Мой драгоценный мужчина - Ольга Сергеевна Шерстобитова

в загруженной реальности, я закончил тренировку. Сила слушалась сейчас неохотно, явно откликаясь на мои мысли о кареглазой. Попробовать реальность для отдыха? Время все равно оставалось.

Я щелкнул по сенсорной панели, выбирая из тех релаксационных вариантов, что имелись на станции. Зацепился взглядом за одну из них, пройденную кем-то восемьсот тридцать семь раз. Хм… Неужели так хороша? Морской берег при лунном свете, пещеры… Вроде ничего особенного, но трехзначная цифра, почти подобравшаяся к тысячи, очень уж впечатляла, и я решил положиться на чей-то вкус.

Стоило программе загрузиться, как в лицо ударил непривычно теплый ветер, какой на Ариате бывает редко. Успокаивающе накатила волна на песок, шелестя и уползая обратно. Над головой вспыхнули яркие звезды и полная луна, освещая пространство.

Что ж, для небольшого отдыха вполне годится.

Я пошел вдоль берега, позволяя ногам утопать в песке и поглядывая то на море, то на скалы с множеством пещер, раскинутых с другой стороны.

Через несколько минут мне показалось, что среди камней что-то блеснуло, какой-то огонек, но он тут же исчез. Похоже, здесь есть светлячки. Но как-то странно, что они не находятся на поверхности, а прячутся внутри пещер, где не имеется никакой растительности. По крайней мере, программа этого мне не показывала.

Я остановился, вглядываясь в темный проход, и огонек мелькнул снова, поманил за собой. И что-то безумно знакомое почудилось мне в его свечении, но вот что? Не желая оставлять это загадку без ответа, я шагнул в темноту пещеры. Запустил небольшое освещение на лиаре, перемещаясь вглубь и следуя за огоньком, и, спустя несколько минут, оказался в огромной пещере из горного хрусталя, тонкого и прозрачного, как стекло.

И замер в шоке, не зная, что и думать. На тонких каменных пластинах, куда ни брось взгляд, был изображен… я. Высечен огненными искрами умело и с таким удивительным сходством, будто тот, кто это сотворил, любил каждую мою, даже неидеальную черту.

Что это? Откуда здесь взялось?

Я пришел в себя, сделал глубокий вдох и подошел ближе, рассматривая одно из изображений. На нем я вскидывал алмазный щит, спокойно и уверенно. На следующем – смотрел прямо, глаза сверкали, волосы – взъерошены. Моменты с моей тренировки?

Пытаясь найти этому хоть какое-то объяснение, нащупать нить, я переходил от одного изображения к другому, пока не добрался до последнего. И вновь, как и несколько минут назад, замер, не в силах нормально вдохнуть. Помимо меня, здесь была изображена девушка, смотрящая через защитный барьер на тренировочный полигон.

Она не нарисовала свое лицо, даже фигуру показала лишь легкими, едва уловимыми мазками огненных росчерков, словно она здесь вовсе не главная… В центре внимания по-прежнему оставался я, но кусочки необъяснимой мозаики-загадки, наконец, сошлись вместе.

Мог бы и раньше догадаться. Огненные искры дали ключ сразу же, но я не понял этого. Сейчас же… Мне даже не нужно проверять, кто проходил эту реальность восемьсот тридцать семь раз. Я уже знаю ответ.

Миранда Харт.

Я на миг закрыл глаза, распахнул и огляделся, словно надеялся, что все привиделось. Но со всех сторон на меня смотрели мои портреты.

И все же… что это? Как понимать? Это ведь похоже на одержимость. На безумие. На… привязку.

Твою ж…

Позвоночник от последнего осознания болезненно скрутило силой так, что потемнело в глазах и не сразу получилось нормально выдохнуть.

У кареглазой ко мне привязка. Судя по последнему изображению, она увидела меня на станции во время тренировки, оставаясь при этом незамеченной. И наверняка именно в тот момент, когда в ней недавно проснулась сила, Миранда была невероятно уязвима и… искала опору.

Нашла. Во мне.

Шумный вдох. Выдох.

Но если это привязка, то она не могла остаться незамеченной. Сколько не пытайся, такое не скрыть. Если тот, к кому привязываешься, далеко или не отвечает взаимностью, у одаренного с третьим уровнем буквально начинается агония, которая приводит к выгоранию. Я точно знал, похожие случаи уже происходили. И да, именно поэтому во время становления силы любой одаренный избегал подобного. Кто-то, зная об этом, кто-то – на уровне инстинкта самосохранения.

Любой одаренный.

Любой, но не Миранда.

Только если это привязка, то, как объяснить, что она все это время спокойно и уверенно использовала способность и вовсе не походила на сумасшедшую, готовую вот-вот умереть?

Взгляд зацепился за то последнее изображение, скользнул по соседнему, где я был высечен огненными искрами с невероятной точностью и красотой… и ответ нашелся сам собой.

Есть кое-что мощнее любой привязанности. То, что способно ее пересилить, свести на нет. Глубокое сильное чувство любви. Единственное, что в таком случае убережет, поможет справиться с даром, не выгореть и остаться собой.

Я еще раз посмотрел на рисунок, где мы оба были нарисованы огненными росчерками. Нет, оставлять такое… очень личное здесь, на станции, я не намерен.

Я сделал несколько голограмм, выскользнул из пещеры на полигон и загрузил эту реальность себе на лиар, а после поставил программу на перезагрузку, стирая предыдущие данные.

Через четверть часа система обновилась, и я, сделав шумный вдох, направился со станции на корабль, который вскоре отправлялся на Ариату. Чувствую, разговор с моей кареглазой, когда встретимся, будет совсем непростым!

* * *

Возле квартиры Миранды я оказался поздним вечером. И едва кареглазая открыла дверь, вытянувшись и приветствуя меня, понял, что она только что вернулась с задания. Одетая в немного помятую форму, растрепанная… В двух шагах в выемке стены для оружия – полуразряженный бластер и гарнитура.

– Добрый вечер, лейтенант Харт. Позволите войти? – поинтересовался, загоняя внутрь желание притянуть ее к себе и зарыться пальцами в волосы, жадно находя ее так манящие сейчас губы.

– Пожалуйста, капитан Рейес, – отозвалась она, отступая.

В приглушенном свете ее глаза мерцали, словно звезды, но никаких эмоций в них сейчас не отражалось.

Я прошел в гостиную, подождал, когда девушка окажется рядом. Щелкнул по лиару, выгружая сделанные снимки и позволяя им высветиться голограммами. Харт замерла, смотря на меня так, будто ее лишили воздуха.

– Нам необходимо объясниться, лейтенант Харт, – сказал я, чувствуя, как внутри обжигает огнем от одного взгляда кареглазой и не получается спокойно дышать от того, что она так близко. – У вас ведь ко мне не привязка, а сильные чувства, лейтенант?

Она уставилась на меня и несколько мгновений молчала.

– Думаю, ответ на свой вопрос вы уже знаете, капитан Рейес, – тихо, признавая очевидное, произнесла Миранда.

Напряженная в этот момент настолько, словно идет по краю пропасти. Но ни в глазах, ни в едином жесте это не отражается. Просто на ее эмоции сейчас реагирует моя сила, и я чувствую их едва ли не так же остро, как свои.

– А меня вы ни о чем спросить не хотите, лейтенант Харт?

И очередной ее взгляд – удар на вылет, но