Cубъективный взгляд. Немецкая тетрадь. Испанская тетрадь. Английская тетрадь - Владимир Владимирович Познер
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Ещё один английский довод в пользу монархии. Когда же я заметил, что монархии есть в других странах Европы – например, в Дании, Норвегии, Швеции и Испании, но английская монархия известнее всех, он заметил:
«Это из-за абсурдных выездов в золочёных каретах и дурацкой формы королевской гвардии – высоченных меховых шапок и красных униформ».
* * *
«Нельзя доверять людям при власти, потому что они злоупотребляют этой властью».
Вот уж не в бровь, а в глаз!
Меня давно занимает вопрос власти. Вернее, стремление людей к власти. Это, конечно же, люди особого рода. Грубо говоря, можно разделить их на две группы.
Первая – это люди, для которых власть притягательна, как деньги для бизнесмена. Они от власти получают удовольствие, которое можно сравнить только с сексуальным. Она, власть, является для них целью жизни, отдельной и ни с чем не сравнимой. Они властолюбцы. И, получив власть, они ни за что не расстаются с ней.
Вторые – люди с мессианским комплексом. Они знают, как вам надо жить. И, получив власть, они сделают всё, чтобы вы жили именно так, как им представляется правильным. И если вы будете сопротивляться, они не остановятся ни перед чем, чтобы добиться своего. В крайнем случае могут и убить вас: лучше вам вовсе не жить, чем жить не по их представлениям.
Помню, у меня как-то случились дебаты с Алексеем Навальным на «Дожде». Когда я сказал, что он – представитель именно этой, второй группы и что мне совершенно не улыбается жить так, как он считает нужным, он довольно остроумно ответил: «Ну почему же, вам понравится».
Вообще, власть омерзительна. Я хорошо понимаю сторонников анархизма. К сожалению, мы не достигли того уровня самоуправления, при котором можем обходиться без власти (и, думаю, вряд ли достигнем). Но стремление человека как-то ограничить власть старо как мир. Самый яркий пример этого стремления – то, как отцы-основатели Соединенных Штатов Америки, освободившись от английской короны, построили государство на фундаменте сдержек и противовесов.
Исполнительная власть во главе с Президентом не может принимать решения без одобрения Конгресса, который является властью законодательной. Конгресс не может принимать законы, если Верховный суд сочтёт их не соответствующими Конституции. Членов Верховного суда предлагает президент, но утверждает их Сенат, причём утверждает пожизненно – никто не может их снимать с должности. Кроме того, Президент назначает всех членов правительства, но опять-таки, только с одобрения Сената. Получается, что каждая ветвь власти контролируется другой ветвью. Неограниченной власти не существует. Эта система была придумана в последней четверти XVIII века, когда в мире царили императоры и прочие монархи, и постепенно она стала образцом для подражания демократического мира.
Правда, в это дело своё привнесли французы (они всегда вносят своё): «четвертую власть», прессу. Её задача – контролировать власть, не какую-либо её ветвь, а всю. Пресса должна играть роль сторожевого пса, который громко лает, как только обнаруживает злоупотребление властью. Уточняю: «лай» – это обнародование информации как для самой власти, так и, что особенно важно, для общества.
Надо сказать, что и в этом случае отцы-основатели учли важность «четвертой власти», приняв «Билль о правах», первые десять поправок к Конституции, первая из которых запрещает власти каким-либо образом ограничивать свободу печати.
С моей точки зрения, главный показатель отсутствия демократии в любой стране – отсутствие свободной прессы. Примером может служить Советский Союз, в котором СМИ полностью контролировались властью. «Солдаты идеологического фронта» – так в СССР называли журналистов. Солдат, как известно, получает приказ. Если он его плохо исполняет, его наказывают, если хорошо – он получает медаль, повышение в звании, может дослужиться до генерала, но всё равно он солдат. Отсутствие свободной прессы – одна из основных черт тоталитарного общества (см. Китай, Северную Корею).
Мы живём в авторитарном обществе, в котором значительная часть СМИ контролируется прямо или опосредованно властью, но есть и независимая печать, хотя по охвату она ограничена.
Наконец, следует признать, что в странах демократических количество независимых газет и журналов, радиостанций и телевизионных каналов неуклонно уменьшается: их поглощают крупные корпорации, не имеющие никакого отношения к журналистике и рассматривающие СМИ как инструмент влияния и источник прибыли.
* * *
«Британцы считают себя жителями страны, у которой должны быть авианосцы и подводные лодки, хотя вся эта техника не нужна, но, строя её, мы обращаемся к чувствам людей».
И не только британцы.
* * *
«Англичанам нравится воевать… мы иногда проигрываем сражения, но всегда побеждаем в войнах».
Мы тоже… ну, почти всегда.
* * *
«При Гастингсе нормандцы победили саксов[45]. В Нормандии есть кладбище англичан, погибших при высадке союзнических войск в 1944 году. Там есть надпись на латыни: «Мы, завоёванные Вильямом, вернулись, чтобы освободить родину Завоевателя 900 лет спустя».
Ничего себе историческая память. Это очень по-английски.
* * *
«Погибших в Битве за Москву было больше, чем потеряло Объединённое Королевство за всю Первую мировую войну. Мы не выиграли бы Вторую мировую войну без русских. Девять из десяти немцев были убиты на Восточном фронте. Англичане ничего об этом не знают».
Признание, встречаемое чрезвычайно редко не только в Англии, но и в Европе, и в Америке.
* * *
«Мы предоставляем убежище тем, кого, как мы полагаем, преследуют… Лондонский магистрат, чтобы выслать человека, должен быть уверен в том, что его ждёт справедливый суд».
Это в ответ на вопрос, почему Великобритания не высылает обратно в Россию людей, против которых в РФ возбуждено уголовное дело.
* * *
«Мы намного сдержаннее русских… пока не напьёмся».
Исключительно точное наблюдение.
* * *
«Потеря империи – это очень болезненная вещь. Когда я ходил в школу, одна четверть карты мира была окрашена в красный цвет. Это был цвет нашей империи… и вдруг это всё уходит, потому что вы оказываетесь неспособным всем этим управлять».
Факт: империи могут быть долговечными, но в конечном итоге рушатся. Все без исключения. Они бывают разными. У одних колонии находятся за тридевять земель, далеко от метрополии. Так было с империями Франции, Испании, Португалии, Голландии и, конечно, Англии. У других вся империя представляет собой единую территорию. Так было с Австро-Венгрией, Российской/Советской империями. Но все кончили одинаково: исчезли. Одни кроваво, другие бескровно, но не стало как тех, так и других.
Кстати, когда я говорю о Советской
