Алисандра. Трилогия (СИ) - Олешкевич Надежда "AlicKa"

Туда я добралась не скоро. По дороге часто встречала девушек, асэрми, и каждый раз мне приходилось скрываться, опускать голову, ускорять шаг - лишь бы не находиться рядом. Лишь в комнате я смогла выдохнуть. Но взгляд вскоре наткнулся на уголок плохо спрятанной книги по некромантии, и появилась неприятная горечь во рту. На этот раз фолиант вызвал отвращение - к самой себе и магии, что находилась во мне. Я сделала пару шагов назад во времени, вернулась в самое начало, где понимала истинную суть магии Смерти и не хотела мириться с ней. В то время не умела использовать ее, не нашла в этой зеленой дымке ничего привлекательного, она не помогла тогда еще спастись, связаться с мамой, посмотреть с другого ракурса на закат и не придала некой уверенности. Мне снова стало противно ощущать ее в себе, снова захотелось избавиться, снова она была врагом, делающим из обычной Алисы самого настоящего монстра.

Выходить за пределы комнаты мне больше не хотелось. Дверь стала неким щитом от окружающего мира, спасающего людей от человека, всем нутром желающего убить невинную зверушку. Я не отправилась на ужин, отказалась встречаться с подругами, не желала видеть Нэсси. Был объявлен негласный бойкот.

Но утром пришлось менять свои планы.

Анэлья долго уговаривала меня встать с кровати и пойти на завтрак, потом на собрание, а там и на испытание. Говорила, что осталось совсем немного - всего три. Я тогда еще с трудом сдержалась, чтобы уточнить - она хоть одно из них проходила? Тут от огненного Эйда долго еще тряслась, а передышку никто не дал, не позволил хотя бы морально отойти от предыдущего и подготовиться к следующему.

Три…

Я сдалась, ведь нельзя пропустить испытание на магию Разума. Пришлось одеться и пойти к остальным, извиняться за опоздание перед ситаметом и без конца жаться в углу, долго дожидаясь своей очереди.

Мулье Курэни. Вот как зовут ужасного человека, владеющего магией Разума. Помимо того, что он стар, страшен и орк, так еще оказался крайне жестоким.

- Проходите, присаживайтесь на стул, - встретил мужчина меня сиплым голосом.

При первом взгляде на него отчего-то поняла - не узнаю я ничего про ту старушку. Не потому, что мулье выглядел не лучшим образом, просто слишком пренебрежительно он пробежался по мне взглядом, и увиденное не пришлось ему по вкусу.

- Добрый день, меня Алиса зовут, - попыталась не выдать подтупившего волнения.

- Не стойте в дверях, садитесь на стул и попытайтесь прочитать мои мысли.

И я вдруг поняла, что этот мужчина способен узнать каждую мелочь, которая случайно пронесется в моем мозгу. Глаза быстро забегали по небольшой комнате, останавливались на приоткрытом окне, впускающем свежий воздух, седой шапке мулье Курэни, на его неровно подстриженных ногтях. А после подняла глаза чуть выше и мысленно запела песенку с детства. Она была простой, незамысловатой и отлично подходила, чтобы заполнить разум чем-то невзрачным и бессмысленным.

Мой стул находился напротив мужчины. Он внимательно на меня смотрел и заметно злился. Его брови периодически сходились на переносице, глаза часто сужались, а губы поджимались. Но я не придавала этому наблюдению никакого значения - песня важней, только она и ничего больше.

- Хватит, - стукнул он кулаком по столу.

Не нравится мой напев? Но я ведь не просила читать свои мысли. Зачем злиться?

Мулье Курэни достал из выдвижного ящика какую-то вещицу и вскоре навис надо мной.

- Встаньте, - приказал он. - Подойдите к краю ковра.

Я беспрекословно выполняла, совершенно забыв все слова из песен.

- Это кулон твоей матери, - и на его руке повисла совершенно незнакомая мне вещица.

- Нет.

- Я сказал: «Это любимый кулон твоей матери».

Голос его раздавался не в ушах, а в самом мозгу. Он был гулким, давящим, словно говорили в пустой комнате, и каждый звук отскакивал от стен, приумножаясь в громкости.

- Нет, точно не ее, - возразила я.

Но он повторял. Мужчина говорил одну и ту же фразу. Она была одновременно в моей голове и плавала в воздухе, как что-то осязаемое. Я противилась, возражала. И вдруг мне нестерпимо захотелось взять этот кулон в руки.

Мама его очень любила. Последняя память о ней.

Я понимала, что вещь хрупкая - стеклянный брелок надо беречь, аккуратно с ним обращаться. Надо его спрятать в шкатулку и никому не показывать.

- Лови его, - резко сказал мулье Кэрони и сделал шаг назад, разжимая при этом кулак.

Цепочка медленно выскользнула из его руки, устремляясь за стеклянной, более тяжелой вещицей. Я бросилась спасать мамино украшение, прыгнула вперед, но уже в полете поняла - не достану. Перед глазами оно разбилось в дребезги, раздался звук бьющегося стекла, а слезы сами прыснули бурным потоком. Я охнула, когда ударилась о пол, зарыдав затем в голос.

Стало понятно - не мамин кулон, мысль навязана, ввинчена в голову этим мулье. Но лучше обманываться и иметь хоть что-то на память, чем поверить и увидеть, как брелок разбивается. Словно там было не стекло, а мои материальные воспоминания о самом дорогом человеке.

- У-у-у, - заревела я, поднимаясь и начиная собирать осколок за осколком.

- Успокойся, - потряс орк меня за плечо. - Это не твоей мамы кулон, я внушил.

Но его слова не помогли. Наоборот, я взвыла еще громче. Слезы капали на пол, пальцы аккуратно собирали кусочек за кусочком ранее красивого украшения. Мне хотелось высказаться, показать, насколько мулье ужасен, что задел с трудом затянувшуюся рану, которая вновь начала кровоточить.

- Хватит реветь, - прикрикнул мулье Курэни где-то сверху.

- Так примените свою магию, - подняла на него мокрые глаза. - Внушите еще что-нибудь, - продолжила надрывным голосом. - Кто вам вообще позволил вспоминать мою умершую маму? Обязательно было так делать?

Я чуть было не кинула в него все собранные стекляшки. Обида жгла горло, слезы не хотели останавливаться, а губы - трястись. Но на мое возмущение мулье Кэрони никак не отреагировал. Казалось, если я сейчас же не уйду сама, то он в этом поможет самым неприятным способом.

Мне пришлось подавить все свое негодование и покинуть помещение, так и не попросив помощи в поиске пожилой дамы в черном. Я хотела устроить вчера бойкот, почти удержалась, чтобы не выйти оставшиеся дни из комнаты и закрыться от мира. Сегодня это желание усилилось.

Скорее бы отсюда уехать. Как они все надоели. Вышвыривают за пределы замка, топят, закапывают, показывают почти мертвое животное, а теперь еще и оскорбляют память моей матери.

Гады! Ненавижу!

Глава 17

 - Алиса, вставайте. Нельзя же так, - в который раз проговорила Нэсси.

Хоть мне и хотелось позавтракать, я была тверда в намерении не выходить из комнаты до самого конца. Одеяло закрывало меня от солнечного света, стало защитным коконом, преградой для анэльи. Она второй день подряд умоляла не делать глупостей, выполнять указания ситамета и идти на испытание.

Но, думаю, этому мужчине вообще плевать на каждую из девушек. Он не заметит отсутствия одной. Ведь говорили, что ситамет в день путешествия за пределами замка обещал позаботиться и найти меня. Но что-то не помню никакой помощи. Все было лишь на словах, пшик, обман.

- Вас отправят домой, если не будете слушаться, - зудела над головой анэлья.

А мне это и надо. Ее уговоры не действовали. Они наоборот добавляли уверенности в правильности моих действий.

- Ой, - пискнула Нэсси, услышав стук в дверь.

Оказывается, за мной пришли. Ситамет Ваормир заметил пропажу и отправил асэрми, ослушаться которого было уже страшно. Пришлось вставать, одеваться и следовать за широкоплечим мужчиной. Тот довел меня до открытой двери и чуть было не втолкнул внутрь. Но я вовремя сделала шаг в сторону, сразу же прилипая спиной к стене.

Время потянулось очень медленно. Оно застыло на месте, не хотело делать шаг вперед, приближая мою очередь. На этот раз я числилась в списке самой последней. В комнате ничего не изменялось, за окном однообразно покачивались ветки деревьев, а само ожидание начало утомлять.