Странные люди - Маша Старолесская

class="p1">— Для кого стараемся? — спросила Ирка, наблюдая, как Дориан орудует утюгом, проходясь между пуговицами рубашки. Движения сильные, но точные, мышцы так и перекатываются под кожей. Красота! Залюбовалась бы, если бы не яркое напоминание, что перед ней не человек.

— Для Вики, — мрачно ответил Дориан. — Она такая, за складочку на рукаве мозги выест.

Ещё один взмах, и утюг занял своё место на гладильной доске. Напарник поднял рубашку, осмотрел её со всех сторон и, найдя, что всё идеально, повесил на плечики.

— Там, кстати, твои гренки на столе ждут. Я на двоих приготовил.

— Спасибо! — сдавленно проговорила Ирка.

В компании полуголого доминиканиса она чувствовала себя неловко, будто застала друга за чем-то интимным, неподобающим. Тем более, до этого он несколько дней демонстративно обижался на неё, а тут щеголяет открытыми телесами. Да ещё этот поздний завтрак… Нет, Дориан и раньше готовил, когда превращался в человека. Но в сочетании с его теперешним внешним видом…

— Ты не мог бы… не знаю, футболку надеть? — наконец попросила она.

— Тут жарко, — тут же бросился объясняться Дориан. — Когда гладишь, всегда от утюга жар идёт. А ты что? А-а, понял!

Он быстро вышел из комнаты, протопал по старым доскам в коридоре, и через пару минут Ирка услышала его шаги на чердаке.

Фух, значит, напарник не собирался её соблазнять. А она уже решила, пусть всего на несколько секунд, что Дориан приревновал её к Славику и теперь решил доказать, что он-то точно лучше собаки. Ой, то есть не только собака.

Судя по тому, что топот по потолку не прекращался, искать футболку Дориану пришлось долго. Ирка успела умыться, переодеться в спортивный костюм и выпить чаю с теми самыми гренками — масляными, нежными, обсыпанными сахаром.

***

К Вике они поехали ближе к концу дня.

— Подождём, когда библиотека закроется, и прямо там и поговорим, — со знанием дела сказал Дориан. Ирка с чистой совестью засела за очередной текст, на этот раз про кухонные комбайны.

Чем больше она расписывала выдающиеся качества очередной модели, крутые насадки, острые ножи и мощность мотора, тем грустнее ей становилось. Дома у мамы стоял такой агрегат, в нём периодически то месили тесто, то резали овощи для салата, а мыть чашу и прочую дребедень всё время поручали Ирке. Пять минут полезной работы — и полчаса нудного мытья.

Метафора её жизни, не иначе. Время, когда она занята по-настоящему своим делом, — и остальные дни, заполненные бессмысленной рутиной. Вот сегодня, например, нельзя сразу поехать, расспросить эту загадочную Вику. Надо ждать конца рабочего дня.

Ирка еле досидела за компьютером до вечера, и когда они на маршрутке добрались до детской библиотеки, приютившейся на первом этаже панельной хрущёвки, была немного на взводе и даже не смогла толком собраться на встречу с главным городским суккубом. В отличие от Дориана. Тот был сама элегантность в наглаженной рубашке и с сияющим шерифским значком на кожаном плаще. Где он его только взял?

Внутри пахло старой бумагой, пылью и гречкой, разогретой в микроволновке. Книги стройными рядами заполняли всё доступное пространство и только что не сыпались, как из рога изобилия, со старых стеллажей. Среди этого великолепия жемчужиной в раковине восседала Вика. Это была самая настоящая серая мышка в толстых очках и сером вязаном кардигане. Носик у неё был тоненький, острый, за стёклами блестели глазки-бусинки. Как и положено грызуну, она быстро-быстро доедала что-то из белой пластиковой миски.

При виде мыши Дориан учтиво поклонился, взмахивая шляпой на мушкетёрский манер, и поспешил засвидетельствовать почтение, потянувшись к ручке. Мышь зарделась, быстро пряча миску в стол, и тут случилось маленькое чудо, которое Ирка видела уже несколько раз прямо минувшей ночью. Остроносая серенькая женщина вдруг засияла, расцвела и обернулась горячей красоткой с тонкими чертами лица. Она нежно засмеялась, сложила руки на груди:

— Дориан, сколько лет, сколько зим! Давненько ты у нас не бывал!

— Дела… Всё дела да заботы, вот и некогда навестить старых друзей! — с преувеличенной бодростью ответил напарник.

— Смотрю, ты сегодня не один. — Мышь смерила Ирку оценивающим взглядом и, видимо, признала недостойной дальнейшего внимания. — Хотите чаю?

Ирка подумала, что не рискнула бы взять из рук этой дамы даже тщательно запаянную бутылку воды. Ещё придумает, как нацедить под крышку яда!

— Не откажусь, — ответил Дориан, улыбаясь во все шестьдесят четыре зуба.

Мышь встала из-за стола и провела их в кухоньку, тоже заваленную книгами до самого потолка. Только на подоконнике нашлось место для микроволновки и чайника, да крохотный письменный стол ютился у стены. Места на нём тоже почти не было: большую часть поверхности занимали стопки детских детективов «Чёрный котёнок». Ирка видела их дома у Ритки, а той они перешли по наследству от старшей сестры.

Не переставая сиять и распространять во все стороны флюиды страсти, мышь извлекла из книжных завалов три чашки, коробку чайных пакетов и вазочку с конфетами и печеньем, локтем аккуратно сдвинула книги и выставила всё это на стол. Из-под стола выбрались два побитых жизнью табурета. Вытаскивая их, библиотекарша пожаловалась:

— Всё тащат и тащат к нам, будто мы склад какой или помойка, а не библиотека. И ладно бы хорошее что! Вчера пытались Брежнева отдать. Еле отговорилась.

Дориан сочувственно кивнул, снял со стула стопку малышковых книжек в ярких обложках и устроился поудобнее, скрестив руки на груди.

— Так с чем вы ко мне пожаловали? — спросила мышь, разливая по чашкам кипяток. — Ты не стесняйся, милочка! — Она пододвинула к Ирке коробку с чайными пакетиками. — Не отравлю.

В последнем Ирка была не уверена, но честно пополоскала заварку в горячей воде.

— Чудные дела у нас нынче творятся. — Дориан покрутил ус и коротко пересказал историю с ночным клубом.

Мышь помрачнела, сияние, окружавшее её, померкло.

— Так, напомни ещё раз, с кем ты говорил в «Зазеркалье»? С Крис, Энжи и Ликой?

— Не Крис, — поправила Ирка. — Снежа.

Мышь кивнула.

— Все три зуб дают, что зелье не их и волос не их.

— И ты как, веришь им?

— Верю, — развёл руками Дориан. — Не в их интересах гадить самим себе. Ты же понимаешь, любая оплошность — и им не жить.

— И чего ты от меня хочешь? — устало спросила мышь.

— Чтоб ты хорошенько перетряхнула своих девочек. Пусть расскажут,