Вороны любят падаль - Кирилл Казанцев

– Постойте, это как-то связано с Томилиным? – взволнованно перебила Полина.

– Связано, конечно, – кивнул Бобров. – Только не напрямую. Где твой Томилин, я, честное слово, не знаю. Да, признаться, и знать не хочу. Из-за него мой лучший друг в передрягу попал. Но ты не волнуйся. Есть данные, что жив твой Томилин… В общем, хозяйничай тут, а я отбыл…

Бобров вышел, хлопнула дверь, и Полина снова осталась одна.

20

– Какого черта ты водишь к себе баб, Семеныч, когда нужно делами заниматься? – с преувеличенной развязностью набросился Решетников на Боброва, когда они встретились в условленном заранее месте. – Кто это была такая?

Они находились на задворках позади старого стадиона, закрытого на реконструкцию. Финансирование осуществлялось крайне неравномерно, и уже с месяц на стадионе не велось никаких работ. Вокруг тоже было тихо и спокойно. Решетников приехал на старом «УАЗе» с опознавательными знаками городских электросетей. Он был один и без формы. В потрепанной гражданской одежде, со свисающим брюхом и хитрой физиономией, Решетников производил крайне неприятное впечатление, а его почти хамский тон вообще вывел Боброва из равновесия. Он решил сразу поставить капитана на место.

– Во-первых, давай договоримся, – жестко сказал он. – Разговариваешь со мной уважительно. Идиотские вопросы задаешь особенно почтительным тоном. И вообще мозги мне не пудришь, понятно? Иначе я все-таки исполню свою угрозу, – он демонстративно сжал кулаки.

– Брось, Семеныч! Нам сейчас ссориться никак нельзя, – запросто заявил Валентин. – Я тебя почему и позвал, что у меня людей для операции не хватает. Сам понимаешь, дела у нас деликатного свойства, кого попало не позовешь, а ты уж так и так замаран… А про бабу я спросил, потому что просто хотел узнать, не растреплет она? Мужики всегда своим бабам все выкладывают. Наступают на те же грабли, так сказать. Ты что ей сказал?

– Во-первых, это не моя баба. Во-вторых, это вообще не баба, а девушка. И ничего я ей не рассказывал. Нет у меня такой привычки, поверять в свои тайны посторонних…

– Что же эта посторонняя твой телефон берет?

– Так получилось, – мрачно сказал Бобров. – Тебя не касается. И если думаешь, что я тебе свои тайны выложу, то жестоко ошибаешься. Ты мне вон до сих пор ничего толком не сказал, хотя я в вашем дерьме уже по уши.

– Ну, это ты своего дружка благодари, да его бывшую, – махнул рукой Решетников. – Они тебя втянули, а не я.

– Допустим. Но это хоть ясно. А вот твое участие в этом деле для меня загадка. Полная. Все ты крутишь вокруг да около, а что у тебя на уме, Решетников, я никак не пойму!

– Да что у меня на уме, я и сам не всегда разбираю, – хохотнул капитан. – Но я тебе, Семеныч, в общих чертах все нарисую, не беспокойся. С нужным человеком я таки по всем пунктам договорился. Он не участвует, но когда потребуются аргументы, нас поддержит. Это следователь Ванин, знаешь такого? При чем он тут, я пока объяснять не буду. Факт тот, что он согласился выступить против Жмыхова. У нас ведь на сегодня какой расклад? Прокопенко вот-вот уйдет, это неизбежно. Прокурор города уже новый. А тут секрет какой? Под нашего мэра, говорят, хорошо копают, и не будут возражать, если в городе случится громкое дело – с коррупцией, кровью, ну и так далее… Под это дело вся руководящая бражка сменится. Ну а кто был на вторых ролях, но отважно боролся с коррупцией, пойдет вверх. Смекаешь, куда я клоню? Конечно, наверху не будут возражать, если мэр сам опомнится и уйдет без скандала. Этот вариант даже предпочтительнее. И для меня в том числе, но повышение я себе и в этом случае выхлопочу. Просто нужно теперь взбаламутить это болото, чем мы сегодня и займемся. Хочу пошерстить шайку Жмыхова, взять его, гада, за глотку реально. А для этого я комбинацию придумал. Жесткую, но по-другому нельзя. Иначе он опять, как песок сквозь пальцы.

– Жесткую – это как? С той самой кровью?

– Именно. Без крови настоящее дело не делается. Помнишь тот адрес, который я тебе дал? Мне под большим секретом донесли, что по этому адресу временно скрывается опасный рецидивист по кличке Аганез. Он в розыске, на нем тройное убийство висит, и у него на уме только одно – тихо отсидеться два-три дня, пока его кореша не переправят дальше к югу. Как думаешь, что будет, если в это тихое место к вечеру наведается группа оперативных работников?

– Стрельба будет, – хмуро сказал Бобров. – Не дело ты затеял, Решетников.

– А ты Дроздова увидеть желаешь? Так вот, по моему авторитетному мнению, ни хрена ты его не увидишь, если мы сейчас Жмыхова за жабры не возьмем. Он надеется своего подставного получить и окончательно дожать дроздовскую супругу, чтобы она его в наследники записала. Они не выпустят ни Самойлову, ни Дроздова, пока свидетельство о праве на наследование имущества не будет подписано, и причем именно на того, на кого надо. Дроздова, возможно, вообще укокошат, чтобы нагнать страху на Самойлову. Мол, и тебя то же ждет… У них цейтнот, Семеныч! Они теперь на крайние меры пошли, и мы, соответственно, на крайние пойдем. А как же? Кто не рискует, тот не пьет шампанского!

Решетников трепался, сыпал словами, и на его потной хитрой физиономии живо поблескивали глаза, но все равно чувствовалось, что он находится не в своей тарелке и пересиливает себя, изображая энтузиазм. Боброву, в сущности, было наплевать, какие планы строились в беспокойной голове капитана, его претензии так далеко не распространялись. Ему было важно вернуть живым и невредимым Дроздова, по возможности и бывшую жену Виктора, а все прочее выходило за рамки его интереса. Конечно, хотелось еще вернуться домой и, может быть, хорошенько врезать коньячку для расслабления нервов, но это были уже такие отдаленные события, что о них даже мечтать было страшно.

– В общем, ты проще на это смотри, Семеныч! – посоветовал Решетников. – Мы сейчас заедем за ребятами – я тебе говорить не буду, кто они такие – для твоего же спокойствия. Им соответственно про тебя тоже ничего не известно, просто хороший человек. Приметы не запоминай, ни к чему это. Вы все будете выступать в качестве грубой рабочей силы. Очень грубой. Мочить противника разрешаю до самой смерти. Ты, Семеныч, конечно, будешь чистоплюйствовать, но учти, те ребята, жмыховские, церемониться не станут. Тем более у кое-кого из них на тебя зуб имеется. Соберемся, дождемся сумерек, затаимся на Короткой в складках местности, ты позвонишь, как велено, и будем ждать гостей.

Ребят у Решетникова действительно было немного – покружив по городу, он подобрал в разных местах двоих. Это были крепкие на вид мужики средних лет, выглядевшие довольно обыкновенно. О профессии их Бобров мог только догадываться, потому что оба оказались заядлыми молчунами. Единственное, что узнал о них Григорий Семенович, что одного зовут Яном, а другого Степой. Даже импровизированный ужин, который организовали прямо в машине, прошел в полном молчании, будто на похороны собирались.

Когда начало темнеть, приехали в заброшенный квартал и припарковали машину в захламленном дворе деревообрабатывающего комбината. Заброшенное производство выглядело жутковато – безлюдные дворы, выбитые окна, облезлые стены. Нигде ни одного огонька. Сам квартал вокруг комбината не был совсем уж нежилым. Некие стойкие домовладельцы не покинули еще своих изношенных жилищ, несмотря на многочисленные предупреждения администрации. В некоторых окнах теплился свет, хотя вряд ли это освещение было электрическим – провода были давно обрезаны.

Без шума компания проследовала во двор дома 2/8 – обветшавшую «хрущевку» с осыпающимися балконами – и после короткого, вполголоса, инструктажа рассыпалась в разные стороны. Ян ушел к дальнему торцу здания, Степа спрятался в кустах у ближнего, а Решетников с Бобровым укрылись за вонючими контейнерами для сбора мусора.

– Не зря нас мусорами зовут, – с черным юмором заметил Решетников. – Очень близко к действительности. Давай, звони теперь, думаю, они уже созрели. Копытами небось стучат.

Под мышкой у него торчал какой-то продолговатый предмет, завернутый в мешковину. Предмет этот Боброву очень не нравился.

Он позвонил по старому номеру Дроздова. Ему действительно ответили сразу. Голос он не узнал. Скорее всего, это был Лоскутов. Бобров сообщил адрес и получил указание ждать на месте.

– Только больше никаких уловок, – сказали ему. – Шутки кончились. Если человека не будет, пеняй на себя, Бобров.

Решетников тоже напутствовал его.

– Семеныч, ты их встретишь в воротах и поведешь в подвал через первый подъезд, понял? Все они не пойдут, да это и к лучшему. Кто тут останется, за теми я присмотрю. А ты, главное, голову береги. На этих-то перевертышей внимания не обращай. Они сами свою судьбу выбрали. А вот если тебе башку снесут, обидно будет. В общем, ходи, да оглядывайся.