Копье Теней - Джош Рейнольдс

очень. — Сглотнув, Волькер вспомнил зимние процессии кхаинитов. Темные ночи, трепетные альвийские тени, скользящие по стенам семейного поместья. Он слышал, что творят эти участники празднества в кварталах победнее. Слышал о пропавших мужчинах и женщинах, слышал крики в ночи. Он покачал головой. — А кое по чему вообще не скучаю. — Он поднял взгляд. — А ты скучаешь по Виндикаруму?

— Нет.

— Совсем?

Зана замешкалась, потом медленно начала:

— Я знала там одну девушку, настоящую вещунью. К ней стекались со всех сторон, желая воспользоваться ее даром. Раз за разом ей рассказывали о своих горестях и умоляли ее о предсказании. Спаси нас, вещунья, просили они. А она плакала, эта девочка. Потому что она была девочка. — Зана прищурилась, разглядывая небо. — Она не управляла своими видениями. Но она рассказывала им будущее, и они уходили — по большей части счастливые. А на следующий день их приходило еще больше. — Она опустила глаза. — Все больше и больше, каждый день, ищущих хоть какую-то надежду в безнадежном мире.

Она умолкла.

Волькер прочистил горло.

— Что с ней случилось?

— Ее убили, — сказала Зана. — Она увидела такое, что кое-кому не понравилось, и расплатилась за это. Я даже знаю кому. Одному богатому мерзавцу, только что из Азирхейма, который считал, что может купить себе конец получше, чем тот, что ему предначертан.

— И что же это был за конец?

Ухмылка Заны стала свирепой:

— Мой меч выпустил его жирные кишки. — Она сплюнула. — Я вызвала его на дуэль. Он вызов принял. Более милосердная смерть, чем он заслужил. — В ее темных глазах не отражалось ничего, кроме удовлетворения. — Знаешь, она и свой конец видела. Видела и сказала мне, и будь я проклята, если все не произошло в точности так. — Она посмотрела ему прямо в глаза. — Нет, азирит. Я не скучаю по Виндикаруму.

Она замолчала, и Волькер не стал развивать тему. Некоторое время они сидели молча. Волькер смотрел, как Брондт, распаляясь все больше и больше, обсуждает что-то с еще несколькими капитанами-харадронцами. Все они носили гербы Города Теней, и вид у всех тоже был одинаковый — жуликоватый. На плече одного восседала птица с темным оперением, время от времени пронзительным и противным голосом повторяющая слова хозяина.

— Интересно, о чем они говорят, — пробормотал Волькер.

— Зная Брондта — ни о чем хорошем, — хмыкнула Зана. — Кстати, надеюсь, ты соображал, что делаешь, позволяя ей отправиться с нами. — Она мотнула подбородком в сторону Адхемы, которая сидела неподалеку, на вершине штабеля ящиков.

— Мне не нужно ничье позволение, чтобы куда-то отправиться, наемник, — отозвалась Адхема, не глядя на Зану. Что ж, слух у вампирши был весьма чуток — с учетом царящего в эфирном доке гомона. — Я иду куда должна — по приказу моей царицы.

— Так почему бы тебе не пойти самой? — пойнтересовалась Зана.

— А зачем, если жрица так любезно заплатила за мой проезд? — Адхема наконец повернулась. Она примостилась в тени, подальше от солнца. — Кроме того, меня пригласили.

— Он пригласил. Не я. — Зана поднялась, махнула шлемом. — И, если желаешь себе добра, держись от меня подальше, пиявка.

— А ты от меня.

К ним подошел Брондт, зыркнул на вампиршу:

— Ты, пока на борту, держи свои клычки при себе, а не то проверим, не из той ли ты породы, что отращивает крылья и летает.

— Я сыта, уверяю. — Голос Адхемы звучал почти оскорбленно.

— О чем это вы там спорили? — спросила Зана. — Хвалился перед другими капитанами своей удачей?

— Едва ли. Я предупреждал их насчет Великого Короля. — Брондт посмотрел наверх, заслонив глаза козырьком ладони. — Эта бестия все еще где-то там. А мы, куда бы ни отправились, будем далеко от световых маяков. — Он усмехнулся. — Но, если он покажется, мы будем готовы. — Капитан радостно потер руки. — За него, между прочим, обещана немалая награда. Все эфирные порты Гхура теряли корабли из-за этой громадины. И я собираюсь получить премию.

— Ты предложил им долю, чтобы они прикрывали нас, да? — спросила Зана. — Умно, Брондт. Очень умно.

— Будь я глуп, я бы не стал тем, кто есть. — Брондт ткнул пальцем в грудь Волькера. — А ты держи винтовку под рукой, азирит. Коли дойдет до стрельбы, я хочу, чтобы ты вогнал пулю точнехонько в глаз бестии.

— Сомневаюсь, что это убьет такого левиафана, — заметил Волькер.

— Его не нужно убивать. Только чуток ужалить, — бросил Брондт, топая прочь.

Волькер тоже посмотрел в небо.

— Думаешь, эта рыбка все еще там?

— О да, — сказала Адхема. — Поверь, малыш: если уж хищник почуял тебя, он будет идти за тобой столько, сколько понадобится. — Она спрыгнула со своего «шестка», заставив Волькера отпрянуть. — Прелестная история, кстати. Возможно, мы с тобой еще обменяемся байками. — Она оскалилась. — Но предупреждаю, я начинаю скучать очень, очень быстро.

Волькер проводил ее взглядом.

— Еще не поздно ее застрелить, — напомнила Зана.

— Я все слышу, — крикнула Адхема, не оборачиваясь.

— Я знаю! — ответила Зана.

Волькер покачал головой и посмотрел на горизонт — где-то за ним раскинулся лес Горч. Если Окен там, он найдет его.

Так или иначе.

Воин спал.

В его сне Ганг говорил.

Копье голодало. Нет, лучше сказать, оно… жаждало. Жаждало быть использованным. Оно страстно желало услышать произнесенное шепотом имя — и рвануться в воздух, чтобы понестись к намеченной цели. Оно жаждало крови и криков жертвы. Да, вот этого всего и жаждал Ганг.

Копье не могло высказать свои желания, ибо оно было оружием, а душа оружия не сложнее души насекомого. Желания оружия просты. Оно жаждало и пело. Песнь, как и душа, была простой — звенящий гимн убийству.

Старая, самая старая песня. Песня, певшаяся у начала времен — и у их конца. Прекрасная песня — для того, в чьей голове эхом отдается каждый ее звук. Она обвивалась вокруг, как кольца огромной змеи. Обволакивала его. Пронзала. Наполняла. А за песней, крадучись, шел голос. Хриплый голос.

Голос оружия.

…близко…

…так близко…

Ахазиан Кел резко сел, сердце его колотилось. Одной рукой он стискивал частицу копья, и по этой руке разливалась тупая боль. Разжав онемевшие пальцы, он зашипел от удивления. Черный осколок, как червь, угнездился в кровавом мясе ладони. На его глазах кусок копья заворочался, пытаясь ввинтиться глубже в плоть.

Кел осторожно извлек его.

— Маленькая голодная тварь, да? — хмыкнул воин. Кровь из ладони он выжал на щепку, втер теплую влагу в грани. Не в первый раз после обретения осколка он спал и видел сны, но этот был очень уж ярким. Ахазиан огляделся. Разведенный им костер почти догорел. Жеребец стоял поблизости, жуя мясо одного из