Мы воплотим богов - Девин Мэдсон

которые не могла выразить словами, – счастливого будущего для него и его народа. Всю благодарность за каждое мгновение, проведенное с ним, за все, что он показал мне и подарил, чему научил. Я была даже рада, что не могу это произнести, потому что слов все равно было бы недостаточно.

А потом я взяла кушак, сандалии и вышла в холодную ночь. И лишь один раз оглянулась.

Лагерь затих, и я незаметно вернулась в нашу хижину, радуясь тому, что осталась наедине с телесными ощущениями и горем, смешанным с радостью. К этому я была не готова. Я всегда добивалась желаемого, знала, что, если буду стараться изо всех сил, у меня получится, вот только не все можно исправить. Некоторые люди не меняются, иначе просто перестанут быть собой.

Я вошла в хижину под шелест слов Нуру и тут же застыла на пороге, ощущая спиной холод, а лицом тепло. Я собиралась сразу же рухнуть на спальную циновку, не желая разговаривать или делиться опытом, чтобы в болтовне не растворились впечатления. Мне хотелось хранить их в душе и оберегать, никогда не забывать эти мгновения, сколько бы боли это ни причинило.

Но моя циновка была занята. Не знаю, пришел ли он прямо сюда или они заметили его снаружи, но в хижине растянулся Гидеон э’Торин, положив голову на колени Сичи.

– Что…

Сичи прижала палец к губам и прошептала:

– Он недавно заснул. Нуру нашла его снаружи, он метался там как дикий зверь.

В ее словах звучала глубокая печаль, и у меня внутри шевельнулась вина за то, что поставила ее в такое положение.

– Прости.

– За что? Это ведь я не сумела спасти его от Лео.

– Сичи… – начала Нуру, но взгляд Сичи заставил ее умолкнуть.

– Даже если я ничего не могла сделать, это не перестает быть правдой. Беги, скажи Раху, что он здесь, чтобы не волновался, и приходить ему необязательно. Гидеон заснул и останется до утра.

Воистину императорское спокойствие Сичи заглушило жалобы Нуру, и та ушла, больше ничего не добавив. Наступила тишина.

– Он был добр со мной, – через некоторое время объяснила Сичи, не поднимая головы. – А Нуру при взгляде на него видит только капитана, который подвел свой народ. Человека, который заключил союз с чилтейцами и позволил Лео Виллиусу собой манипулировать. В ней слишком много гнева, чтобы увидеть нечто другое.

– Ты хотела выйти за него замуж?

– Поначалу нет, но, познакомившись с ним, захотела. Сейчас он не такой, но тогда выглядел воплощением бога. Он говорил, и люди слушали. Он улыбался, и все улыбались в ответ. Он был умным. Целеустремленным. И умел меня рассмешить. И он знал о нас с Нуру.

Похоже, ей хотелось сказать что-то еще, но она так ничего и не добавила, и я не могла не задуматься о том, как все обернулось бы без вмешательства Лео Виллиуса. Не оказались бы мы с Сичи на разных сторонах в войне? Две императрицы борются за власть, одна с мужем-иностранцем, а другая в одиночку.

Снаружи шаркнули шаги, и Нуру отдернула занавеску. Вместе с порывом холодного воздуха вошел Рах. Наши взгляды понимающе встретились, но и только, и это было как удар кинжалом в сердце. Я ведь уже ушла от него. Это жестоко.

– Надеюсь, ты сказала ему, что не нужно было приходить, – сказала Сичи.

– Конечно, но он ответил, что только он несет ответственность за Гидеона.

Рах сделал несколько шагов и замер на полпути к Сичи, не зная, желанный ли он здесь гость. Его взгляд перемещался от Гидеона к Сичи и обратно, выражение лица было непроницаемым.

– Скажи ему, я сожалею, что не справилась, – сказала Сичи.

Нуру поколебалась, но Сичи и Рах выжидающе смотрели на нее, и она перевела. Как бы Нуру ни относилась к своему бывшему капитану, Рах кивнул Сичи, и на мгновение они обменялись взглядами, полными горя, боли и понимания, которому я не могла не позавидовать, как бы это ни было глупо.

– Спасибо, – сказал Рах и, опустившись на колени, положил руку Гидеону на плечо. – Гидеон?

Видимо, бывший император спал некрепко, потому что тут же дернулся, будто его окатили ледяной водой, и свалился с коленей Сичи. Его голова ударилась об пол, и он отполз, бормоча «прости» и «нет» между вздохами. Замерев, он уставился на Раха, который медленно шел к нему, успокаивающе выставив ладони.

Когда Рах приблизился, Гидеон попытался оттолкнуть его, прижав к груди руку, которую я совсем недавно целовала, которой владела так недолго. Рах выставил вперед ногу, чтобы сохранить равновесие, но не отошел, а крепко обнял сопротивляющегося Гидеона и держал его, пока тот не успокоился. Рах стоял, как камень в бушующей реке, спокойно и неподвижно, не обращая внимания на потоки слез и слюней Гидеона. Когда наконец Гидеон затих, Рах помог ему подняться и посмотрел на каждую из нас, будто ожидая, что мы скажем.

Но что я могла сказать, кроме того, что мое сердце болит куда сильнее, чем я могла вообразить, сильнее, чем когда я его покинула, сильнее, чем когда осознала, что наши отношения, едва начавшись, подошли к концу? Он выказал такую преданность, но, увы, не мне.

Я считала, что справлюсь, была уверена в своем решении, но, когда Рах и Гидеон выскользнули в ночь, оставив нас втроем, ошеломленных и потрясенных, не смогла сдержать слез. Я уже давно не смела мечтать, с того момента, как голова Танаки ударилась об пол в Кое, но крошечные проблески надежды о невозможном будущем, пробивающиеся сквозь мою оборону, занимали место в сердце.

– Ох, Коко. – Сичи обвила меня руками. – Мне так жаль.

Ей жаль, потому что она поняла, что произошло? Или она жалеет Гидеона? Мне не хотелось знать, я только рыдала, поскольку больше не могла верить в собственную выдумку о том, что все хорошо, все к лучшему, у нас с Рахом все равно ничего не получилось бы. Но на самом деле я надеялась, что получится. В глубине души всегда жила крохотная надежда.

К моей спине прижалось еще одно тело, и Нуру обняла нас обеих, положив подбородок мне на плечо. Обе молчали, позволив мне выплакать все слезы, пока я не почувствовала себя опустошенной и онемевшей. Мы легли на циновки, Сичи с одной стороны от меня, а Нуру с другой, и обнялись так уютно и по-товарищески, что я невольно улыбнулась. Но засевшая внутри память о Рахе кололась острыми углами. Даже дыхание напоминало о нем, о его смехе, когда я сшибла его на