Увязнуть в паутине - Зигмунт Милошевский

Он прервал, внимательно следя за реакцией Квятковской. Та ничего не сказала, но ее свободное настроение испарилось. Несколько раз она моргнула правым глазом. Шацкий спросил, не желала бы пани Квятковская как-то все это прокомментировать. Та отрицательно мотнула головой и поправила очки. Шацкий вновь почувствовал почесывание в мозговой коре. Либо я уже не способен ассоциировать факты, либо необходимо обратиться к неврологу, подумал он.

— Прослушивая запись, в первый момент мы были потрясены, так как Теляк записал свой разговор с умершей два года назад дочкой. Материал был подвергнут фоноскопическому анализу, и выводы однозначны. Тем человеком, который стоял под дверью комнаты Теляка и изображал его покойную дочку, являетесь вы. Как вы можете это прокомментировать?

Квятковская вся сделалась серой.

— Это какая-то шутка, — выдавила она из себя. — Не верю…

Прокурор Теодор Шацкий почувствовал себя ужасно уставшим. Эта обманщица ему уже надоела.

— Видите ли, — сказал он намного громче, чем собирался. — Я представляю пани не свои гипотезы, но факты. А факты таковы, что после исключительно тяжкой для Хенрика Теляка терапевтической сессии пани изображает под дверью его покойную дочку, намекая на то, что он должен прийти к пани — то есть, к своей дочери — а через минуту Теляк записывает прощальное письмо жене и заглатывает упаковку снотворных таблеток! Так что не говорите, во что пани верит, а только, ради Бога, прокомментируйте эти факты. Пока я не подумаю, что пани решила воспользоваться вертелом, раз пани не удалось склонить Теляка к самоубийству, и, просто напросто, не посажу пани за решетку.

Он не блефовал. После обнаружения записи и подтверждения того, что это был голос Квятковской, гимназическая учительница стала главной подозреваемой. На всякий случай в ящике его письменного стола лежало подписанное Хорко постановление о предъявлении Квятковской обвинений. Он был готов официально сделать ее подозреваемой в следствии, тщательно обыскать ее квартиру, назначить ей полицейский надзор и направить на психиатрическую экспертизу. Только две вещи его удерживали: интуиция и опасение, что в суде пролетит под фанфары уже на первом заседании. Вместо доказательного материала Шацкий располагал лишь туманными уликами и дурацкими теориями на грани эзотерики.

Женщина вскочила с места и начала ходить кругами по кабинету.

— Должно быть, это кошмарный сон, — уговаривала она сама себя. — Это не может быть правдой, не может.

Остановилась и поглядела на Шацкого.

— Мне сложно поверить, что пан не лжет. Но я верю, ибо, в конце концов, какой для вас во всем этом смысл. Прошу запротоколировать, что я, полностью осознавая уголовную ответственность, или как там говорится, клянусь и подчеркиваю всеми силами, что не помню, чтобы я стояла под дверью Хенрика Теляка и изображала его дочку. Клянусь! Можете исследовать меня на детекторе лжи, направить на психиатрические исследования — я согласна на все.

«Если сейчас ты не спросишь, чего же такого ты говорила Теляку через двери, я обязательно представлю тебе обвинения», — подумал Шацкий и выдвинул ящик стола.

— Но прежде всего, — Квятковская нацелила палец в прокурора, — я требую, чтобы пан представил мне эту запись. Я хочу знать, в чем меня обвиняют.

Тот вынул из ящика стола диск и вставил в стоящую на подоконнике допотопную «селедку».[100] Запустил Квятковской «разговор с духом». Уже после первых слов пришлось прервать, так у женщины случился приступ истерии. Шацкий подал ей стакан воды, уложил на полу, сунул под голову свернутый пиджак, отправил сотрудников, которые пришли, обеспокоенные громким плачем, м при этом размышлял: можно ли столь замечательно притворяться. Минут через пятнадцать Квятковская заявила, что чувствует себя уже лучше, и что ей хотелось бы выслушать запись до конца.

Женщина побледнела, кулаки судорожно сжаты, но она уже не плакала.

— Так я вас слушаю, — сказал Шацкий после того, как выключил проигрыватель.

— Свой голос я узнаю, но мне кажется, что сейчас вот-вот кто-то выскочит из шкафа и крикнет «surprise!», а пан вручит мне букет цветов, который прячет под столом. Я не могу этого объяснить, не знаю, как такое возможно, единственное, что я помню от того вечера, что зубы чистила пальцем, потому что щетку забыла, а потом легла спать. Я понимаю, что пан может мне не верить, но все это самое странное, случившееся со мной за всю жизнь. я слышу собственные слова, которых никогда не произносила.

Шацкий записал и подал протокол женщине. Перед тем, как подписать, она дважды все прочиталаЮ очень внимательно.

— Я не представлю пани обвинения, хотя и мог бы, и никто ко мне не имел бы претензий, — сказал прокурор. — Только мне бы хотелось, чтобы пани знала, что на данном этапе следствия пани является — назовем это так — наиболее наблюдаемой. Поэтому прошу вас ни с кем об этом всем не говорить и не выезжать из Варшавы. Если у меня появится хотя бы малая тень подозрения, что вы затрудняете расследование, в тот же самый день вы очутитесь под замком. Это вам ясно?

За Ханной Квятковской еще не закрылась дверь прокуратуры, а Теодор Шацкий уже жалел о собственном решении. Вера в интуицию тебя погубит, констатировал он про себя. Нужно было ее посадить и посмотреть, что будет дальше.

3

Он отдал секретарше указание не переключать на него никакие телефонные звонки, выключил компьютер и поудобнее устроился в кресле, чтобы через включенный интерком выслушать беседу, что велась в соседней комнате. Было жаль, что в офисе нет установленных видеокамер, а хотелось бы увидеть, как похожий на плюшевого медведя инспектор допрашивает Игоря. Если бы мусор подозревал хотя бы сотую часть того, о чем знал Игорь, во что был замешан, то сюда прибыл бы в сопровождении целой армии антитеррористов. Мужчине захотелось посмеяться: даже если бы у полицейского такая идея и появилась, сам он этого бы не допустил. Одним телефонным звонком.

— Какой классный меч. Это самурайский?

— Подарок от одного из клиентов. Неподдельный артефакт восемнадцатого века из Японии. На вашем месте, пан инспектор, я бы его отложил. Очень легко можно покалечиться.

— Да я привыкший. Как раз вчера порезался, когда чистил рыбу. Давно уже не покупал чего-то такого, что не было бы замороженным камнем. А вот вы знаете, что как-то раз детей в США попросили нарисовать рыбу, так кое-кто нарисовал такой вот брикет? Здорово, а?

— И правда, увлекательно. Но только в этом как раз случае, вы можете потерять пальцы, в лучшем случае — перерезать сухожилия на ладони. Присаживайтесь. Так пану будет удобнее.

— Целый день сижу, на заднице уже мозоли. Вам не помешает, если я чуточку похожу? У пана кабинет больше, чем площадки для прогулок во многих польских тюрьмах.

— Мне трудно оценить, никогда не имел удовольствия.

— Не хвали дня до заката Солнца, как говаривали древние китайцы. Или римляне — тут я не уверен. Впрочем, давайте перейдем к делу.

— Охотно. Не скрываю, мой деловой календарь практически заполнен.

— Расскажите мне о финансах пана Хенрика Теляка. Насколько я понимаю, пан был его бухгалтером.

— Консультантом по инвестициям. Мы ведь консалтинговая фирма, заполнением налоговых деклараций не занимаемся.

— Жаль, оно вроде как дело прибыльное. А пан мог бы прикупить нож для бумаги, была бы пара с мечом.

— Мы вели инвестиционный счет пана Теляка, кроме того, он депонировал у нас свой полис страхования жизни.

— Инвестиционный счет? То есть?

— У нас имелась доверенность по распоряжению собранными там денежными средствами до процентами определенной суммы. В данном случае: пятидесятью процентами по состоянию на конец предыдущего полугодия, но не больше среднего значения за последние два года. А это означает, что чем больше мы заработали для пана Теляка, тем больше могли инвестировать, но если бы в чем-то промахнулись, и пан Теляк потерял средства, мы не могли бы уменьшить его счет на сумму, меньшую, чем — назовем это так — безопасную сумму.

— И часто вы теряли?

— Пан Теляк никогда не зарабатывал меньше двадцати процентов накопленных средств. Понятное дело, что после его смерти новые инвестиции мы прекратили. Что случится с деньгами далее, зависит от вдовы пана Теляка. Она может ликвидировать счет, может потребовать выплаты части денег, но может нам доверить и дальше распоряжаться финансами на предыдущих или новых условиях.

— И сколько же на счету сейчас?

— Неполные пятьсот тысяч злотых наличными и шестьсот тысяч в активах.

— Не понял?

— Всего миллион и сто тысяч. Понятное дело, эта сумма ежедневно изменяется в зависимости от курса акций, валют и так далее. Некоторые инвестиции долгосрочные, так что если бы пани Теляк пожелала как можно быстрее все превратить наличность и вывести ее — получилось бы около миллиона.