Ваше Сиятельство - 1 (иллюстрации) - Эрли Моури

вращающейся щеткой. Незнакомцы нагоняли. Так и хотелось повернуться и сказать: «Эй, ребятки, а может не надо? Не до вас сейчас! Нет времени вправлять вам мозги!». В этот момент пискнул эйхос — сообщение.

Я нажал кнопку, слушая послание Айлин:

«Саш! Что же с тобой случилось! Как сможешь, расскажи, чтобы я не волновалась. Надеюсь, уже все в порядке?».

Из тех двоих, тот, что в кепке с кокардой, стал опережать меня, и я сразу догадался, что сейчас будет: он меня толкнет в дверь, ведущую к лестнице аварийного выхода. А потом… потом они совсем невежливо попросят, чтобы я отдал им бумажник. Только эта гопота еще не понимает, что сегодня не их день и бумажник точно останется у меня.

Когда я почти поравнялся с дверью, парень в кепке, будто споткнувшись резко подался влево, но я отклонился назад и правой рукой придал ему ускорения. Он открыл дверь лбом, по инерции слетел вниз почти до конца лестничного пролета.

— Прошу, — сказал я второму, благородным жестом руки, предлагая пройти именно туда, куда они хотели меня затянуть.

Второй, тот, что с рыжими усиками, опешил, понимая, что все идет не по плану. Но мозг его настолько заржавел, что он решил выполнять повальный план до конца. Схватил меня за руку, затянул к лестнице аварийного выхода и прошипел:

— Деньги давай! И не вздумай заорать! Зарежем как свинью!

— Тебе конец, сука, бл*дь! — злобно произнес другой, стоя на четвереньках и выискивая взглядом отлетевшую кепку.

— Ребята, я — маг, — сказал я спокойно. — Это во-первых. А во-вторых, у меня нет на вас времени.

— Ты не понял? Деньги, быстро достал! — рыжеусый явно волновался, и нож в его руке появился, лишь когда он справился с непослушной застежкой на ремне.

— Нет, это вы не поняли: я — маг. Маги не дают деньги грабителям. Вот смотри что сейчас будет, — я сделал шаг назад, и резко выбросил вперед ладонь правой руки: обычный кинетический удар, только с близкого расстояния и очень акцентированный.

Нож вылетел из руки рыжеусого и зазвенел, прыгая по ступенькам лестничного пролета ниже. Его хозяин заорал, приподняв руку, глядя на нее дико расширившимися зрачками. Я его вполне понимал — это очень неприятно. Ощущение примерно такое, будто по кулаку, недавно сжимавшему рукоять ножа, ударили со всей силы кувалдой. И вряд ли косточки там целы.

Другой уже спешил ко мне, сминая левой рукой кепку.

— Оставайся там, — сказал я, выбрасывая вперед ребро левой ладони.

Он не дошел до меня три шага. Его остановил бесконтактный удар в кадык, в меру осторожный, чтобы не было асфиксии — я же не убиваю без веских причин. Парень захрипел, хватаясь за горло, и в очередной раз покатился по ступеням.

— Все, извиняюсь, у меня больше нет времени на общение, — сказал я, и вернулся в коридор. Глянув на часы, быстрым шагом направился к туалету. Требовалось хотя бы умыться, протереть туфли, может очистить брюки. Ах, да, еще сообщение от Айлин. А него нужно обязательно ответить. Я уделаю ей слишком мало внимания, а ведь нет мне человека ближе милой госпожи Синицыной. Быстро достал эйхос, поднеся ко рту, нажал кнопку и проговорил:

«Айлин, девочка моя, прости еще раз. Выдалась безумная ночь и тяжелый день. Все потом расскажу при встрече. Я уже в Москве — благо граф Голицын подвез к Третьей Имперской. У меня здесь встреча с Ковалевской. Только, пожалуйста, не ревнуй. Целую тебя».

Наклонившись над бронзовой раковиной, я глянул в зеркало. Вскрылась еще одна неприятность: воротник рубашки был надорван. При чем очень заметно надорван. Даже не знаю, когда это могло произойти. Вчера в «Ржавом Париже»? Хотя со вчерашнего вечера я не заглядывал в зеркало, но все равно вряд ли — сказал бы Голицын или Талия. А сейчас вроде за ворот меня никто не трепал. Но ладно, не до этого — последние минуты убегают. Открутив массивный вентиль, похожий на бронзовый цветок, я умылся. Намочил бумажное полотенце и протер туфли. Брюки… с ними ничего уже не сделаешь — только в стирку. Эх, было бы больше времени, я бы успел перед встречей с княгиней купить джаны и к ним что-нибудь еще модное и удобное вместо сюртука, благо деньги есть. Все, надо бежать — часы показывали 15:55, и я поспешил к подъемникам.

Там, как назло, собралась очередь. Попал лишь на третью платформу и опоздал к месту встречи на две минуты.

Когда я подбежал к арке центрального вода Ольга уже стояла там, возле фонтана рядом с позолоченной скульптурой Афродиты. Что, кстати, странно. Разве дамы, тем более такие дамы, не опаздывают на свидания?

— Тысяча извинений, ваше сиятельство! — выпалил я, вырвавшись из толпы и подходя к ней.

— Елецкий! Я уже хотела уходить! Ты редкий нахал! — ее голубые глаза сверкали, и сверкали божественно.

— С чего такие выводы? — я подошел, приобнял ее легко и проворно, и поцеловал в щеку.

— Нет, ты точно нахал! Вот сейчас, что ты себе позволяешь? — она порозовела.

— Позволяю проявление нежности к тебе. Того самого чувства, которым ты меня наполняешь не первый год, — я взял ладошку и погладил подушечкой пальца шелковистую кожу.

— Прибереги свою нежность для Синицыной. И вообще почему ты в таком виде пришел? — она опустила взгляд от порванного воротника к измятому сюртуку, ниже, к желтоватым пятнам на правой брючине. — Боги! С кем я связалась! Ты не граф! Ты какой-то оборванец! Вообще, где ты был? Что ты там наговорил, будто не в Москве и без связи?

— Оль, история приключилась можно сказать забавная. Если кратко, вчера с мамой ездили на субботний ужин к Евстафьевым, Талия Евклидовна попросила покатать ее на вимане. И я покатал. Получилось так, что машина сломалась за городом, приземлились в лесу. Сети там нет. В общем, ночь, лес, костер, волки — романтика, — в шутку приврал я. — Вот только выбрался из диких мест. Еле успел к тебе на свидания. Переодеться, уж прости, не было возможности.

— Понятно, полетел девочку покатать и завез ее в кустики. Все успешно вышло там с баронессой? — она прищурила один глаз, проницательно глядя на меня.

— Оль, давай без намеков. Она же мне как сестра. Даже больше, чем сестра, — я рассмеялся — пусть понимает мою шутку, как пожелает. Этой язвительной княгине полезно немного двусмысленности.

— Вообще, Елецкий, мне стыдно идти с тобой рядом. Все идет к тому, что не тебе придется покупать платье, а мне вести тебя в мужскую одежду и во что-то приличное. Воротник… — она потянула за его краешек, — тебе волки оторвали, или баронесса в порыве сестринской страсти?

— Это отдельная история. Давай о ней позже. Идем? — я взял ее под руку — она вроде не сопротивлялась.

— Пойдем к верхним салонам, — решила Ковалевская, сворачивая к правому ряду дверей — они вели к подъемникам выше двадцатого этажа. — На какую сумму ты располагаешь? Или лучше спросить так: сколько ты выпросил у мамочки денег? Хотя бы рублей триста она тебе дала?

— Оль, я у мамы деньги давно не прошу. Имею свои доходы. А на твое платье готов выделить столько, сколько потребуется, — я искоса глянул на нее.

— Даже так⁈ — она неожиданно остановилась. — Поражаете, граф Елецкий. Вы такой забавный, будто уже взрослый, — она неожиданно поцеловала меня в щеку. — Ой, прости. Это от наплыва чувств. Позвольте, ваше сиятельство, вытру, — достав из сумочки платок, княгиня принялась стирать яркую помаду с моей щеки. — Тебе же опасно ходить с моей меткой, а то вдруг встретим твою Айлин.

— Мысли об Айлин тебе не дают покоя, да? — спросил я, направляясь к платформе подъемника следом за двумя пожилыми дамами.

— Нет. Вообще, о чем ты, Елецкий? Мне все равно, как ты там с ней развлекаешься, — Ольга проворно шагнула на платформу и отвернулась к стеклу, за которым открывался вид на Москву-реку и Волочаевский мост — нему тянулся длинный поток эрмимобилей.

С минуту мы молчали, потом, когда платформа, подрагивая, начала движение, княгиня сказала:

— Зачем ты сказал, что мечтаешь видеть меня без платья? Подобные желания тебе не кажутся слишком самоуверенными?

— А разве это не естественно, когда молодой мужчина, желает видеть раздетой такую красивую даму как ты? Я был просто честен в своих желаниях, — положив ей руки на талию, я прижался к ней сзади.

— Молодой мужчина? — она усмехнулась, не поворачиваясь, глядя в сторону моста, над которым мы поднимались.

Я прижался к ней сильнее и шепнул на ухо:

— Видеть, ту которая мне очень нравится уже