Челюсти - Питер Бенчли

Эллен услышала щелчок замка, чьи-то голоса, а спустя минуту увидела Ларри Вогэна — он остановился в дверях кухни. Прошло меньше двух недель с тех пор, как они виделись в последний раз, однако перемена в наружности мэра была такой разительной, что Эллен с удивлением уставилась на него. Как всегда, Вогэн был одет с иголочки — голубой спортивный пиджак с двумя пуговицами и застегнутая доверху рубашка, серые брюки и модные мокасины. Изменилось только лицо. Он резко похудел, у него появились морщины, как у большинства людей, и так не имеющих лишнего веса. Глаза ввалились и стали, как показалось Эллен, светлее обычного — бледно-серыми. Кожа тоже посерела и заметно обвисла на щеках. Он беспрестанно облизывал и без того влажные губы.

Эллен смутилась, когда заметила, что смотрит на него до неприличия долго.

— Привет, Ларри, — сказала она и опустила глаза.

— Привет, Эллен. Я зашел, чтобы… — Вогэн отступил на несколько шагов назад и заглянул в гостиную. — Можно, я чего-нибудь выпью?

— Конечно. Ты знаешь, где бар. Налей сам. Я бы за тобой поухаживала, но у меня испачканы руки.

— Не беспокойся. Я управлюсь. — Он открыл шкаф, где хранилось спиртное, достал бутылку и налил полный стакан джина. — Как я уже сказал, я зашел, чтобы попрощаться.

Эллен отвернулась от плиты.

— Ты уезжаешь? Надолго? — спросила она.

— Не знаю. Возможно, навсегда. Здесь мне больше нечего делать.

— А как же твой бизнес?

— Вылетела трубу. Или скоро вылетит.

— Что значит — вылетел в трубу? Бизнес не может так просто прогореть.

— Возможно, но я все потерял. То немногое, что осталось, перейдет к моим… компаньонам. — Он словно выплюнул это слово и затем, точно желая избавиться от неприятного привкуса во рту, сделал большой глоток джина. — Мартин говорил тебе о нашем разговоре?

— Да. — Эллен посмотрела на сковороду и перевернула курицу.

— Я думаю, ты теперь будешь плохо думать обо мне.

— Я тебе не судья, Ларри.

— Я никогда не хотел никого обидеть. Надеюсь, ты этому веришь?

— Верю. Элеонора что-нибудь знает?

— Ничего, бедняжка. Я хочу оградить ее от всего, если смогу. Это одна из причин моего отъезда. Она любит меня, ты знаешь, очень не хочется, чтобы мы оба лишились… этой любви. — Вогэн облокотился на раковину. — Сказать тебе кое-что? Иногда я думаю — и думал время от времени все эти годы, — что мы с тобой могли бы стать прекрасной парой.

Эллен покраснела.

— Что ты имеешь в виду?

— Ты из хорошей семьи. У тебя обширные связи, ради которых мне приходилось тратить столько сил. Мы подошли бы друг другу и заняли подобающее нам положение в Эмити. Ты красивая, хорошая, сильная. Ты была бы для меня настоящей находкой. И я думаю, что смог бы создать тебе такую жизнь, которая пришлась бы тебе по душе.

Эллен улыбнулась.

— Я не такая сильная, как ты думаешь, Ларри. Я не знаю, какая я… находка.

— Не прибедняйся. Надеюсь, Мартин понимает, каким владеет сокровищем. — Вогэн допил джин и поставил стакан в раковину. — Впрочем, уже поздно предаваться мечтам. — Он подошел к Эллен, взял ее за плечи и поцеловал в голову. — До свидания, дорогая, — сказал он. — Вспоминай иногда обо мне.

Эллен посмотрела на него.

— Хорошо. — Она поцеловала его в щеку. — Куда ты едешь?

— Не знаю. Или в Вермонт, или в Нью-Гэмпшир. Возможно, начну продавать земельные участки любителям лыжного спорта. Кто знает? А может, сам займусь лыжами.

— Ты говорил Элеоноре?

— Я сказал ей, что мы, вероятно, уедем из Эмити. Она только улыбнулась и ответила: «Как хочешь, Ларри».

— Вы скоро отправитесь?

— Как только переговорю со своими адвокатами о моих… долгах.

— Пришли нам открытку и сообщи свой адрес.

— Хорошо. До свидания. — Вогэн вышел из кухни, и Эллен слышала, как хлопнула входная дверь.

Накормив детей ужином, она поднялась в спальню и присела на кровать. «Жизнь, которая пришлась бы тебе по душе», — сказал Вогэн. Какой бы она могла быть, эта жизнь? Обеспеченность? Признание? Она никогда бы не вспоминала с сожалением о своем детстве, ибо ничего для нее не изменилось бы. Ей бы не хотелось вернуть прошлое, самоутвердиться, доказать себе, что она может нравиться, не надо было бы изменять Мартину с Хупером.

Хотя вряд ли. Она наверняка обманывала бы Броди просто так, скуки ради, подобно многим женщинам, которые проводили целые недели в Эмити без мужей, пока те работали в Нью-Йорке. С Ларри Вогэном она жила бы без всяких волнений, обеспеченно, но пусто.

Размышляя над словами мэра, Эллен начала сознавать, что с Броди она не была так уж несчастлива, как мог себе представить Ларри Вогэн, а пережитые вместе радости и невзгоды еще больше сблизили их. И чем яснее она это видела, тем больше сожалела о том, сколько лет ушло на то, чтобы понять, как много затрачено времени и нервов в бесплодных попытках вернуть прошлое. Вдруг ее охватил страх — страх, что она прозрела слишком поздно, что с Броди может что-нибудь произойти, прежде чем она воспользуется плодами своего прозрения. Она взглянула на часы: двадцать минут седьмого. Ему следовало уже быть дома. Что-то случилось с ним, подумала она. О, пожалуйста, боже, только не с ним.

Эллен услышала, как внизу открылась дверь. Она спрыгнула с кровати, выскочила в коридор и сбежала вниз по лестнице. Она обхватила Броди за шею и крепко поцеловала в губы.

— Бог мой, — сказал он, когда она отпустила его. — Вот это встреча.

Глава 13

— Я не позволю погрузить эту штуковину на мое судно, — сказал Куинт.

Они стояли на пристани. Светало. Солнце вычертило линию горизонта, но над океаном поплыли низкие облака. Легкий бриз дул с юга. Судно было готово к отплытию. Бочонки выстроились рядком в носовой части; спиннинги торчали вертикально в кронштейнах. Тихо урчал двигатель, он выбрасывал на поверхность воды пузырьки, когда небольшие волны заливали выхлопную трубу, и кашлял дизельной гарью, которую подхватывал и уносил вверх слабый ветерок.

На другом конце пристани какой-то мужчина сел в небольшой грузовик, включил мотор, и машина стала медленно удаляться по грязной дороге. Надпись, выведенная на двери грузовика, гласила: «Вудс-Ход, Институт океанографии».

Куинт стоял спиной к катеру, глядя на Броди и Хупера, которые расположились по обе стороны алюминиевой клетки. Она была чуть более шести футов высотой, шесть футов в длину и четыре фута в ширину. Внутри находился щит управления, а сверху — два цилиндрических баллона. На полу клетки лежали акваланг, регулятор, маска и гидрокостюм.

— Почему вы не хотите брать клетку? — спросил Хупер Она легкая, и я могу ее привязать где-нибудь, она никому не будет мешать.

— Займет слишком много места.

— Я уже говорил, — вставил Броди, — но он и слушать не хочет.

— Да что это такое в конце-то концов? — спросил Куинт.

— Клетка для защиты от акул, — пояснил Хупер. — Ныряльщики пользуются ими в открытом океане. Мне привезли ее из Вудс-Хода на грузовике, который только что уехал.

— И зачем она вам?

— Когда мы найдем акулу или когда она найдет нас, я спущусь в клетке под воду и сделаю несколько снимков. Никому еще не удавалось сфотографировать такую большую акулу.

— Не выйдет, — сказал Куинт. — Только не с моего катера.

— Почему?

— Глупости, вот почему. Умный человек знает свои возможности. Вы еще мало каши ели.

— Откуда вызнаете?

— Никому не удастся такое. Эта акула слопает вашу клетку на завтрак.

— Слопает? Ну, не думаю. Согласен, она может броситься на клетку, может даже попытаться схватить челюстями прутья, но вряд ли акула захочет ее проглотить.

— Захочет, если увидит такую сочную приманку, как вы.

— Сомневаюсь.

— Ладно, хватит болтать.

— Слушайте, Куинт, подобная возможность предоставляется раз в жизни. Яне стал бы вас ни о чем просить, если бы не увидел вчера эту рыбину. Она редкостная, во всяком случае, в нашем полушарии акул вроде нее никто не встречал. Я смотрел фильмы о гигантских белых акулах, но еще никому не удавалось заснять двадцатифутовую рыбину в открытом океане. Ни разу.

— Куинт же сказал вам: хватит болтать, — вмешался Броди. — Так что забудьте о вашей клетке. И потом, я не хочу отвечать за вас. Мы здесь для того, чтобы убить акулу, а не снимать о ней любительский фильм.

— Почему вы должны отвечать за меня? Я действую совершенно самостоятельно.

— Ну нет, я за вас отвечаю. За катер платит Эмити, поэтому будет так, как я скажу.

Хупер обратился к Куинту.

— Я заплачу вам.

Куинт улыбнулся.

— Да ну? И сколько?

— Хватит болтать, — повторил Броди. — Мне неважно, что скажет Куинт. Я против того, чтобы вы брали с собой эту штуковину.

Хупер не обратил внимания на слова Броди.