Последняя мировая. История одного снайпера - Константин Якименко Сегедский

«Похоже, такова уж участь снайпера,» — понял я, попытавшись просто привыкнуть к такой позе.

Я выдвинул защитную бленду, снял крышечку с объектива и включил подсветку прицела, примкнув глазом к окуляру. Затем навёл прицел на нужный участок дома: он как раз уместился в обзорный сектор прицела. Даже с подсветкой я с трудом различал очертания здания. Благо оно располагалось не далеко — примерно сто — сто десять метров. На таком расстоянии мне хорошо был виден угол здания, так что я не должен был промахнуться.

Я всмотрелся в разбитые окна, едва различимые на тёмном фоне здания, пытаясь выявить хоть какие-то несоответствия и уже по ним, возможно, определить местоположение врага. Но, как и всё здание, окна были непроницаемо темны. Я чувствовал, что где-то там, в темноте, через оптику наблюдал мой противник, но никак не мог его увидеть.

Долго всматриваться в оптику, напрягая зрение, было не просто — глаза уставали очень быстро. Я отстранился от прицела, давая глазу отдохнуть, тем не менее, продолжая наблюдение без оптики.

Очень быстро от пребывания в неудобном положении, я начал уставать. Мышцы напрягались и затекали, дубея на холодном полу.

«Как бы после всего этого не обзавестись ревматизмом и не отморозить себе чего-нибудь,» — думал я, продолжая оставаться в неподвижном положении.

Но всё тело меня в тот момент волновало мало. Главное, чтобы не напрягалась правая рука с предплечьем — это необходимо для стрельбы. Ну а всё остальное можно будет подлечить потом, когда всё закончится. Теперь же можно и потерпеть.

Я лежал, держа палец на спусковом крючке, готовый в любой момент пустить пулю в первое же показавшееся мне подозрительным место, развлекая себя мыслями о том, что же конкретно я упустил, попавшись под огонь снайпера. И постепенно понял всю комбинацию, разыгранную им. И как меня не насторожил тогда внезапно появившийся вертолёт? А как я расслабился, когда тот был сбит, в то время как стрелок противника продолжал свою игру!

Судя по всему, вертолёт вызвал как раз снайпер, заметив как мы пробираемся через полуразрушенные постройки. Но, увидев, что вертолёт подбили, взялся за дело сам. Он дождался, пока мы все не оказались у него под прицелом, а затем просто начал стрелять, как по мишеням. И теперь ему остаётся только держать нас под прицелом до тех пор, пока не прибудет подкрепление, которое не оставит от нас даже мокрого места.

По идее из такой ситуации можно было выбраться хоть сейчас, для чего людям следует одновременно подняться и побежать разом сюда. Конечно, кого-то неизбежно настигнет пуля, но другие будут иметь возможность спастись и жить дальше. Это ведь всего лишь один снайпер и на всех пуль у него не хватит. В конце концов, что такое несколько смертей, ради жизни десятков?

Но как было объяснить это панически напуганным людям, боящимся смерти сейчас больше, чем когда-либо в жизни? Даже если смерть нескольких из них спасёт жизни товарищам.

Никак.

И они будут смирно сидеть, ожидая конца, и ничего не предпримут. Кончилась та эпоха, когда люди бросались на амбразуру, чтобы всего лишь на несколько мгновений остановить огнедышащий пулемёт. Теперь люди стали ценить свою жизнь, какой бы ничтожной она не была бы. И поэтому я сейчас лежал на ледяном полу и пытался что-то сделать для этих напуганных, но во что бы то ни стало желающих выжить, людей.

Время, между тем, быстро приближалось к шести часам. А в окнах по-прежнему ничего подозрительного не наблюдалось.

Вскоре начнётся рассвет, с которым в эти края должна была снова прийти Смерть. Которую лучше было не дожидаться.

Я уловил отдалённый шум вертолётов, кружащих невдалеке, к которому добавился быстро нарастающий шум наземной техники. И тут мне повезло. Появление вражеской техники неожиданно сыграло мне на руку.

Этот шум уловил и мой противник, и невольно повернул голову, чтобы посмотреть, откуда они приближают-ся.

Внезапно в темноте окна появился зеленоватый отблеск. Мгновенно я перенёс острие прицельного уголка в нужное место и спустил курок. Мне даже показалось, что кто-то дёрнулся там, в глубине окна, но я прицелился и снова нажал на курок. И так ещё восемь раз, пытаясь попасть в оптику винтовки и, по возможности, задеть наблюдателя, который тоже мог воспользоваться винтовкой.

Отстреляв весь магазин, я быстро поднялся, что оказалось после неподвижного лежания делом не простым — правый бок просто задубел, но, прихрамывая, я всё же устремился обратно к двери — снайпер ещё мог быть жив, что нельзя было исключать. Нужно было убедиться, что он больше не помешает нам. Хотя, по идее, после обнаружения позиции всякий желающий жить снайпер, должен был её покинуть.

Но лучше было не рисковать и предостеречься на всякий случай.

Я схватил РПГ, подбежал к двери и, присев на одно колено для устойчивости, выпустил снаряд туда, где не так давно находился снайпер противника.

Раздался взрыв. Здание содрогнулось, и вниз с грохотом полетели обломки стен и перекрытия.

— Скорее сюда! — что было силы, закричал я.

Люди подняли из-за укрытий головы, водя глазами между мной и взорвавшимся зданием. Лишь через некоторое время они, наконец, поняли, что нужно делать и, поднимаясь на ноги, сперва нерешительно, а затем всё более уверенно побежали в мою сторону. В них никто не стрелял, и это вселяло в них силы и надежду, что они всё-таки выберутся из этого ада.

Я быстро вернулся назад, зарядив РПГ последним оставшимся снарядом. Кто знал, может быть, совсем скоро мне придётся использовать и его. Так что стоило держать РПГ наготове.

Я схватил вещи и бегом устремился к другому выходу из здания.

Люди быстро забегали внутрь, растерянно останавливаясь посреди склада.

— Скорее сюда! — махнул я им рукой, указывая направление движения.

Я поспешил вперёд, на всякий случай, держась под прикрытием стены. И хотя снайпер молчал, кто знал, насколько сильно я его задел. Но то, что я всё-таки попал, говорило само за себя — более выстрелов не последовало.

Я добежал до выхода, осторожно выглянув наружу: начинало светать, и на снегу можно было разглядеть следы, нескольких человек. Это следы Юли — я был уверен. Они направлялись вдоль забора к разлому в ограждении.

— Идёмте по следам, скорее! — окрикнул я людей.

Позади послышались звуки подъехавшей к заводу техники. У нас почти не оставалось времени.

— Бежим, живо! — скомандовал я, в первых рядах побежав вдоль забора.

Теперь только бег и невероятная удача могли спасти нас.

Я выглянул из разлома в заборе, осмотрев подозрительные места через оптику прицела. Пока всё чисто — можно было идти.

— Быстрее, через дорогу! — сказал я и первым выбрался наружу.

Я добежал до перевёрнутой выгоревшей дотла машины, устроив возле неё временный наблюдательный пункт.

Люди, подгоняемые страхом и гулом вражеской техники, стали спешно выбираться на дорогу, следуя за мной.

— Туда, туда! — махнул я рукой, указав в сторону улицы, ведущей вглубь жилого квартала — следы уходили туда, отчего нам выбирать не приходилось.

Люди бегом устремились в указанном направлении, неся детей и раненных на руках, давно оставив свои вещи где-то по дороге. Нас оставалось не больше дюжины, так что теперь передвигались мы быстрее.

Люди уже начали забегать за угол ближайшего здания, но ещё многие находились посреди дороги, когда я уловил быстро нарастающий гул танка, исходивший с дальней стороны улицы, которую мы пересекали.

Я лишь успел крикнуть, чтобы люди поторопились, когда из-за угла вдруг показался выруливающий на дорогу Абрамс.

Люди со всех сил бросились вперёд, пытаясь укрыться за выступом здания пока их не заметили с танка.

Массивный танк быстро вырулил на улицу, метрах в ста от нас и, не снижая скорости, устремился в нашу сторону. Похоже, он не сразу заметил нас, давая возможность людям укрыться за стеной.

Но буквально через несколько секунд пушка его резко повернулась в сторону укрывающихся. Я понял, что тот собирается стрелять и, что было сил, закричал, развернувшись:

— Ложись!

Одновременно грохнул выстрел из танкового орудия и угол здания, за которым укрывались люди, разлетелся на куски.

От мощного взрыва меня отбросило в сугроб и напрочь заложило уши. Но взрыв не пощадил остальных: нескольких в прямом смысле разорвало на куски и их останки разбросало вокруг по окроплённому кровью снегу. Ещё несколько человек, похоже, оказались под завалами. Но вытаскивать их было некогда: в любой момент танк мог снова открыть огонь.

По-прежнему ничего не слыша, кроме беспрерывного звона в ушах, я выглянул из-за своего укрытия: танк, продолжая нестись на полной скорости, все ближе и ближе приближался к нам. Совсем скоро он должен был оказаться здесь, но если это произойдёт, то деваться нам будет уже некуда. Нужно было что-то сделать, причём немедленно.