Нэпман 1. Красный олигарх - Алим Онербекович Тыналин

— Постараюсь. Но нужно действовать осторожно. За мной могут следить…

Сердце подпрыгнуло к гортани. Он чуть не проговорился! На миг захотелось признаться во всем, предупредить. Но вспомнился холодный взгляд Краснова, и слова застряли в горле.

— Через неделю, здесь же, — коротко бросил заказчик, поднимаясь. Его нетронутая котлета так и осталась остывать на тарелке. — И постарайтесь раздобыть что-нибудь действительно ценное.

Николаев еще долго сидел за липким столом, рассеянно глядя на плакат «Пейте чай, а не водку!» В голове шумело, словно от выпитого. Хотя он не притронулся даже к морковному напитку.

Выйдя на заснеженную улицу, он поднял воротник пальто. От Яузы тянуло промозглым ветром, в желтом свете уличных фонарей кружились редкие снежинки. Где-то в темноте за спиной наверняка крались агенты Глушкова, отслеживая каждый шаг «инженера» с Металлообработки.

У трамвайной остановки прогрохотала полупустая «Аннушка», озарив фарами мокрый булыжник мостовой. Николаев не стал ее дожидаться, пошел пешком. Хотелось проветрить голову. В кармане пиджака жгли конверты с деньгами, а в душе было так же промозгло и неуютно, как в этот зимний московский вечер.

* * *

Фомич, так звали его в конторе Глушкова, беззвучно скользил в тени домов. Двадцать лет наружного наблюдения, еще с царской охранки, научили его двигаться как тень. Потертое пальто с поднятым воротником, кепка, надвинутая на глаза, стоптанные башмаки, ничто в его облике не привлекало внимания.

Объект шел по Николоямской, держась освещенной стороны. Его щегольское пальто с каракулевым воротником и лакированные штиблеты явно выделялись среди вечерних прохожих.

Неопытен, отметил про себя Фомич. В нашем деле главное быть незаметным.

На углу Воронцовской объект остановился у газетного киоска, купил свежий номер «Вечерней Москвы». Фомич нырнул в подворотню, сделав вид, что прикуривает «Бокс» от спичек-малюток.

Краем глаза заметил что никого из своих рядом нет, ни Семеныча, ни других, видимо, остальные потеряли след. Теперь вся надежда только на себя.

По булыжной мостовой прогрохотал ломовой извозчик, груженный ящиками. Где-то вдалеке надрывно свистел постовой милиционер. Из окон рабочего клуба «Красный металлист» доносились звуки духового оркестра, там шла репетиция.

Объект свернул в узкий переулок. Фомич выждал несколько секунд и двинулся следом, стараясь держаться в тени. Его потертые парусиновые туфли, подбитые войлоком, не издавали ни звука по мокрой брусчатке.

У облезлой вывески «Промкооперация» «инженер» неожиданно нырнул в проходной двор. Фомич едва успел заметить, как тот скользнул в черный ход трехэтажного доходного дома.

Ловко, но не для меня, усмехнулся филер. Он знал все проходные дворы старой Москвы как свои пять пальцев.

Пока объект плутал дворами, Фомич уже ждал его на параллельной улице, спрятавшись за дровяным складом. Через десять минут «инженер» появился, самодовольно улыбаясь, видимо, считал, что оторвался от слежки.

По Гончарной промчался автомобиль «АМО-Ф-15» с брезентовым верхом, обдав тротуар грязью. В окнах домов постепенно гасли керосиновые лампы — Москва готовилась ко сну. Только в конторе «Металлообработки» еще горели окна второго этажа.

Объект подошел к черному «Форду», припаркованному у ворот особняка. Фомич узнал машину. Личный автомобиль Крестовского. Значит, не зря топтали мостовую, ниточка привела прямо к заказчику.

Фомич бесшумно скользнул за штабель дров. Тридцать лет наружного наблюдения научили его сливаться с тенями. Объект о чем-то негромко переговаривался с шофером «Форда», поблескивая золотым портсигаром в свете уличного фонаря.

Из-под арки вынырнул беспризорник в драном пальтишке, попытался стрельнуть папироску. «Инженер» брезгливо отмахнулся.

Неправильно, отметил про себя Фомич, в нашем деле любой контакт может быть полезен. Старый филер помнил, как еще при царе беспризорники были лучшими информаторами.

«Форд» тронулся, взревев мотором. Фомич успел заметить в свете фар номер: «МС 17–41», и вправду личный автомобиль Крестовского. За рулем сидел его постоянный шофер Гришка-латыш, известный лихой ездой.

Фомич знал, что делать дальше. В кармане потертого пальто лежала заветная книжечка в черном коленкоровом переплете, куда он заносит наблюдения. Еще с дореволюционных времен он приучил себя проверять все связи объектов.

А после разговора с лаборантом «инженер» наверняка будет отправлять донесение. Самому заказчику. Водитель не в счет. Видимо, объект уточнил у него, где сейчас главный заказчик.

В тусклом свете керосиновой лампы старый филер быстро набросал в книжечку: «Объект контактировал с К. Машина МС 17–41. Проверяю дальнейшие действия». На всякий случай переписал, вырвал листок и сложив треугольником, сунул в щель почтового ящика на условленном месте — за облупленной вывеской «Починка галош».

Объект отправился дальше, Фомич за ним. Они петляли по переулкам старой Москвы, пока не очутились у роскошного особняка в Хлебном переулке.

Фомич знал этот дом. Здесь жил Крестовский. Трехэтажный, с лепниной и мезонином, особняк выделялся среди соседних зданий. Чугунная ограда, мраморные львы у парадного входа, все кричало о богатстве хозяина.

Старый филер бесшумно скользнул в тень каштанов. За годы службы он изучил каждый закоулок этого района. Вон там, за выступом брандмауэра, отличный наблюдательный пункт. Еще есть чердак соседнего дома — идеальное место для маскировки.

Объект поднялся по гранитным ступеням. Дверь открыл швейцар в ливрее с медными пуговицами, старый слуга еще с довоенных времен. Фомич насчитал шесть освещенных окон в бельэтаже. В одном из них мелькнула грузная фигура хозяина дома. Крестовский лично встречал позднего гостя.

В ярко освещенном окне кабинета Фомич отчетливо видел фигуру хозяина дома. Крестовский, грузный мужчина лет сорока пяти, с брюшком, туго обтянутым жилетом, расхаживал по кабинету, заложив руки за спину. Его массивная фигура отбрасывала тень на стену, подчеркивая характерную медвежью походку вразвалку.

Даже в поздний час он оставался верен своим привычкам: безупречно отутюженный костюм-тройка английского сукна, золотая цепь от часов на животе, крахмальный воротничок с жемчужной булавкой. Холеное лицо с двойным подбородком, тщательно подстриженные усы с напомаженными кончиками, редеющие волосы, приглаженные бриолином, все говорило о человеке, любящем комфорт и роскошь.

Сразу видно бывшего купца первой гильдии, отметил про себя Фомич. Как ни маскируйся под советского хозяйственника, а повадки остались прежние. Он помнил Крестовского еще с дореволюционных времен. Тот начинал с небольшой скобяной лавки на Варварке, а к 1914 году уже владел доходными домами и имел пай в «Металлообработке».

Сейчас, при НЭПе, Крестовский формально числился председателем правления треста, но старый филер знал: за этим стоят куда более серьезные связи — в ВСНХ, в банках, в наркоматах. Недаром его особняк всегда полон гостей из «высоких кабинетов».

Свет в угловом кабинете горел около часа. Фомич, не двигаясь, стоял в тени деревьев за укрытием, привычно отмечая детали: вот мелькнула тень «инженера», склонившегося над столом, видимо, показывает документы.