Как Виктор Суворов сочинял историю - Владимир Грызун

Авианосец — дорогое удовольствие. Гитлер страстно мечтал иметь хотя бы один свой авианосец. Имей он его в 1940 году, быть может, битва за Англию закончилась бы совсем по-другому.[401] Авианосец стоит многие миллионы долларов. Но с его постройкой расходы не заканчиваются. Нужно произвести до сотни самолетов, чтобы его оснастить, нужны деньги, чтобы его ремонтировать и держать в боевой готовности. Например, посадка самолета на авианосец — сложное дело, пилоты палубных машин должны постоянно летать, чтобы не потерять свои навыки, иначе ущерб от неумелой посадки будет огромен. Можем ли мы представить себе, чтобы американцы, чьи расчетливость и прагматизм вошли в поговорку, строили авианосцы просто так, «про запас», не предполагая в ближайшем будущем их использовать?[402]

Наиболее громким политическим лозунгом времен начала Второй мировой войны в США был лозунг «изоляционизма». Внешне все было вполне благопристойно: мы — люди простые, нам чужого не надо, мы у себя, в Америке живем, а что снаружи делается, — знать не знаем, и знать не хотим. Все это американские политики без устали повторяли с высоких трибун. Весь мир этому верил.[403] Но никто не знал, что под прикрытием «изоляционизма», американские авианосцы потихоньку сосредотачивались на Перл-Харборе.

А для чего нужны авианосцы? Может, они нужны для обороны своих берегов от японского нападения? Но ведь тогда гораздо проще располагать свои самолеты на береговых аэродромах. Ведь что такое обычный аэродром? Это бетонная площадка для взлета и посадки (а то и просто — поле), пара ангаров и будка диспетчера. Стоит все это — копейки. И не надо тратить миллиарды долларов американских налогоплательщиков на постройку и содержание плавучих гигантов, не надо обучать команду и тратиться на высокое жалование высококвалифицированному техническому персоналу и офицерам-специалистам с образованием, равным университетскому.[404] Не надо без конца отрабатывать сверхсложный взлет с катапульты и ювелирную посадку на качающуюся палубу. Штурману не надо изучать ориентирование по солнцу, по звездам и по приборам — для полетов над сушей достаточно сличить карту с местностью под крылом. Морской и сухопутный летчик — это как ювелир и слесарь.[405] И тот, и другой делает, в сущности, одну и ту же работу, но за разные деньги. В оборонительной войне ювелиры не нужны. Если бы США готовились обороняться, нужно было бы перевести авиацию на обычные аэродромы, упростить программы подготовки пилотов и штурманов, заказать конструкторам более дешевые, легкие и простые самолеты без крюков для зацепления за трос, протягиваемый через палубу для торможения совершающей посадку машины, и без механизмов для складных крыльев. Строительство дорогих и бесполезных для обороны авианосцев нужно было бы прекратить, а те, что уже построены, не отправлять невесть куда — на острова посреди Тихого океана, а загнать в порты Сан-Франциско или Лос-Анджелеса, чтобы в случае войны города оборонять, или держать неподалеку от своего берега.[406] Но делалось прямо противоположное!

Существующие сухопутные аэродромы взрывались и засыпались землей.[407] Строительство авианосцев продолжалось форсированными темпами. Летные училища готовили пополнения морских летчиков. Заводы и конструкторские бюро разрабатывали новые проекты палубных самолетов. Что это были за самолеты?

Испокон веков считалось, что оружие — это оружие, и ничего нового тут открыть нельзя. Когда-то так думал и я. Но профессиональный разведчик В. Суворов, выпустивший не так давно историческую книгу «Ледокол», произвел переворот в военном деле.[408] Он считает, что оружие может быть агрессивным и неагрессивным,[409] и приводит основные черты, отличающие самолет-агрессор от самолета-защитника. Эти черты просты и понятны: низконесущий моноплан,[410] двигатель один, радиальный, двухрядный с воздушным охлаждением, экипаж из двух-трех человек. Бомбовая нагрузка невелика, но каждый удар — в упор. Легкий бомбардировщик, по виду, размерам и летным характеристикам больше похожий на истребитель. Только лишь одна (в крайнем случае — две) оборонительная огневая точка — единственная оборонительная деталь в этом крылатом шакале.[411] Справедливости ради, надо сказать, что некоторые страны тоже выпускали схожие машины. Но ни в одной стране их выпуск не достигал таких астрономических масштабов,[412] как в США. Вот они, два брата-близнеца: «Хеллдивер» и «Эвенджер». Названия злые, недобрые. «Адский пикировщик». «Мститель». Откуда столько злости и агрессивности в самой «нейтральной» стране мира?[413] Кстати, интересная деталь — официально «Эвенджер» поступившим в армию после начала войны, был «Мстителем» за Перл-Харбор. А я подумал вот о чем. Самолет, прибыл в войска вскоре после японского нападения. Но производить, и, тем более, проектировать их, как ни крути, начали ДО ВОЙНЫ![414] Кому же хотели мстить звездно-полосатые демократы, на словах певшие о мире, а на деле строившие все новые и новые легионы самолетов-агрессоров? Название «Мститель» самолету-агрессору было придумано империалистами задним числом, после того, как японцы, раскусив их планы, решив не дожидаться вторжения, ударили первыми. Как назывался он в действительности? «Акула»? «Полосатый Дьявол»? «Тиранозавр Сэм»? Этого мы никогда не узнаем.[415]

Наивный читатель[416] отмахнется — а, мол, вранье, сказки. В Америке лобби пацифистское, Конгресс изоляционистский, да эмигрантов-японцев в штатах западных полно — не пойдет Америка с Японией воевать.[417] Зачем, мол, Америке воевать, если они в Первую мировую почти все время за морем сидели, да на поставках наживались, богаче всех под конец стали?[418] Зачем империалистам своих сынков на бойню слать, когда им и без нее жутко выгодно?[419] Продажные историки так всем и говорят — невыгодно, мол, а мы и верим. Но никогда эти историки не расскажут вам, что готовилось под завесой этого радужного псевдомиролюбия.[420] Американские архивы закрыты, причем, закрыты, несмотря на то что с начала войны прошло полвека.

Однако приготовления были настолько титаническими, что скрыть их гигантский размах было невозможно. И крупицы истины доходят до нас окольными путями.[421] Советский Союз пал, архивы его раскрылись, и мы видим: вот документ № 139 — Секретное донесение аппарата военного атташе посольства СССР в Японии о подготовке США к войне с Японией от 29 ноября 1940 года. Читаем:

«Американский военный атташе сообщил, что 10-я пех[отная] дивизия убыла в Китай и сейчас участвует в операции [в] районе реки Нан. Американский военно-морской атташе через его помощника передал Егорычеву схемы береговой обороны Японии и сказал, что они сейчас работают над разработкой плана бoмбардировки Японии».[422]

Это — ноябрь 1940 года. До «коварного» нападения на Перл-Харбор еще больше года. Америка не знала об этом нападении, но почему-то разрабатывала планы бомбардировки Японии,[423] и это документально подтвержденный факт. Зачем американцы готовились смести с лица земли японские города? Вы скажете — так этого не было! Я отвечу — было! В Хиросиме и Нагасаки в 1945 году.[424]

Понимая, что нападение американской армады неизбежно, японцы решили нанести упреждающий удар. Планирование такого удара началось в 1940 году, и японский генштаб осознал, что для того, чтобы такой удар был успешным, необходимо привлечь основные силы авиации и флота. Этот удар был настоящим самоубийством — Япония, крошечная островная страна, чьи вооруженные силы к тому моменту окончательно увязли в Китае, имеющая врага в лице могущественной Британской Империи[425] и не слишком надежный пакт с СССР на севере,[426] не могла надеяться на успех в войне против огромной материковой державы.[427]

Японцы пытались уладить дело миром. Они понимали всю безнадежность своего положения и поэтому проявляли удивительное терпение в переговорах с жаждавшими войны американцами. Посол США в Японии мистер Грю доносил государственному секретарю о настроениях в Токио во время американо-японских переговоров:

«В течение последних дней я беседовал с различными видными деятелями Японии.[428] Большинство из них, кажется, уже знакомо с положениями проекта последних предложений госдепартамента, а некоторые, по-видимому, беседовали с министром иностранных дел. Реакция преимущественно пессимистическая. Подчеркивался непримиримый „тон“ предложений и трудности сближения американской и японской позиций. Однако, все они, видимо, желают продолжения вашингтонских переговоров[429]».