Уничтожить нежить (СИ) - Птица Алексей

Этими словами Вадим пытался вразумить зомби, но они остались глухи к его призывам и явно готовились к нападению. Вадим вздохнул, достал из ножен фламберг, любуясь его лезвием при свете звёзд.

А зомби в это время с переменным успехом штурмовали дерево. Они то карабкались по стволу, но падали, так и не добравшись до нижней ветки, то пытались допрыгнуть до Вадима, но ороговевшие лапы соскальзывали с веток, и мертвяки вновь падали с дерева, словно переспелые вонючие груши. Однако зомби попались настырные и на этом не успокоились. Эта модификация мертвяков обладала крепкими и острыми, как кошачьи когти, ногтями. В конце концов, один из них догадался, что можно забраться и удержаться на дереве с их помощью. Запрыгнув, он вцепился ногтями в кору дерева и торжествующе завыл.

Этой наглости Вадим ему не простил, мало того, что они не давали ему спать, так ещё и сообразительными оказались, а это не к добру. Мощный удар фламбергом отсёк одну кисть, зомби не удержался и с воем рухнул вниз. Завязшая когтями в коре кисть какое-то время подергалась и затихла. Подранок завыл дурным голосом, призывая собратьев к мести. Те завыли в ответ, подтверждая свои гнусные намерения, и скакнули на дерево. Трудно было удержаться от того, чтобы не вступить с ними в бой, вот Вадим и не стал сдерживаться.

Первому взобравшемуся он ударил по черепу, но лезвие неожиданно соскользнуло, срезав лишь кусок скальпа. Череп оказался очень крепким.

— Гы, — довольно осклабился зомби, но уже второй удар отсёк ему голову. Со вторым произошло то же самое: не став рисковать, Вадим легко смахнул голову мертвяку, ударив наискосок ему по шее. Спрыгнув с дерева, ударил наотмашь третьего, располовинив его. Две половинки, как и головы первых двух, пытались сопротивляться, но одними зубами с кинжалом сильно не повоюешь.

Пнув в сторону от дерева головы, Вадим полез обратно на дуб, где попытался снова заснуть. Но сон особо не шёл. В непонятной полудрёме он провёл остаток ночи. Трупы внизу его не беспокоили, а других посетителей больше не случилось.

Ближе к утру ему приснился сон, а может это была и явь. Серое, как туманная дымка поутру, облачко прилетело к нему со стороны дороги и превратилось в образ молодой женщины.

— Помоги мне, странник, — не шевеля губами, сказала она. — Померла я на дороге от ударов нечестивых, а ты убил сегодня тех, кто убил меня. Просьба у меня к тебе, воин: найди ладанку заветную и передай её матушке моей в городе, куда ты путь держишь. Она поймёт.

Вадим удивился, но сказать в ответ ничего не смог, впрочем, призрак понял его вопрос.

— Аксинья я, дочь Веретенникова. Мать моя — теперь уже вдова. Скажи ей, что весь обоз полёг, и отец со мной. Выполнишь, тогда и награда моя будет тебе, награда щедрая, купеческая. Пока я последней волей в этом мире и существую. Помоги мне, выполни мой наказ, а за то благо и веру ты получишь! Помоги!!!

Вадим кивнул во сне.

— Благодарствую тебе. Ладанку ты увидишь сразу, из золота она, в обозе погибшем лежит. А ежели что ещё найдёшь в нём, то всё твоё, что унесёшь.

Вадим снова молча кивнул, и образ женщины медленно развеялся, как картина из песка. Дальше Вадим ничего не запомнил из своего сумбурного сна. Очнулся он с первыми лучами солнца. Тело одеревенело от сна в неудобной позе, а внизу лежали три обезглавленных им тела. Не сильно приятное зрелище, но всё же, не он к ним, а они к нему пришли.

Спустив с дерева вещи, Вадим разжёг костёр, чтобы приготовить еду. Природа снова очнулась и дарила свои краски всем желающим. Тихо падал наземь желтеющий лист, краснели кроны рябины и осины. Желтели все остальные. Близкое дыхание осени уже отчётливо виделось и в слегка увядающей листве, и в обилии грибов, что росли буквально на каждом шагу, и в пустых птичьих гнёздах, навсегда покинутых выросшими птенцами. Плотно позавтракав, чтобы не обедать в пути, Вадим поднялся, отряхнул портки, закинул оба мешка за спину и снова отправился в путь.

Выйдя на дорогу, он направился к видневшимся впереди телегам и раскиданным вокруг них тюкам. Возле уничтоженного обоза лежали останки его защитников. Обоз оказался намного больше предыдущего и ехал с охраной. Люди отчаянно защищались, до последнего не собираясь сдаваться. Повсюду были видны следы боя: испаханная сапогами и когтистыми лапами земля ещё не заросла травой, везде раскидано сломанное, а иногда и целое оружие, на бурых от крови лоскутах ткани, что когда-то были одеждой, белели человеческие костяки. К ним он и подошёл.

«Не могло быть так, чтобы сон меня обманул», — думал Вадим, шаря взглядом по человеческим останкам, и наконец, увидел на одном из скелетов цепочку с небольшим золотым медальоном. Взяв его в руки с тяжким вздохом, Вадим рассмотрел ладанку. Медальон оказался покрыт затейливым орнаментом и исписан руническими символами. Ещё раз вздохнув, Вадим спрятал ладанку и пошёл рыться в том скарбе, что ещё лежал на телегах и валялся рядом.

Чего тут только не было: и горшки, и котелки, и посуда деревянная, и посуда глиняная, отрезы ткани, платки пуховые и ещё всякая всячина. Пошурудив в остатках обоза, Вадим добавил к своему гардеробу пару рубах и нижние портки. Жаль, еда почти вся сгнила. Кроме разве что сушёной рыбы, да и той было немного. Зато он нашёл медовуху, и много… Как тут с горя не выпить? Ведь не унесёшь же всё с собой! Ещё он нашёл масло в плотно закупоренной глиняной посуде и даже пиво.

Пришлось испытывать настоящие муки выбора, рыская в вещах. Параллельно Вадим пил пиво, пока лезло, потом постоянно отвлекался, чтобы слить продукты его переработки. День перевалил уже за полдень, когда он закончил обследовать обоз. Набрав полный мешок тряпок и поменяв котелок, Вадим положил в карман ещё один кошель, набитый серебром. Золота ни у кого не оказалось: то ли истратили, то ли и вовсе с собой не брали, потому как товар был дешёвый. В походный мешок были закинуты ещё два кошеля побольше, но уже с медью.

Найденное же оружие уже поржавело и мало годилось для боя. Конечно, можно было захватить и его на продажу, но таскать всё одному? Он же не ишак! Силы после ведьмовского зелья, конечно, прибавилось, но предел есть у всего.

Покинув разгромленный обоз, Вадим шагал ещё часа два по дороге, после чего свернул в лес, попутно собирая грибы. Вечерело, и смысла идти дальше Белозёрцев не видел, да и устал он такой груз на себе тащить. Голод тоже давал о себе знать.

Пока Вадим искал удобное дерево, чтобы на него залезть, пока искал воду, пока разжигал костёр, уж и вечер наступил. Совместив приятное с полезным — и голод утолил, и потом нести меньше! — парень плотно поужинал и вскарабкался на дерево, разместив на нём всё своё добро. Устроив какое-то подобие огромного гнезда и с комфортом завернувшись в найденное одеяло, Вадим почти не чувствовал твёрдой коры очередного спального дерева.

Глава 18 Калуга.

Ночь прошла довольно спокойно. Появился ещё один мертвяк, неведомо откуда взявшийся, но, немного постенав под деревом, ушёл. Видимо прыгать не умел и когти кошачьи не отрастил. Наутро Вадим покинул свое убежище и отправился дальше. По его подсчётам он должен был прийти в Калугу уже к вечеру, максимум к следующему утру.

Дорога по-прежнему была пустынна, лишь изредка перебегали тракт растерявшие страх звери. Вскоре он вышел из леса и увидел небольшую деревню, мимо которой пролегал его путь. Вадим вздохнул и решил обойти её стороной. Очевидно было, что деревня пуста: в ней не дымили трубы, не бегали дети, не было слышно ни мычания коров, ни блеянья овец, ни кудахтанья кур. А вот гарантии, что тут нет зомби, не было.

Да и пустынный, потихоньку зарастающий травой тракт говорил о том, что им уже давно никто не пользовался. Но Вадима мучила жажда, а на краю деревни торчала журавлём высокая жердь колодца.

Колодец был целым, а вот кадушки или ведра на конце «журавля» не нашлось. Ругаясь вполголоса, Вадим достал котелок и стал привязывать его к ручке. Не успел он опустить котелок в колодец, как сразу почувствовал мертвяков, спешащих на скрип журавля.