Пьющие ветер - Франк Буис

не укроется. — Линч отпустил руку девушки и посмотрел на часы. — У меня нет времени провожать тебя домой, долг зовет. — Он снова надел шляпу и, улыбаясь, встал. — Мне твоя компания приятна, надо бы вскорости повторить. — Он машинально похлопал по карману рубашки. Его рука замерла, как у патриота во время исполнения национального гимна, а улыбка мгновенно исчезла.

Послеполуденное солнце было похоже на объектив проектора, крутящего пленку на фоне долины, фильм, состоящий из множества сцен, разыгрываемых актерами, импровизирующими роли по ходу дела.

Несмотря на слова Марка, Люк отправился в город, не в силах удержаться от того, чтобы снова не увидеться с сестрой раньше, чем она сама решит это сделать. Сидя у фонтана, он уставился в одну точку на небе. На облако, похожее на голову лисы. Он стал думать о лисе, потому что знал, что скоро увидит Мабель. Погруженный в свои мысли, он не услышал, как к нему подошел какой-то человек. Его сердце перестало биться, когда он почувствовал, как кто-то схватил его за воротник, и вся задумчивость разом улетучилась. Он вскинул руки для защиты, мельком увидев побагровевшее лицо Линча и налившиеся красным глаза.

— Маленький засранец, я знаю, что это ты украл у меня гильзу возле ресторана.

— Я ничего не крал, ничего не крал...

— Думал, это сойдет тебе с рук.

— Я ничего не украл...

— Отдай гильзу, или я тебя арестую.

Голова лисы полностью исчезла.

— Я не хочу в тюрьму.

— Но именно это с тобой и произойдет, если ты не признаешься в содеянном.

— Я ничего не делал, клянусь.

— Не ври... Это твой брат попросить выкрасть гильзу?

Люк думал о том, что будет с Матье, если он признается, но он не хотел попасть в тюрьму. Он не знал, что сказать или сделать, поэтому просто обхватил голову руками.

— Отпустите его!

Люк опустил руки и повернулся на голос. Между солнцем и Линчем выросла гигантская фигура Джона Сильвера, твердо стоявшего на своих костылях.

— Не вмешивайся, старик, это наши с ним дела.

— Что вам от него нужно?

— Он украл кое-что, что принадлежит мне, и должен вернуть мне это, или я его арестую.

— У вас есть доказательства?

Линч колебался, затем пренебрежительным жестом оттолкнул Люка.

— Клянусь, он так просто не отделается.

— Если кто-нибудь узнает, что сотрудник правоохранительных органов был ограблен таким ребенком, как он, то уж не знаю, как Джойс воспримет это.

— Ты мне угрожаешь?

— Я бы никогда этого не сделал, — ответил Эли.

Линч был вне себя.

— Ничего, ему недолго осталось. Не вечно же дурачком прикидываться будет. Вся ваша семья — кучка воров и преступников.

Эли не поддался на провокацию. Линч, ругаясь, ушел. Люк начал всхлипывать, глядя на деда большими, набухшими от слез глазами. Слова во рту смешались, как рвота, которую никак не выплюнуть, другие слова крутились и стучали в голове, искали выход. Мысль о том, что он может попасть в тюрьму, не покидала его. Он ударил кулаком по голове, чтобы выбить из нее плохие мысли, раз не может не думать.

— Я не хочу в тюрьму.

Старик нагнулся, костыль упал на землю. Эли схватил Люка за руку, чтобы тот не ударился, затем сел рядом и положил руку ему на плечо.

— Все уже закончилось, можешь не беспокоиться... Что еще за ограбление?

— Я не знаю, наверное, он ошибся, — сказал Люк, всхлипывая еще сильнее.

— Все в порядке, мы больше не будем об этом говорить.

Всхлипывания постепенно прекратились. Люк чувствовал, как над ним нависает тень генерала, и дедушка Сильвер казался частью этой тени, как будто этот союзник сам благосклонная тень и всегда ею был. Люк начинал понимать, что тени вещей ничем не отличаются от теней живых людей, что они могут смешиваться и что это нужно принимать во внимание. Он придвинулся еще ближе к старику и позволил тени генерала полностью охватить его, три тени наложились друг на друга и стали одной общей тенью, похожей на густое нефтяное пятно.

Он сказал себе, что в будущем ему следует искать самые большие тени, в которых можно спрятаться и защититься от плохих людей. Помимо спасительного вмешательства дедушки Сильвера, тени его окончательно успокоили.

— Хочешь, пойдем домой? — спросил Эли.

— Ноги как ватные еще.

— Лучше ватные, чем деревянные, — улыбнулся Эли.

Все еще сосредоточенный на тенях, Люк не понял шутку старика. Он подождал, пока генерал укоротится. Это была новая тайна: тень не была точной копией того, что ее создало, она все время менялась, она делала живым то, что живым не было, и чуть менее живым то, что уже было живым. С этого момента Люк мог видеть тени такими, какие они есть на самом деле, даже когда не было солнца, он действительно видел их, убедившись, что тень — это не мешок с дырками, чтобы дышать, и тем более не гроб.

Эли набил свою трубку и зажег ее. Сделал несколько затяжек и сказал:

— Тебе уже лучше, сынок?

— Думаю, да.

— Ты все еще думаешь о Линче?

— У него есть звезда.

— Просто значок, не более. Это у шерифов есть звезда, и, в любом случае, он не так прочен, как хороший костыль, поверь мне.

Люк вытер нос тыльной стороной большого пальца, затем поднес руку ко рту, прежде чем заговорить.

— Я знаю, кто ты на самом деле.

— Надеюсь...

— Ты пират, Джон Сильвер.

— Вот оно что!

— Ты знаешь, кто я на самом деле?

— Скажи!

— Джим Окинс.

Эли нахмурился.

— Как это?

— Мать говорит, что у людей много жизней, что мы все просто шелуха, в которую Господь запихивает то, что еще не закончил замешивать, что Он сделает последние штрихи в Судный день, вот что она говорит.

— Твоя мать сумасшедшая...

— Я бы хотел в другой жизни выглядеть не как идиот.

— Ты не идиот, — сказал Эли, указывая на Люка своей трубкой.

— Но у меня в голове чего-то не хватает. В школе со мной заниматься не хотели.

— Я тоже не ходил в школу.

— Правда?

— Да, правда.

Люк посмотрел на обрубок ноги деда.

— Может, в твое время не было школы.

— Была.

— Почему ты