Волшебный корабль - Хобб Робин

– Альтия?.. – В голосе Брэшена слышалось напряжение.

Альтия вернулась к реальности и спросила себя, сколь же долго она провисела вот так, вниз головой, заставляя его удерживать ее на весу. Между тем нагель по-прежнему оставался у нее в кулаке. Альтия вздохнула и ощутила, как стучит в висках кровь, прихлынувшая к голове. Одной рукой она отодвинула защелку, другой вправила деревянный гвоздик на место. Когда она отпустила защелку – та скрылась, словно ее никогда и не бывало. Отныне нагель стал неотъемлемой частью фигуры.

– Что ты там возишься? – долетел голос Кайла, по обыкновению недовольный.

– Готово, – выдохнула Альтия.

Вряд ли ее услышал кто-либо, кроме Брэшена. Он перехватил ее покрепче и потащил уже наверх, когда Проказница вдруг подняла голову. Две мощные руки вскинулись вверх и встретились с руками Альтии. Зеленые глаза прямо смотрели ей в лицо.

– Какой странный сон мне приснился! – сказала Проказница. И улыбнулась Альтии и весело, и чуть капризно. – Спасибо, что пробудила меня!

– Добро пожаловать на этот свет, – выдохнула девушка. – А ведь ты прекраснее, чем я даже осмеливалась мечтать!

– Спасибо на добром слове, – по-детски непосредственно отозвалась Проказница.

Она выпустила руки Альтии и принялась отряхивать остатки краски со щек. Брэшен поднял наконец Альтию обратно через борт и поставил на палубу. Альтия обратила внимание, что он был очень красен. Потом до ее слуха донесся тихий, но полный сдавленной ярости голос Кайла:

– …А ты пошел вон с этого корабля навсегда, Трелл. Прямо сейчас!

– Да уж не задержусь.

Некоторым образом – был ли это тембр голоса или еще что-то? – Брэшен умудрился превратить унизительное списывание на берег в почетный уход по собственной инициативе.

– Прощай, Альтия, – сказал он ей, и голос вновь стал почтительно-вежливым. Словно бы он откланивался после светского приема.

Вот он повернулся к ее матери, испрашивая позволения отбыть… Альтия видела: его спокойствие потрясло Ронику, та шевельнула губами, но так и не вымолвила ни слова прощания. Брэшен повернулся и, легко ступая, пересек палубу. Никто не предположил бы по его виду, какие слова были только что сказаны.

Альтия еще не успела толком ничего осознать, а на нее уже насел Кайл:

– А ты что, совсем из ума выжила? Это ж надо, позволять ему так тебя лапать у всех на глазах!

Альтия крепко зажмурилась… Потом вновь открыла глаза.

– Как – так? – поинтересовалась она.

Она перегнулась через фальшборт и снова стала смотреть на Проказницу. Изваяние вывернуло шею, чтобы улыбнуться ей снизу вверх. Славная у нее была улыбка. Так улыбаются, еще не до конца проснувшись, доброму летнему утру… Альтия улыбнулась в ответ – очень грустно.

– Ты отлично знаешь, о чем я говорю! – продолжал рокотать Кайл. – Всю тебя обтискал, смотреть было противно! И так вид был, как у последней грязнухи, да еще и всякие матросы будут тебя чуть не вверх ногами держать.

– Я должна была вставить нагель, и мне было не дотянуться. – Лицо Кайла было сплошь покрыто красными пятнами, и она перевела взгляд туда, где стояли ее мать и сестра. – Итак, корабль пробудился, – объявила она тихо, но в полном соответствии с правилами. – Живой корабль «Проказница» обрел чувства и разум.

«А мой отец – умер», – добавила она про себя, но вслух ничего не сказала, хотя осознание горя делалось все глубже и заставляло все сильнее страдать. Раз за разом ей думалось, будто она свыклась с утратой, но тут же эта тягостная мысль заново поражала ее – и с каждым разом острее.

– Что, спрашивается, люди станут о ней думать? – понизив голос, обращался Кайл к Кефрии.

Двое младших в открытую глазели на Альтию, старший же, Уинтроу, попросту отвернулся, словно желая хоть так отдалиться от них и от их дрязг. Альтия почувствовала, что не очень хорошо понимает, что тут вообще происходит. Слишком много случилось всякого разного, и так скоро одно за другим! Попытка Кайла прогнать ее с корабля – смерть отца – пробуждение судна – увольнение Брэшена… И вот теперь на нее же, кажется, сердились за то, что она исполнила должное. Разобраться со всем этим было очень непросто. И к тому же она ощущала ужасающую пустоту, разверзшуюся в душе. Она попыталась сообразить, отчего так. Что она пропустила? Чего еще не учла?

– Альтия!

Ее с беспокойством окликала Проказница. Девушка перегнулась к ней через борт:

– Да, милая?

– А я знаю, как тебя зовут. Тебя зовут Альтия!

– Так точно. Спасибо, Проказница!

И вот тут Альтия поняла, откуда взялась странная пустота. Наверное, слишком страстно она этого ждала – чуда и восторга при пробуждении корабля. И вот долгожданное мгновение настало – и минуло, промелькнув. Проказница ожила. Дело сделано. Да, был момент торжества, но и все. Ни восторга, ни чуда. Должно быть, оттого, что цену пришлось заплатить уж больно высокую…

«Да как только я смею так думать!»

Мысль о слишком высокой цене была не просто недостойной – она была, по сути, предательством. Стоять на этой палубе, совсем рядом с телом отца, и думать, что живой корабль не стоил его смерти, не говоря уж о смертях дедушки и прабабушки Тэлли. Как стыдно! Как стыдно! Между прочим – корабль там или нет, – а они все равно умерли бы. Рано или поздно. Проказница совсем не была причиной их смерти. Скорее – славным итогом их жизней. В ней осталась их частица, в ней они продолжали свой жизненный путь. Альтия почувствовала, как начало отпускать что-то внутри. Она склонилась пониже, намереваясь произнести нечто важное, нечто связное, приветственно-напутственное для этого новорожденного существа.

– Мой отец гордился бы тобой, – выговорила она наконец.

Эти простые слова заново пробудили улегшуюся было горечь. Больше всего Альтии хотелось бы уронить голову на руки и разреветься, но она не могла себе этого позволить. Новорожденный корабль не следовало расстраивать и волновать.

– И он тоже гордился бы тобой, – неожиданно ответила Проказница. – Он знал, как трудно тебе должно было быть.

Удивительное дело, как успел измениться голос Проказницы. Только что он был высоким, юным, девчоночьим – и успел превратиться в богатый оттенками, грудной голос взрослого существа. ЖЕНЩИНЫ. Вновь поглядев в лицо изваяния, Альтия увидела на нем сочувствие и понимание столь глубокое, что не смогла его вынести. Она даже не пыталась унять слезы, хлынувшие по щекам.

– Я… ничего не понимаю… – с трудом выговорила она, обращаясь к Проказнице. Потом оглянулась на свое семейство – все они, как и она, стояли вдоль фальшборта, разглядывая ожившую статую. – Я все же не понимаю, – продолжала Альтия, – почему он так поступил? Почему после всех этих лет он… отдал Проказницу Кефрии, а не мне?

Она обращалась к матери – та смотрела на нее с мукой и гневом, – но ответил ей (и хватило же самонадеянности!) Кайл.

– Вероятно, – заявил он, – ему хотелось, чтобы корабль оказался в руках более надежных, чем твои. Вероятно, он хотел, чтобы она досталась тому, кто уже доказал, что сумеет позаботиться и о других, не только о собственной персоне!

– Я не с тобой разговариваю! – выкрикнула Альтия. – Не мог бы ты просто закрыть рот и чуточку помолчать?!

Она сама понимала, что вот-вот закатит вполне детскую истерику. Этого следовало всеми силами избегать. Но… слишком много всего ее за сегодняшний день переехало. У нее больше не осталось ни самообладания, ни сил. Если он еще подаст голос, она… она бросится на него и будет царапать, пока клочки по закоулочкам не полетят!!!

– Правда, Кайл, помолчи, – твердым голосом велела ему мать. – Теперь ты, Альтия. Последи за собой. Сейчас не место и не время выяснять отношения. Мы обсудим все, что следует, дома и в своем кругу. В самом деле, надо же тебе все объяснить. Я тоже хочу, чтобы ты наконец поняла, чего добивался твой покойный батюшка. Но покамест нам следует позаботиться о… о его останках и о соответствующем представлении нашего корабля обществу. Следует известить о смерти Ефрона Вестрита старинные семейства торговцев и другие живые корабли. Надо еще нанять лодки, чтобы обеспечить церемонию погребения Ефрона в море. А также… Альтия! Альтия, вернись! Немедленно!