Возвращения домой: Герой - Роберт Сальваторе

Постепенно, в воздухе вокруг него послышался гул голосов. Он даже узнал один из них. Голос принадлежал молодой женщине, которую звали «Милые Ножки» за проявленное к ней особое внимание и очень специфичные подарки от одного из старых придворных Ярина.

От этой мысли Пайкел захихикал.

— Милые Ножки, хихихи, — тихо пробормотал он, приседая ниже и опираясь о землю культей левой руки. Дворф приложил ухо к самым лепесткам.

Он понял, что Милые Ножки говорила о нынешней королеве. Дворцовые сплетники болтали, что король Ярин в конце концов покончит с ней. Другие голоса подхватили слова женщины, но затем снова стихли, бормоча где-то на заднем плане. Пайкел чувствовал их страх. Никто не желал заменить Концеттину.

— О, но ведь это значит стать королевой Дамары! — говорил один голос.

— До самой смерти, которая наступит очень скоро! — напомнил второй, сопровождая слова нервным смешком. Слишком трудно было игнорировать мрачную неотвратимость подобной судьбы, особенно здесь, так близко к обезглавленной статуе.

— Если только не сживешь со свету короля Ярина, — ответила Милые Ножки. — Он уже не молод, и, кажется, не слишком удовлетворен.

Вслед за этим раздались новые смешки.

— К сожалению для бедной Концеттины, — бросил голос, и Пайкел не смог понять, сердился или насмехался говоривший.

— Королева Бесплодие VI, — согласилась Милые Ножки, и Пайкел различил в её голосе искреннее сожаление.

Стоявший на коленях Пайкел отполз назад и, по обыкновению, перемешал траву своими босыми ногами. Ох, вот почему он, в конце концов, всегда носил сандалии.

— Хм, — несколько раз повторил дворф. Он был взволнован подобным развитием событий, хотя происходящее не было неожиданностью. Король Ярин хотел наследника. У стареющего мужчины было мало времени. И именно в этом саду не трудно было вспомнить о судьбе, которая ждала любую королеву, не способную удовлетворить его желание.

Дворф погладил бороду, раздумывая над эликсирами, которые могли бы решить проблему. Некоторые из них отвечали за мужскую силу, хотя они в целом влияли скорее на желание, чем на способность…

Дворф вздохнул, пытаясь решить, стоит ли ему рассказать все Айвану.

Но что хорошего из этого выйдет?

Он снова вздохнул и пополз прочь. Увидев белку, он пригласил её разделить с ним обед.

Грызун принял приглашение.

После занятий любовью они никогда не делили жарких объятий. Концеттина знала это и была несказанно рада, потому что едва могла терпеть прикосновения Ярина теперь, когда была убеждена в том, что он желает обезглавить её.

Она лежала на смятых простынях, наблюдая за тем, как муж быстро одевался. Жалкий старик с трудом мог выполнять свои супружеские обязанности, ко всему прочему он давно забыл о том, что такое опрятность. Женщина знала, что Ярин становится все нетерпеливее. Она чувствовала это в его движениях, в том, как он набрасывался на неё и как занимался с нею любовью — повинуясь скорее отчаянию, чем похоти.

— Меня ждут дела, — проворчал он себе под нос, хотя Концеттина едва могла разобрать слова.

Как только он вышел, королева вздохнула и уткнулась лицом в кровать. Стук двери испугал её, одновременно принося облегчение. Она желала день и ночь оставаться в постели, просто лежать, спрятавшись среди простыней, и притворяться, что она снова та маленькая девочка из Дельфантла.

Он вспоминала свою мать, умершую много лет назад. Концеттина была еще совсем девчонкой, когда Киянка Делказьо умерла в родах, забирая с собою брата Концеттины.

Этот день изменил её отца, Коррадо. Раньше он был любящим семьянином, но трагедия сломала его. Он стал больше заботиться о своих деловых интересах, нежели о собственной дочери. Таким образом, юная Концеттина была продана королю Дамары как часть сделки.

Это горе довело Коррадо Делказьо до подобного. Должно быть, только оно.

Женщина выбралась из постели и стала собирать одежду. Она отметила, что левый глаз портрета короля Ярина снова не был похож на правый.

Ацелья, сестрица короля, пряталась в тайном проходе, который шел за внутренней стеной комнаты, и наблюдала оттуда за происходящим.

Король Ярин знал, что Концеттина начинает подозревать о его бедственном положении, и потому считал, что женщина могла найти себе любовника, который помог бы ей зачать ребенка.

Эта мысль действительно посещала Концеттину.

Честно говоря, подобные размышления проносились в её голове каждый раз, когда она шла через участки сада, увековечившие двух последних «бесплодных» королев.

Она знала, что придворные сплетничают о ней. И имя, Королева Бесплодие VI, шепотом звучало за её спиной. Концеттина изо всех сил старалась не позволить мерзкой Ацелье узнать, что ей известно о присутствии шпионки.

Женщина оделась и вышла, чтобы продолжить заниматься дневными делами.

— Да, вам следует расслабиться, мой король, — сказал Рафер Ингот, когда Ярин снова появился во дворике с фонтаном позади замка.

Король фыркнул и жестом приказал одному из слуг принести ему стакан виски Импилтур. Мало кто мог позволить себе обращаться с Ярином подобным образом, но Рафер, огромный и могучий ассасин, возглавивший одну из шпионских сетей монарха — ту, на которую Ярин стал в последнее время опираться особенно сильно — был как раз таким человеком.

Рафер Ингот делал для короля Ярина много грязной работы. Двадцать лет назад, в те времена, когда Муртил Драконоборец встретил свою неожиданную — для всех, кроме нескольких близких партнеров Ярина Ледяной Мантии — кончину, мужчина был просто молодым и перспективным учеником.

Теперь же старые соратники разбежались. Все, за исключением Рафера, чья рука поспособствовала пресечению рода Драконоборцев.

Да, человек был многообещающим учеником, а теперь стал профессиональным убийцей при дворе Ярина.

Взяв виски, Ярин развернулся, вдыхая аромат прежде, чем пригубить напиток. Взглянув через сад, король кивнул, замечая Дрейлила Андруса, ехавшего верхом вдоль дальней изгороди.

— Меня гложат сомнения насчет него, — бесцеремонно заметил Ярин.

— Скорее всего, не без причины, — сказал Рафер, чем привлек к себе любопытный взгляд короля. Одно дело, когда монарх унижает капитана гвардии, но совсем иное — когда кто-то другой с этим соглашается.

— Что ты знаешь? — спросил Ярин.

— Ба, да посмотрите, как он смотрит на двор, — пояснил ассасин. — У него всегда кислая физиономия. Я бы никогда не доверился тому, кто вечно мрачен.