Отныне я - твой меч - Анджей Ваевский

— Генерал, беда! — денщик ворвался без предварительного разрешения войти.

— Докладывай! — гаркнул Кассим, понимая, что не до нравоучений.

— Три отряда, посланные нам в подкрепление, оказались погребены под развалинами Шуланкской крепости.

— Как так?!

— Крепость взорвали. Подкопали стены, поставили подпорки и после подожгли. Всё рухнуло. Кто-то говорит, что ополченцы. А кто-то, что и рагардцы, вроде видели там чужеземцев-северян. Есть выжившие, все ранены, многие не переживут путь до лагеря. Ущелье перекрыто с той стороны, — затараторил денщик.

— Вот значит, как. Хороший ход, не спорю. Но… теперь моя очередь, — генерал развернулся к помощнику: — Труби общий сбор! Поутру выдвигаемся. Не имея за спиной Шуланка, здесь не выиграть.

Глава двадцать вторая

— Скажи мне, жрец, почему вы не боитесь прикасаться к проклятым? Ведь говорят, можно умереть.

— Но ты же не умер. Не знаешь, почему?

— Потому и спрашиваю.

— Всё просто. Нет никаких проклятых. Как звери, чувствуя землетрясение или другое бедствие, убегают, так и мать в предчувствии беды дарит ребенку, что под сердцем, силу выжить в тяжелые времена. Правда, расплатой за это идут краски, что дают цвет волосам и коже, делая младенцев альбиносами. Но никаких проклятий, всего лишь сильные инстинкты матери в предчувствии беды.

— Так почему не скажете об этом людям?

— А смысл? Они всё равно не поймут. С другой стороны, это укрепляет веру в Тарида и Азита.

— Но разве это честно?

— А разве ты такой уж честный, а, король Садар?

Они спали в седле, не останавливаясь даже на короткий привал. Они не шли, летели стремительно вперед, оставив фуражирские обозы позади. Они торопились нанести удар, первыми атаковать противника. И верили в своего генерала, знали — не просто так сорвал он войско с места, стремясь за сутки доскакать до лагеря рагардцев.

Едва утренняя труба пропела подъем, пробуждая лагерь Рагарда, едва забрезжил рассвет, раздался голос еще одной трубы. Нападение. Не ожидавшие столь скоро прибытия мадеран, рагардские полководцы в спешном порядке строили солдат в надежде сдержать первую атаку.

Два часа до рассвета — ровно столько спали мадерекские солдаты, прежде чем взвиться на стременах с боевым кличем. Если вообще кто-то смог уснуть во всеобщем возбуждении предстоящей битвы. Кровь бурлила в венах, снимая всю усталость суточного перехода. Пустынники, закаленные воины, привыкшие на скаку менять коней, двух оставляя в поводу. Всадники с пелёнок, умеющие спать в седле. Два часа перед рассветом Кассим дал лошадям, но никак не солдатам. И теперь посвежевшая конница летела в утро, разворачивая строй веерообразным клином. Во главе атакующих несся сам генерал. Он не решился доверить никому из командиров нападение.

Пеший строй едва проснувшихся рагардцев ломался жестко и нещадно. Пока кавалеристы спешно седлали лошадей, мадеране успели смять авангард пехоты, врываясь в лагерь. Если бы северяне имели право на страх, то сбежали бы без оглядки, только завидев лицо Яростного Кассима. О да, он полностью оправдывал прозвище. Не всадник, сама смерть на гнедом коне. Две сабли взблескивали столь быстро, что взглядом не уследить. Мечник-генерал на сей раз применил сокрушительнейшую из техник, имеющихся в арсенале. Вместо привычного палаша, он вооружился двумя саблями, наглядно демонстрируя, что в совершенстве владеет обеими руками. И оттого вдвойне опасен.

Стоило мадеранам прорвать оборону лагеря, как вслед за первой волной кавалерии пришла вторая. Факелы замелькали по всей линии конницы. В один момент заполыхали все палатки и шатры, расположенные по первой линии. Рагард лишился кавалерии, так и не успев ввести её в бой: лошади понесли, испугавшись пламени, что погрузило лагерь в хаос. Южане ликовали. Кони пустынников не боятся огня, не шарахаются в сторону. Глаза закрыты шорами, а жар привычен.

— Ты бесчестен, Кассим! — воскликнул генерал рагардцев, обороняясь от молниеносных выпадов мадеранина.

— В войне вообще нет чести, Врожеслав. Лишь победа, — ответил ему Кассим, атакуя. Одна из сабель достигла цели, срубая голову рагардца.

Возглавленная Врожеславом контратака захлебнулась, потеряв полководца. Последовавшие попытки преломить ситуацию потерпели крах, разбившись о неистовство южан. Начав с рассветом, к полудню генерал Кассим зачехлил сабли в ножны, осматривая поле битвы.

— Потери? — спросил он подъехавшего адъютанта.

— Полторы тысячи примерно, но большинство из них тяжело ранены, а не убиты, — отрапортовал тот.

— Со стороны врага?

— Три тысячи убиты, пять сотен пленных.

— Пленных в расход. Нам не нужна обуза.

— Но генерал? Мы ведь победили!

— Всего лишь выиграли малую битву. Это авангард, а не основная армия. Это не Тарадим.

Сидерим, год 2569

— Ваше Величество, вы мне напоминаете разбойника, — проронил Ларминиз, осматривая раненых. Очередной обоз мадеран разгромлен. Кассим снова не дождется помощи: ни силовой, ни фуражирской.

— В моём положении можно вести лишь партизанскую войну, — ответил король, усаживаясь рядом. С ворохом донесений от разведки.

— Но это не ваши земли, чтобы воевать, — не успокаивался жрец.

— Кто сказал? Мои. Если совсем честно, то моей жены. Большая разница? — ухмыльнулся Садар, не отрываясь от бумаг.

— Позиция понятна. Ладно. Но против кого воюем-то? Рагард или Мадерек? Вроде пока Рагарду помогаете.

— Против обоих. Кассим хороший генерал, он общиплет северян.

— И?

— Не забегай вперед монарха, — король всё же рассмеялся. Он был доволен успехами, да еще и донесение Зелика добавляло радости. Перевал, единственный удобный для обозов путь из Мадерека в Анаторис, завален камнями — стараниями самого Зелика и его подручных. По всему выходило, что южанам придется искать новые пути, чтобы снабдить подмогой генерала. А значит, им придётся пройти намного восточнее, через все мелкие княжества, лежащие в буферной зоне по пути на север. Несомненно, недовольство их возрастет. Чем не причина для новых союзов в противостоянии с империей? На это и рассчитывал Садар, перекрывая путь через Анаторис, номинально являющийся вассалом Мадры. И теперь вопрос времени — когда анаторийцы расторгнут договор, объявив о полной независимости от пустынников. И даже пленение Фрама не поможет. Узнав о рождении наследника, старый хитрюга сложил с себя обязанности правителя, передав их внуку — сыну Раники. Вопрос лишь в том, кто станет регентом. Но пока правление в Лигидее возглавило собрание солепромышленников, как того и требовал Фрам. Садара Сидеримского временно устраивала подобная картина. С причислением Западного Мадерека к своим землям король не торопился.