Дикая звезда - Кэтрин Коултер

Точно в два часа Сент поднимался по лестнице в комнату Байрони. Маркуса Фарнсворта там не было, что, пожалуй, было к лучшему, решил Сент. Хотя ему хотелось вывести этого дурака на чистую воду. Надо же — женская истерия!

Байрони спала. То был наркотический сон. Сент сел рядом с нею на кровать и осторожно нащупал пульс, потом наклонился и послушал сердце. Пульс был нитевидный, сердце работало нормально. Она выглядела бледной и больной.

— Что он ей дал? — спросил он Айру.

— По-моему, настойку опия. Я надеялся, что она не уснет. И разумеется, хотел, чтобы вы с ней поговорили. Правда, утром она себя чувствовала плохо. Совсем потеряла голову и только что не буйствовала.

Бог мой, нахмурившись думал, глядя на девушку, Сент, что ему, черт побери, делать? Он провел рукой по волосам, не отрывая глаз от лица Байрони.

Ведь это же не его дело, если мать Мишель не Байрони, а Ирен.

— Скажите, Айра, чем, по мнению Фарнсворта, это может кончиться?

— Он полон надежды, — отозвался Айра, — но говорит, что эта разновидность болезни проходит тяжело. Он спросил, могу ли я вызвать одного доктора из Сакраменто, человека, занимающегося.., болезнями такого рода.

«Мне мерещится всякая чертовщина», — подумал Сент, поднимаясь с кровати. Он уже готов был выйти из комнаты, когда от кровати донесся слабый стон. Он повернулся и быстро шагнул обратно.

— Байрони?

Она чувствовала, словно на ее сознание и тело давил какой-то тяжелый груз. Было очень трудно держать открытыми глаза. Хотелось только спать. Но она услышала голос Сента.

— Сент, — прошептала она. — Пить…

— Разумеется, дорогая. — Он быстро налил стакан воды из кувшина, стоявшего на столике. — Вот, пейте. Только помедленнее.

Она с большим трудом делала каждый глоток.

— Зачем вы здесь, Сент?

— Я тревожился за вас. — Он осторожно обхватил пальцами ее вялую руку. — Как вы себя чувствуете?

— Слабость… Я очень слаба.

— Это из-за настойки опия, как мне кажется.

Скоро с вами будет все в порядке. Тогда… — Сент умолк, потому что она снова забылась. Он встал и решительно сжал губы, составив окончательное мнение.

— Благодарю вас, Айра, — проговорил он. — Я думаю, скоро ей станет лучше.

— Разумеется, и я надеюсь на это, — согласился Айра. Руки его были мокрыми от пота.

Глава 15

Байрони проснулась от звука голосов — неясных, тихих и встревоженных. Мысли ее были размытыми, тяжелыми. Она попыталась сосредоточиться на голосах. Разговаривали Айра и Ирен.

Встревоженный голос Айры:

— Клянусь, Сент что-то подозревает!

Высокомерный, успокаивающий голос Ирен:

— Что он может сделать? Ничего, говори" тебе, ровно ничего!

— Не надо больше, Ирен, я так думаю. Все, что ты кладешь ей в пищу… Это нужно прекратить! Я дам ей уехать. Ты слышишь, что я говорю?

— Нет, Айра, нет! Пожалуйста, выслушай меня.

Голоса стали тише, а потом и вовсе замерли где-то далеко от ее двери.

«Перестать класть мне в пищу?» — Байрони недоумевала. Мысли ее прояснились, и она внезапно поняла, что Ирен хотела ее отравить. Но это же какое-то безумие! Зачем ей это? Потому что они боятся, что ты расскажешь правду о них, что ты будешь их шантажировать.

— Но я обещала Айре, что не буду, — прошептала она. У нее пересохло горло, голос скрипел и резал слух.

Теперь она будет начеку, и хорошо, что она сейчас одна. Она вспомнила сидевшего рядом и разговаривавшего с нею Сента. Что она ему говорила?

Что же делать?

Надо уезжать, вот что, собраться с силами, думала Байрони. Нельзя ничего ни есть, ни пить. Она заставила себя приподняться и опустила ноги на пол. Потом медленно встала, но тут же упала опять, так как ноги не держали ее.

Байрони закрыла лицо руками. Она не заплакала, но ей было очень страшно. Никогда в жизни она не чувствовала себя такой одинокой. Почему не может войти в эту дверь тетя Аида? Сказать ей, что пришла в гости миссис Перкинс. Сказать… Увы, никого не было.

Теперь придется полагаться только на себя. И начинать надо прямо сейчас.

Она посмотрела на окна. Надвигались сумерки.

В любой момент Ирен или Эйлин могли принести какую-нибудь еду. Она должна сделать вид, что поест. Сегодня же вечером, решила она. Надо собраться с силами, чтобы уехать сегодня. Байрони подумала о красивом колье, подаренном Айрой на Рождество. Нельзя откладывать его продажу. «Теперь я немного отдохну, — подумала она. — А поздно вечером выскользну через окно. Сяду верхом на Колючку и направлюсь на юг, в сторону Сан-Хосе. Все будет хорошо».

Она уснула и не слышала, когда Ирен, тихо открыв дверь, заглянула в комнату. Она нахмурилась, потом пожала плечами и унесла обратно вниз поднос с едой.

Было около полуночи. Сан-Франциско погрузился в туман — мрачно-серый, густой и тяжелый. Трудно было что-либо различить даже на расстоянии нескольких ярдов.

Брент ехал верхом на своем жеребце по Маркет-стрит, а потом, срезав угол, направился через Южный парк к дому Батлера. Здесь туман был не таким густым. Было, слава Богу, темно и кругом ни единого огонька. Он узнал у Сента, куда выходили окна ее комнаты. Она не разделяла спальню с мужем.

Брент подумал о том, предвидел ли Сент, что его слова приведут к такому результату. Вполне вероятно — этот человек был дьявольски проницателен.

«Итак, — сказал ему Сент, полузакрыв глаза, — полагаю, что завтра навещу ее снова. Будем надеяться, что ее не очень накачали опием».

Брент все еще помнил гневное выражение его лица.

"Конечно, это тебя не касается, Брент, но ты говорил, что хотел знать, как у нее дела. — Сент поднялся, потянулся, словно ничто на свете его не волновало, и добавил:

— Пойду попытаю счастья в «красное и черное» внизу, в вашем салуне".

Брент спросил его о расположении комнаты Байрони.

Сент подробно рассказал ему.

«Значит, у нее собственная, отдельная комната — я правильно понял? Она по-прежнему не спит с мужем?»

Вместо ответа Сент улыбнулся. «Кто знает?» — сказал он.

Брент не раздумывал над своим решением. Он просто принялся за его исполнение.

Что она скажет, когда увидит его? Откажется уйти с ним? Если да, мрачно подумал он, ему будет очень приятно заставить ее повиноваться.

Он покачал головой и тихо спешился. Привязав жеребца к одной из немногочисленных сосен, Брент направился к заднему фасаду дома. Он остановился и, широко улыбаясь, отбросил в сторону припасенную веревку — сосна, доходившая до второго этажа, почти касалась стены дома.

Байрони упаковывала чемодан. Она дрожала и обливалась потом от напряжения. Теперь нужно одеться, подумала она. Но на это у нее не оставалось сил. Он села на кровать, тупо уставившись на единственную неровно горевшую свечу. Скоро она окончательно истает, а больше свечей нет. Как она оденется в темноте?