Вегетация - Алексей Викторович Иванов

у меня нарисовалась большая партия. Хочу привезти тебе хлыстов триста — пятьсот.

— Ты? — вздёрнул брови Ароян.

Егора Лексеича даже покоробило его изумление. Обычная партия была в тридцать — пятьдесят брёвен, однако он, Типалов, — один из лучших бригадиров, если не самый лучший, так неужели он не перевыполнит норму в десять раз?

— А чем я плох, Геворг?

— Да нет, извини, — спохватился Ароян.

Егор Лексеич сделал вид, что немного обиделся, и принялся шумно пить кофе, но в голове у него бешено завертелись мысли. Арояна изумило вовсе не количество брёвен, а то, что их привезёт Типалов… Почему? И Егор Лексеич понял. Потому что такую партию Арояну уже пообещали!.. Кто пообещал? Да Алабай же! Ответ очевиден!.. Алабай закупил у Татаурова припасы для долгой работы, он жаждет перехватить фарт Егора Лексеича на Ямантау… А куда же денется славный бригадир Типалов? А славного бригадира Типалова Алабай оставит где-нибудь в тихом месте удобрять почву для леса-мутанта.

И в сознании Егора Лексеича наконец-то выстроилась полная картинка событий. Там, на Банном озере, бригадир Кардан сказал, что Алабай потерял своего Бродягу. И, видимо, решил взять чужого. В чащобах ему подвернулся Харлей. Подручные Алабая догнали Харлея в Белорецке на лёжке. Связали. Отняли телефон. Допросили. Харлей ничего скрывать не стал: Бродяги — они такие, им всё похуй… И Алабай узнал о роще «вожаков»… От такой добычи он бы не отказался… Однако Харлей вырвался, завалил подручных и сбежал в Магнитку, домой. Алабай пошёл за ним — и что-то там стряслось. Наверное, Алабай снова пытался взять Харлея в плен и ненароком грохнул. И что теперь делать Алабаю?.. Егора Лексеича продрал озноб. Понятно, как поступит Алабай. Трек Харлея у него есть, а Бродяги нет. И Типал на Ямантау прётся… Значит, надо кончить Типала и забрать его Бродягу себе.

Получается, что где-то впереди Егора Лексеича поджидает засада.

— Хочу договориться, — сказал Арояну Егор Лексеич. — На мотолыге пять сотен хлыстов мне не вывезти. Давай так. По мере готовности партий я буду тебе звонить, а ты высылай мне в Межгорье лесовоз. Амортизация за мой счёт.

— Без проблем, — кивнул Ароян. — А у меня к тебе просьба.

— Чем смогу! — охотно отозвался Егор Лексеич.

— Дай мне сейчас Бродягу вагон проверить.

Это было обычным одолжением: Бродяга из одной бригады проверял добычу другой бригады, чтобы среди ценных «вожаков» не затесалось бревно-пустышка. Но сейчас где-то поблизости ходил Алабай и охотился за Бродягой. Не подставу ли хочет устроить Ароян, ведь он принял предложение Алабая?

Егор Лексеич внимательно посмотрел в глаза Арояну.

— Егор, ты чего? — ответил Геворг Агазарович. — Я правил не нарушу.

Он не врал. Станция была нейтральной территорией, здесь нельзя было воровать или убивать. Выдавать секреты и планы других бригадиров тоже запрещалось. Потому Ароян и промолчал о намерении Алабая, хотя всё понял.

Егор Лексеич подумал, что Арояну жаль терять его, Типалова. Вопрос «ты?» означал досаду Арояна: обидно, что Алабай наметил жертвой Типала. Но встревать в разборки бригадиров хозяину станции не дозволяли правила. Ароян их соблюдал. И никогда не давал воли своим симпатиям. Алабай и Типал должны разобраться сами. И не на станции Татлы.

— Прости, Геворг, — криво улыбнулся Егор Лексеич. — Что-то мне всякая дрянь мерещится…

— Такая работа у нас, — согласился Ароян. — Со всякой дрянью… Кстати, Егор, должен предупредить. В Белорецкой зоне объявлена тревога, сбежала рецидивистка. Скоро сюда, на станцию, прилетит вертолёт со спецназом, будут проводить обыск и опрашивать свидетелей. Подчисти хвосты, если что.

— Да нечего мне чистить, — соврал Егор Лексеич. — Спасибо за кофий.

Он вышел из мотрисы на улицу и ладонью прикрыл глаза от солнца. Станция жила обычной жизнью. На перроне ворочались автопогрузчики, бригады отдыхали, возле казарм на верёвках сушилось бельё.

Егор Лексеич шёл к своему домику и думал об Арояне. Старый приятель без колебаний отдал его, бригадира Типалова, на съедение Алабаю. Так, блядь, положено. А чего можно было ждать от Геворга? Он не воспитательница в детском саду. На памяти Егора Лексеича Геворг Агазарыч трижды приговорил бригадиров к смерти. Ароян дозволял ошибку только один раз: только один раз бригадир мог подсунуть ему бревно-пустышку вместо «вожака». Вторая ошибка — и Ароян объявлял мошенника вне закона. Это означало, что любой бригадир при встрече обязан пристрелить пидараса. Если не пристрелит, если отпустит — то его самого объявят. Наглого Спайфера убили на Зилаире. Хитрожопого Чингачгука — на Таганае под Откликным Гребнем. Свирепого Хабиба Егор Лексеич вальнул у горы Юрма. После Хабиба Ароян зауважал Типалова, и они даже сдружились… Геворг оценил, что бригадир Типалов понимает меру его, Геворга, ответственности перед теми, кому он, Геворг, сдаёт «вожаков». На кону — огромные деньги и репутация Геворга.

Домик, в котором разместилась бригада Егора Лексеича, при свете дня выглядел неважнецки: обшарпанный, с диким бурьяном под окнами. Ожидая бригадира, Фудин, Матушкин, Костик, Серёга, Маринка и Талка играли в карты; они сидели на ящиках, а столом им служил дощатый барабан — катушка от кабеля. Озабоченный Егор Лексеич молча прошагал мимо.

В кухне Алёна готовила завтрак на бризоловой плите.

— Кушать скоро будем, Егора, — предупредила она. — Не теряйся.

Алёна была вся домашняя и мягкая, Егор Лексеич погладил её по заду.

— Потом составь список продуктов на две недели, — сказал он, — и отнеси Татаурову… И ещё, Алён… Мне надо, чтобы ты выведала у него про Алабая.

— Дак как? — удивилась Алёна. — Нельзя болтать такое, сам знаешь…

— Ну, по-бабски расшевели его, ага? Очень требуется!

Егор Лексеич снова погладил её. Он не сомневался: Алёна всё сделает.

Митя почему-то ещё не встал, лежал на полу в комнате, закутавшись в спальный мешок с головой. Егор Лексеич пихнул его ногой:

— Митрий, подъём. Сходи к Арояну, хозяину станции, это мотриса — красно-жёлтая такая. Там твоей помощи ждут.

— У меня голова болит, — глухо сказал Митя.

— Не маленький уже. Съешь таблетку у Алёны и сходи.

Потом Егор Лексеич нашёл Холодовского. Тот сидел в пустой комнате на подоконнике и что-то смотрел в планшете. Егор Лексеич прикрыл дверь.

— Саня, атас! — прошептал он. — На станции шмон готовится, вояки летят. Щука нас выдаст. Надо её того… нейтрализовать.

Холодовский выключил планшет и внимательно глянул на бригадира.

— И что ты предлагаешь?

Егор Лексеич мрачно усмехнулся:

— Уведём в лес и кончим. А что ещё нам сделать?

34

Станция Татлы (II)

— А ты сможешь в таком состоянии коллигенты определять?

Алик Ароян не ожидал, что у бригадира Типалова столь молодой Бродяга — его, Алика, ровесник. И не ожидал, что Бродяга явится еле живым: зелёным, с тошнотой и дрожащими руками. Похоже, этот лесоруб подыхал с похмелья.

— Я не с похмелья, — ответил Митя на незаданный вопрос. — Не знаю, почему мне так плохо… Вчера я целый день под излучением пробыл — может, в нём причина…

Он посмотрел на индикатор на запястье, но ничего не понял.

Всю ночь его мучили кошмары, но утром Митя понял: это было что-то другое. Что-то происходило с его физиологией. У мотрисы его вырвало какой-то желчью, в которой темнели странные волокна, будто он наелся травы, хотя травы он, конечно, не ел. И кошмары не исчезли, как исчезают сны: они будто бы распались на клочья, но плавали во взбаламученном сознании, словно тина в болотине, то сцепляясь друг с другом, то выворачиваясь наизнанку. Стоило расслабиться, и сквозь реальный мир проступали какие-то образы: бетонные стены; неестественно густые хвойные лапы; голубые мониторы компьютеров; тухлая вода, в которой он тонул; лица людей, которые с жаром объясняли ему что-то непонятное… Голоса звучали как бред: «Синапсическая трансгрессия стабильна… Нейронный виброконтур цикличен