Андрей Миронов: баловень судьбы - Федор Раззаков

Надев белые перчатки укротителя, под лихую музыку, как и положено в цирковом антре, Миронов бойко командует униформой, иронично представляет действующих лиц. Вот тут и соединяется, – писал проницательный критик, – ощущение праздничности театрального зрелища и праздника победы над теми, кого Маяковский заклеймил в своих пьесах-сатирах.

Движения Велосипедкина быстры и элегантны, энергия в нем кипит, пенится. Весело командует он своим отрядом «легких кавалеристов», скандируя как заклинание призыв поэта: «Время, вперед! Время, вперед!», и в шутливом танце угадывается мощь и настойчивость человека, который действительно способен «жрать чиновников и выплевывать пуговицы»…»

Сразу после премьеры Миронов и Егорова в компании своих коллег по театру отправились отмечать праздник Великого Октября. Веселье проходило в кооперативе артистов Большого театра на Арбате. Как вспоминает Татьяна Егорова, поездка туда вылилась в настоящий аттракцион сродни польскому мото-ревю. Устроил это зрелище Марк Захаров, который в те годы был мастак на подобного рода штучки. Где-то на полпути к месту сборища, когда автомобили с «сатировцами» мчались по Садовому кольцу и пересекали площадь Восстания, Захаров внезапно вылез из открытого окна заднего сиденья и перелез в такое же открытое окно, но уже другого автомобиля. Залихватский трюк был встречен громогласными криками «ура!» и выстрелом пробки от шампанского.

На вечеринке Миронов оказался верен себе: несмотря на присутствие своей возлюбленной, стал ухаживать за молоденькой балериной. Егорова, естественно, переживала, однако виду поначалу не подавала, заглушая обиду порциями коньяка. Но ее терпения хватило на каких-нибудь полчаса. Затем актриса поднялась с дивана, подошла к балерине, которая кружилась в очередном танце с Мироновым, и сорвала у нее с головы модный шиньон. Балерина расплакалась и убежала в другую комнату. Все были в шоке, а особенно Миронов, который буквально заметался по квартире: он то бегал успокаивать балерину, то стыдил Егорову. Но последняя все его реплики пропускала мимо ушей, поскольку считала себя правой: в конце концов это не она отбивала у балерины ее кавалера, а наоборот. Тем более в тот момент Егорова уже знала, что беременна.

Миронов узнал про это спустя несколько дней. Егорова сообщила ему об этом в Волковом переулке, сообщила как бы между прочим. Миронов в первые минуты сделал вид, что не расслышал новости. На самом деле он просто взял тайм-аут – хотел тщательно все осмыслить. И только спустя примерно полчаса вернулся к этой теме. И то, что он сказал, больно резануло его возлюбленную. «Танечка, ну куда нам еще ребенок? Мы вдвоем-то разобраться не можем, а что будем делать втроем? Это же ужас! Нам надо подождать… Я все устрою, у меня есть хороший врач…» И так убедительно он это говорил, что Егорова даже не смогла на него обидеться. Видимо, она и сама понимала, что появление ребенка в их тандеме и в самом деле пока нежелательно. Ведь они по-прежнему не женаты, а рожать ребенка без штампа в паспорте Егорова не хотела. Она сама росла без отца (ее воспитывал отчим) и прекрасно знала, что это такое – безотцовщина. Желать подобной участи своему ребенку – боже упаси! И она согласилась лечь в больницу.

Пока его возлюбленная лежала в роддоме, Миронов был утвержден на новую роль в театре – он должен был играть ловкого плута в спектакле «Безумный день, или Женитьба Фигаро» Пьера Огюста Бомарше. Кроме этого в ноябре состоялся первый творческий вечер Миронова. Он проходил в Доме актера при абсолютном аншлаге, что лишний раз доказало, в какую звезду внезапно превратился недавний актер массовки.

Ноябрьский репертуар Миронова в Театре сатиры выглядел следующим образом: 9-го – «Клоп» (день), «Доходное место» (вечер), 11-го – «Доходное место», 12-го – «Баня», 13-го – «Интервенция», 18-го – «Баня», 19-го – «Клоп», 20-го – «Дон Жуан», 21-го – «Доходное место», 22-го – «Интервенция», 25-го – «Дон Жуан», 26-го – «Баня», 28-го – «Доходное место».

В декабре это были следующие спектакли: 1-го – «Интервенция», 2-го – «Баня», 3-го – «Доходное место», 4-го – «Дон Жуан», 8-го – «Баня», 9-го – «Доходное место», 10-го – «Клоп», 12-го – «Интервенция», 15-го – «Дон Жуан», 16-го – «Баня», 18-го – «Доходное место», 20-го – «Интервенция», 23-го – «Дон Жуан», 24-го – «Баня», 25-го – «Доходное место», 26-го – «Интервенция», 27-го – «Клоп».

1968

Наступление нового 1968 года Миронов и Егорова встречали вместе с ресторане ВТО, что на улице Горького. По этому случаю Егорова сшила себе в ателье крепдешиновое платье в модную шахматную клеточку, а также купила подарки: Миронову – коллекционный игрушечный автомобиль (он их собирал), а его родителям – маленький домик со зверюшками и градусником. Миронов тоже приготовил своей возлюбленной приятный сюрприз на кругленькую сумму – золотое колечко с рубином. Все эти подарки были вручены перед началом застолья, когда многочисленные гости только рассаживались за столы. Мария Владимировна приняла подарок благосклонно, хотя на самом деле ее переполняли куда более сложные чувства. Несмотря на полуторагодовое знакомство с Егоровой, Миронова так и не смогла смириться с выбором сына и жутко ревновала Андрея к ней. А тут еще она заметила на пальце Татьяны золотое колечко с рубином, тотчас все поняла и невзлюбила возможную невестку еще сильнее. Не прибавил радости Марии Владимировне и эстрадный номер, который показали ее сын и Егорова. Они лихо станцевали под песню Фрэнка Синатры «Макс зе найф», за что были удостоены специального приза от зрителей. Глядя на счастливых призеров, Мария Владимировна внезапно отчетливо осознала, что она стремительно теряет своего сына. А в роли разлучницы выступает Егорова. И все же несмотря на переполнявшую ее ревность и злость, Миронова старалась вида не подавать и тоже хлопала в ладоши вместе со всеми.

Работа в родном театре началась для Миронова в новом году 2 января: вечером того дня он играл Холдена Колфилда в спектакле «Над пропастью во ржи». На следующий день он уже был Жадовым в «Доходном месте». Затем в течение нескольких дней в текущем репертуаре занят не был.

7 января свой очередной день рождения справляла мама нашего героя. Происходило это на даче в Пахре. Туда была приглашена и Егорова. И там, узнав, что Татьяна родилась на день позже ее, именинница искренне удивилась и преподнесла ей подарок – коробку шоколадных конфет. Эти конфеты были съедены тут же, в узком кругу, когда настенные часы пробили наступление нового дня – 8 января.

Утром Миронова и Менакер уехали в Москву, а Андрей и Татьяна остались на даче. Впереди их ожидала лыжная прогулка, душ и приятное времяпрепровождение у горящего камина (а вечером обоим предстояло играть в «Доходном месте»). Во время сидения у камина Миронов преподнес имениннице очередной подарок – флакон фрунцузских духов «Фамм». После чего сообщил, что решился официально жениться на Егоровой. Однако одного его решения было мало – надо было спросить разрешения у родителей, вернее, у матери. Миронов заранее предугадывал ее реакцию, боялся этого и всячески оттягивал последний разговор. Но тянуть до бесконечности было нельзя. В конце концов он решился. Но все вышло так, как он и предполагал. Если отец отнесся к его сообщению о женитьбе спокойно, то мать буквально взорвалась: «Нет, нет и нет! Я тебя не для того растила, чтобы отдавать в руки безродной девки, у которой даже приличного приданого нет». И как Миронов не втолковывал матери, что социальное и имущественное положение его будущей жены для него ничего не значит, все было напрасно – мать стояла на своем и грозилась в случае неповиновения обрушить на голову сына все возможные громы и молнии. И Миронов решил обождать с женитьбой до лучших времен. Впрочем, сам он в наступление этих времен верил с трудом.