Прошептал на ухо. Она закивала.

Не умел я видеть ангелов беспомощными. Столько лет в их руках была безопасность моего отца. Они были всесильны в моем воображении. Они не умели плакать. Ангелы — не плачут.

Карел не отпускала моей руки, когда я сделал шаг вперед. Вскрикнула, отпрыгивая назад.

— Не могу! Иди.

— Подожди здесь. Я вернусь. — Вернулся я к ней, поцеловал в висок. Карел оседала на снег, рыдая.

Подняла лицо. Светлые глаза молили о чем-то.

Далее пошел один.

Через часа полтора вверху показался выступ и пещера. На выступе громоздился совершенно неестественной грудой металла и креацина — портал. Я сглотнул. Зачем Ранцессу портал?

Поднявшись, остановился у пещеры. Ожидал ли ты, Ранцесс, что после той встречи мое сознание закроется от псионического воздействия? С неба, прорываясь сквозь облака, сплошной стеной падали лучи света.

Я зашел в пещеру. Та „жуть“, что чувствовалась ниже, выталкивала на физическом уровне из маленькой темной дыры в горе. Пришлось приложить усилия, чтобы зайти внутрь. Но чего-то неординарного, загадочного, сильного и могущественного — я не видел. Посередине пещеры поднимался каменный выступ, похожий на столик. На нем — клок сена в форме гнезда. Внутри — я усмехнулся — яблоко. Сморщенное, практически уже высохшее. Почувствовав чье-то присутствие, резко обернулся. Император грустно улыбался. Самый могущественный и подавляющий ланит на Земле — стоял в проеме, который казался тесным для него, улыбаясь.

— Нет ничего вкуснее яблок императорского сада… — Проговорил он. Нет! Промолчал. Я услышал эту мысль у себя в голове. Но подумал ее я — в ту ночь, когда Целесс стала моей. Повтори…

Император засмеялся.

— Я все думал, кто окажется быстрее: ты или Сархат? Когда-нибудь ты поймешь, что руководило мной, мальчик.

Я отрицательно замотал головой, делая шаг к нему. Нет. Пожалуйста. Не смей…

— Могу я попросить тебя?

Я сделал еще шаг, отрицательно мотая головой. Не можешь!

— Позаботься о Кларисс. — Император сделал шаг назад. — Десятка миров не хватит, чтобы реализовать ее потенциал…

— Оставь… — Прошептал я и сам не услышал сказанного. Горло сжало так сильно, что больше не вылетало ни звука.

— Я не могу, Андрес. Мы слишком разные. И с вами мы становимся слабее век за веком. Мир твоего отца убедил меня в этом. Когда пройдет боль, и ты сможешь мыслить, ты поймешь. Кларисс поможет. Мы не можем больше оставаться здесь. Ради сохранения нашей расы.

Я раскрыл рот, пытаясь произнести хоть слово… Но ни звука не вылетело из горящего в огне горла.

— Я и так слишком много сказал и слишком долго заставил себя ждать, Андрес. Прощай.

Развернувшись, Ранцесс шагнул в портал. Я ухватился за обледенелую каменную стену, чтобы не упасть.

Преодолел несколько метров до портала. Ступил на круглую метало-креациновую поверхность. В открытые глаза ударила ночь. Ланиты. Сотни великолепных, совершенных, немыслимо идеальных мужчин и женщин окружили меня, двигаясь в одну сторону.

— Сумасшедшая… — Прошептал кто-то рядом.

Я пробивался сквозь их массу, двигающуюся в направлении края Воронки. По самой границе ее опоясывала прозрачная лента, в которой десятками исчезали ланиты. Одинаково — на километры в обе стороны — сплошным потоком.