Экономика и культура - Дэвид Тросби

В дискурсе современной экономики такого рода рекомендация могут быть расценены как своекорыстные и свидетельствующие о предвзятости тех, кому выгодно выделение финансовых средств на культуру. Такую позицию можно понять, особенно в контексте модели политического процесса, в котором господствующее место занимает культурная элита. Тем не менее в либерально-демократическом обществе в конечном счете нужно апеллировать к целям и устремлениям людей в целом, а не к ценностям культурного истеблишмента или экономических бюрократов. То немногое, что мы знаем об отношении общества к экономическим, социальным и культурным влияниям на его жизнь, похоже, указывает на то, что человеческое счастье шире любых экономических измерений[204]. Культурная ценность в том смысле, в котором мы здесь о ней рассуждаем, может иметь некоторую важность для удовлетворения желаний человека.

Все это указывает на двухаспектный подход к формированию культурной политики, в которой результаты, связанные как с экономической, так и с культурной ценностью, рассматриваются при оценке политических инициатив вместе, т. е. объективной функцией культурной политики становится общая максимизация экономической и культурной ценности. Удельный вес этих двух составляющих, разумеется, будет варьироваться в каждом конкретном случае. Например, политика в отношении культурных индустрий как таковых вполне может уделять больше внимания созданию экономической ценности, хотя и с учетом ограничений, накладываемых культурой, тогда как политика, направленная на более очевидные культурные цели, например, на поддержку художников, как предполагается, будет придавать большее значение культурной ценности, хотя опять-таки с учетом экономических факторов. Объективная функция политики, претендующей на охват всех вопросов, не может считаться полноценной, если ориентируется только на экономическую ценность.

Итак, приведенные выше соображения указывают на два сдвига в формировании и осуществлении культурной политики в современной смешанной экономике. Во-первых, получил признание тот факт, что не все устремления тех, кому, как предполагается, эта политика должна служить, могут быть поняты при помощи измерения экономической ценности. Отсюда и потребность в обоснованных альтернативных концепциях ценности, в данном случае объединенных под рубрикой культурной ценности, и необходимость включения культурной ценности в процесс разработки государственной политики. Наиболее очевидный локус включения культурной ценности в этот процесс – разработка самой культурной политики, но эти предложения имеют также и более общие следствия, и, действительно, можно видеть, что культурная ценность включена в политические дебаты также и в других областях, например, в дебаты о занятости и торговой политике. Второй сдвиг, особенно важный на арене культурной политики, – создание в процессе проведения этой политики партнерств: т. е. добровольное и корпоративное сотрудничество будет представлено в культурной политике наряду с государственным сектором при сохранении неотъемлемой ответственности государства в области защиты и поддержки общественного интереса.

Выводы

В начале этой главы мы указали на то, что в обществах, где политическая программа определяется главным образом экономическими соображениями и где форма экономической организации основывается на рыночной экономике, индивидуалистическим целям экономического благосостояния и прогресса будет отдаваться предпочтение перед коллективными целями, такими как цели сохранения, достижения и роста культуры. Чем большее относительное значение придается экономической программе, тем сложнее становится процесс формирования и осуществления культурной политики. В завершение главы мы снова подчеркнули важность ценности как принципа государственной политики и обрисовали отличающиеся друг от друга концепции экономической и культурной ценности как двойной фокус формирования культурной политики.

Эти соображения предполагают некоторые важные следствия для развития политики во всех специфических областях, которые мы рассматривали (развитие, культурное наследие, торговля и т. д.). В области искусства, в которой экономическая и культурная ценность соперничают друг с другом, возможно, гораздо жестче, чем где-либо еще, необходима консолидация политики вокруг ключевой роли искусства в формировании культурной ценности. Те, кто занимается разработкой политики, должны осознать, что экономические ограничения сдерживают создание культурной ценности, и направить свои усилия на ослабление этих ограничений, по-новому используя имеющиеся в их распоряжении инструменты и находя новые формы сотрудничества с другими бенефициарами. Это, в свою очередь, говорит о необходимости переключить внимание политики с потенциальной доходности искусства как такового на те сферы, в которых творческая культурная деятельность обеспечивает более широкие возможности для создания экономического вознаграждения, т. е. на политику в области занятости, политику регионального и городского развития, промышленную политику, затрагивающую искусство и культурные индустрии, туризм и т. д. Но даже в этом случае легитимность создания культурной ценности в этих областях еще ждет своего признания. Составная объективная функция, основными аспектами которой являются экономическая и культурная ценность, по-прежнему остается адекватным средством выражения целей политики.

IX. Выводы

Септимус. Когда будут раскрыты все тайны и утрачен последний смысл, мы останемся одни.

На пустынном берегу.

Томасина. И будем танцевать.

Исторический момент

Произведения искусства и научные исследования определяются тем историческим моментом, в который они создаются. Например, авторы XIX в., доблестно сражавшиеся с проблемами экономики и культуры, – Карлейль, Кольридж, Дж. С. Милль, Мэтью Арнольд, Рёскин и многие другие, кто занимался материальными обстоятельствами и культурными проявлениями человеческого существования, – неизбежно испытывали влияние современного им общества с его ценностями и проблемами.

Подобное наблюдение сегодня не менее верно, чем 100 или 200 лет назад. Таким образом, приступая к изучению отношений между экономикой и культурой в начале XXI в., исследуя пропасти, разделяющие эти две области, и мосты, которые можно перекинуть между ними, мы не можем выйти за неизбежные рамки исторического контекста, описывающего состояние современного нам мира. А это мир, в котором экономика и культура претерпели глубокие изменения как интеллектуальные дисциплины и как системы организации общества; они выглядят сегодня совершенно по-другому в сравнении с тем, как это было 100 или даже 10 лет назад.

Оба дискурса подвергались активной радикальной критике изнутри. Экономика более или менее отвергла эту критику, отчасти потому что экономисты смогли охарактеризовать эту атаку как идеологически направленную слева и тем самым не заслуживающую серьезного внимания со стороны в целом консервативной профессии. Изучение культуры, с другой стороны, значительно изменило взгляды, несмотря на упорное отстаивание традиционных позиций в некоторых кругах.

Что касается экономики как системы мысли, то здесь кажущаяся универсальность экономической модели индивидуального поведения и трансакционных отношений, порождаемых подобным поведением, выдвинула экономику в самый центр социальных наук. Парадигма рационального индивида, стремящегося максимизировать полезность, представляется настолько исчерпывающей в отношении человеческих мотиваций и действий, что лишь немногие явления под нее не подпадают. Точно так же и репрезентация взаимодействий людей, которую создает модель рынков с добровольным обменом, дает нам (по крайней мере, в нормативных категориях) настолько доскональную картину функционирования макроорганизации общества, что, как кажется, больше ничего и не требуется. Неудивительно тогда, что экономическая парадигма оказала доминирующее влияние на ход национальных и международных дел в современном мире или что экономисты сыграли столь выдающуюся роль в закладке фундамента государственной политики.

В сфере культуры, с другой стороны, такого единства целей не наблюдалось. Как мы отмечали выше, научное изучение культуры и культурных процессов подвергалось радикальным влияниям разных направлений в социологии, философии, лингвистике и других дисциплинах, и культурология как дисциплина, если она таковой является, сегодня выглядит фрагментированной и спорной областью. В разных областях интеллектуальных усилий, посвященных в той или иной форме культуре, представлен широчайший диапазон интересов и подходов. На одном полюсе – историки искусства, те, кто занят сохранением памятников, теоретики. Они продолжают длинную почтенную традицию анализа культуры и искусства как замкнутых и самореферентных явлений, фундаментально важных для человеческого существования. На другом – исследователи массовой культуры, которые отходят от навязанных определений, применяя более гибкие концепции. В частности, они рассматривают культурные отношения как включающие применение власти, когда социальный класс и контроль над экономическими ресурсами являются важными определяющими факторами того, как ведется игра и кто выигрывает или проигрывает.