Решительный барон - Салли Маккензи

Грейс сунула письмо в карман. У нее возникло скверное предчувствие.

— Папа ненавидит тратить деньги и время на то, что считает ненужным.

С чего это он вздумал написать ей?

— Ты его дочь, а я соответственно сестра. Уверена, он хочет знать, как ты тут развлекаешься во время сезона. Ты ему написала хоть раз?

— Нет.

Ей это и в голову не приходило. Насколько она знала, вся корреспонденция поступала прямо к управляющему имением папы. Мистер Бут терпеть не мог Лондон, почти так же сильно, как папа. Его не заинтересуют ее рассказы о городе.

— Трудно себе представить, чтобы папе понравился перечень балов и приемов, на которых мы были, или достопримечательностей, которые видели. Может, он хочет узнать, как идут домашние дела?

Но об этом он мог бы спросить экономку, миссис Дрексел. У Грейс екнуло сердце.

— Или он требует, чтобы я вернулась домой? Но тогда, полагаю, он написал бы вам, тетя Кейт. Вы получили от него письмо?

— Нет. — Кейт перебрала свою пачку. — А, вот здесь что-то от виконта Моттона.

— Это, должно быть, приглашение на домашний праздник.

— Да, так оно и есть. — Кейт пробежала глазами письмо и нахмурилась. — Это через два дня. Ты действительно хочешь, чтобы мы туда поехали?

— Да.

Грейс заключила бы пари на крупную сумму, что, если бы она сумела свести вместе тетю Кейт и мистера Уилтона, обеспечила им уединение и возможность поговорить, они бы справились со всем, что их тревожит.

— Определенно.

— Но я уже приняла приглашение Палмерсонов на следующую неделю.

— Пошлите извинение. Не думаю, что леди Палмерсон сильно огорчит наше отсутствие.

— Разумеется, нет, однако это будет одно из самых больших событий сезона. Ты могла бы встретить там много холостяков подходящего возраста.

— Мужчины останутся на месте, когда мы вернемся, тетя. Мы уезжаем ненадолго.

Кейт недовольно поджала губы и, помолчав, заметила:

— Во время этой поездки тебе часто придется общаться с лордом Доусоном, а я это не одобряю.

По спине у Грейс пробежала дрожь предчувствия. Ее встречи с лордом Доусоном не могли иметь серьезных последствий, она это понимала, но тем не менее хотела их. Это было всего лишь еще одним приключением, еще одним глотком свободы и воодушевления, перед тем как она вернется к своей обыденной жизни.

— Тетя Кейт, вам просто необходимо пожить в деревне. В Лондоне очень шумно, по ночам невозможно уснуть.

Кейт покраснела еще сильнее, если это вообще было возможно.

— Да. — Она откашлялась. — Я… да, пожалуй, ты права. А теперь извини меня, я поднимусь к себе в комнату, кое-что надо записать, а потом полежу немного. Идем, Гермес.

Грейс наблюдала, как Кейт и Гермес поднимаются по лестнице. Ей почему-то казалось, что тетя чересчур поторопилась уйти, как будто спасается бегством. Ладно, это пустяки. Главное, что она все-таки уговорила Кейт принять приглашение виконта Моттона. Остается надеяться, что лорд Доусон одержит успех в переговорах со своим дядей.

Каким образом он собирается убедить мистера Уилтона, если тот уже уехал из Лондона? Грейс сомневалась, что обыкновенного письма будет достаточно. Самое лучшее было бы обсудить с ним это дело сегодня вечером. Он должен присутствовать на приеме у лорда Фонсби. Они могли бы удалиться в парк, найти укромное местечко и…

Поговорить. Не более того. С этого времени между ней и лордом Доусоном возможны только разговоры…

Хорошо бы и сейчас выйти прогуляться в парке при Оксбери-Хаусе, в доме очень душно. Глоток прохладного воздуха как раз то, что ей необходимо.

Грейс села на скамейку возле куста, усыпанного мелкими белыми цветочками. Она могла бы узнать, как это растение называется, — Джон, безусловно, это знал. В тех случаях, когда она ошибалась в названии какого-либо изысканного растения возле Прайори, дома Джона, тот непременно читал ей целую лекцию об этом растении, его истории и разновидностях. Но куст, рядом с которым она сидела, явно не принадлежал к ботанической элите, если ухитрился расцвести на таком бедном, неухоженном участке земли.

Цветки были очень милые, но, к сожалению, Грейс расчихалась от их пряного запаха. Она полезла в карман за носовым платком — и обнаружила там что-то еще… ах да, папино письмо. Она о нем забыла. Вынула из кармана и сломала печать.

«Тебе приятно будет узнать, — папа не позаботился о приветствии и даже о личном обращении, да и к чему церемонии, если письмо адресовано ей? — что мы с Паркер-Ротом пришли к соглашению». К соглашению? Сердце у Грейс бурно забилось от волнения. «Бракосочетание состоится в следующем месяце. Можешь сообщить об этом твоей тете. Возвращайся немедля, чтобы успеть подготовиться к событию».

И подпись: «Станден».

Грейс судорожно сглотнула. Перед глазами у нее заплясали черные точки. Она смяла письмо в трясущихся пальцах. Только бы не упасть в обморок…

Бракосочетание должно состояться в следующем месяце?

Она хотела закричать, но ей не хватило воздуха.

Папа и Джон — как могли они так поступить с ней?

Да, она предполагала, что выйдет за Джона — когда-нибудь, но не в проклятом будущем месяце. И это было бы вполне приемлемо и даже приятно, если бы он позаботился сделать ей предложение.

Грейс расправила письмо. Может, она чего-то не поняла? Или пропустила? Нет, она прочитала все, что написал отец, но там, оказывается, есть короткая приписка от Джона — в самом низу листка.

«Леди Грейс, надеюсь, вас радует Лондон. Для меня в нем нет ничего привлекательного, кроме периодических заседаний Общества садоводов. Мама и отец шлют вам приветы. Ваш покорный слуга Джон Паркер-Рот».

Ба! Грейс снова смяла письмо и швырнула на землю. Какая страсть! Будь она экзотической розой или… или… Проклятие, она даже не могла вспомнить подходящее название… Словом, будь она каким-нибудь необыкновенным образчиком растительного мира, Джон пришел бы в восхищение. Обыкновенная, скучная, давным-давно знакомая леди Грейс Белмонт никоим образом не могла заставить его сердце забиться сильнее.

Грейс прижала к щекам ладони. О чем она думала, позволяя мужчине такие интимные вольности? Это было совершенно скандальным, но Грейс это не смущало.

Быть может, лорд Доусон колдун? Она никогда не испытывала желания такой близости с мужчиной, желания прикасаться к нему и чувствовать его прикосновения.

В большинстве мужчин было для нее нечто отталкивающее. Она открыла это для себя, как только рассталась с детством, — как только у нее сформировалась грудь. Когда заметила, что каждый из знакомых ей мужчин перестал обращать внимание на ее лицо. Джон был исключением. Грейс заметила, что он глазеет на ее грудь как бы исподтишка, стараясь это скрыть, и, надо отдать должное его воспитанности, посмотрел ей в глаза, как только заговорил с ней.