Случайный знакомый. Другая страна - Юлия Усова

и вновь посмотрел на нее, вопросительно склонив голову. Девушка нс реагировала, и воробей, поняв, что ни печенья, ни семечек ему здесь не перепадет, еще раз сердито чирикнул и улетел. Видимо, решил, что эта девица либо не любит птиц, либо очень жадная и склюет сама и свои семечки, и крошки.

«Ну и лети отсюда, — почему-то обиделась Янка. — Мог бы и посидеть рядом». Ей захотелось, чтобы к ней подошел хотя бы какой-нибудь уличный кот или дворняга. Но вокруг не было ни единой живой души. Ее скамейка стояла у самого входа в сквер, по улице шли люди, но никто даже не смотрел на нее. Ну и черт с ними со всеми!

Провожая птичку взглядом, Янка заметила, что на асфальте начали появляться мелкие темные точки. Начал капать дождик. Однако встать и уйти она не могла, её охватило какое-то оцепенение. «Буду сидеть тут, — решила она. — Раз все такие сволочи, то я никуда не пойду. Вот буду сидеть тут до ночи. А потом видно будет».

Она полезла в сумку за сигаретами, и, пока их нашаривала, вновь проснулся телефон. Раз уж рука её в этот момент как раз схватилась за трубку, то почему бы и не посмотреть, это ей надоедает. Яна увидела, что это вновь звонит Максим. «К черту!» — раздраженно решила она, но вдруг подумала, неплохо было бы выложить этому паршивцу все, что она о нём думает. Указать его место на этом свете.

— Я слушаю, — ледяным тоном проговорила она.

— Господи, почему ты нс отвечала! — нс здороваясь, выпалил Максим довольно сердито. — Куда ты пропала? На работе тебя нет, мобильник не отвечает!

— А почему, собственно говоря, тебя это беспокоит? И почему я должна отчитываться перед тобой?

Янке очень хотелось выдержать все тот же тон Снежной королевы, но голос её подвел, откровенно дрогнув. Макс моментально это почувствовал.

— Эй, что с тобой? Что случилось?

— Ничего. Зачем ты мне вообще звонишь?

— Я тебя не понимаю. — Голос Максима, в свою очередь, стал менее теплым.

— И понимать нечего, — фыркнула Янка. — Олечку ты, наверное, очень хорошо понимаешь. С полуслова. Или вообще без слова. Вот ей и звони.

Максим задумчиво протянул:

— Вот теперь, кажется, понял. Только совершенно напрасно ты мне не доверяешь. По-моему, я этого ничем не заслужил.

— Отстань от меня! — выкрикнула Янка и всхлипнула.

— Слушай, я сейчас к тебе подъеду, — встревожился Макс. — Ты вообще где?

— На улице. Ну, то есть в сквере.

— А что ты там делаешь?

— Сижу на скамейке, — дала Яна точный ответ. Правда, с остальной информацией возникли затруднения.

— Хорошо, ты сидишь на скамейке в сквере. Теперь скажи, где этот сквер, на какой улице?

— Откуда я знаю!

— Нормально… А как ты туда попала? Телепортировалась?

— Нет, просто пришла.

Янка окончательно потеряла чувство юмора, а Макс-терпение.

— Ладно, пришла так пришла. Только ты скажи, Бога ради, по какой улице ты туда пришла?

— Говорю же тебе, не знаю.

— Хотя бы район примерно назови. Ну где это — рядом с набережной, с вокзалом, центр это или окраина?

Янка подумала и сделала вывод:

— Это точно не окраина. Потому что я шла от телекомпании и никаким транспортом не пользовалась. Наверное, это где-то недалеко от набережной, потому что я слышу, как пароход гудит. Правда, довольно тихо. Может, мне пойти посмотреть, какая это улица?

Вместо Максима она услышала бесстрастный голос, сообщавший, что её лимит исчерпан. «Да что ж это такое? Ведь сто раз себе с утра напомнила, что надо карточку новую купить! Ну и что теперь делать?» — запаниковала Яна. В отчаянии она кинула в сумку бесполезный теперь телефон и стала лихорадочно прикидывать, что же ей предпринять. Идти на улицу и смотреть ее название? А как она сообщит об этом Максу? Хотя, спрашивается, зачем вообще ей нужно, чтобы он приехал? Он появится, начнет оправдываться, врать, от этого ей станет ещё хуже. Нет, никто ей больше не нужен.

Янка осталась сидеть на скамейке. Теперь одиночество начало путать ее. Это её-то, Яну Соколову, которая ничего в жизни никогда не боялась! До чего же ее довели события последнего времени… А вдруг она сейчас умрет, и ее никто нс найдет долго-долго? Все будут думать, что девушка просто сидит в сквере, ждет кого-то. И поймут, что она мертва, только когда ее тело уже начнет разлагаться…

Неизвестно, куда ещё Янкино воображение завело бы её. Но тут раздался визг тормозов, звук хлопнувшей дверцы машины, и не успевшую ничего понять Яну подхватил на руки невесть откуда взявшийся Максим.

— Да ты вся дрожишь! Зачем ты сидишь тут под дождем? Ну-ка пойдем!

Однако в Янке подняло голову упрямство, смешанное со злостью. Сначала он встречается с Ольгой, потом нагло ей врет, что искал её, а теперь изображает сочувствие и беспокойство. Ну и тип! Вырвавшись из рук Макса, она строптиво заявила:

— Никуда я не пойду! Сажай свою Олечку в свою поганую машину и катай хоть до посинения.

— Господи, какая глупая девчонка, — вздохнул Макс, аккуратно подобрал со скамьи Янкину сумочку и повесил себе на плечо. Потом схватил в охапку владелицу сумки и отнес се к машине. Все так же, не отпуская свою добычу, он открыл дверь и нс слишком деликатно впихнул Янку внутрь. Она хотела было тут же выскочить, но в салоне было так тепло и сухо, что она передумала. Нет, она сначала выскажет все этому уроду, а потом уже уйдет. Навсегда.

Максим уселся на водительское место, закурил сам и предложил сигарету Янке.

— Что с тобой происходит? — серьёзно спросил он.

— А ты не догадываешься? У меня и так в последнее время достаточно неприятностей, чтобы ещё и на тебя нервы тратить. Хочешь с Ольгой встречаться — ради Бога. Но меня ты больше не увидишь. И не звони мне, и не появляйся. Оставь меня в покое.

— Тебе не приходило в голову, что не все вокруг тебя врут? И не все хотят причинить тебе неприятности? И что с Ольгой я встречался с сугубо деловой целью, для того чтобы помочь тебе?

— Зачем?

— Да затем, что мне вовсе не безразличны твои проблемы и я очень хочу тебе помочь.

Яна удивилась. Ей показалось, что Максим говорит искренно, но упрямство и злость вновь победили здравый смысл.

— Ты врешь! Ты такой, как все, и ты врешь, как все! Ты такая же сволочь, как все остальные!

Лицо Макса стало жестким и таким злым, что Яна испугалась. Резко повернувшись к ней, он сказал, стараясь сдерживаться: