Каждый мародер желает знать… - Саша Фишер

— спросил вдруг Янис. Смотрел при этом очень серьезно, будто вопрос был вовсе не риторическим.

Я неопределенно дернул плечом и склонил голову на бок, давая понять, что жажду услышать контекст вопроса.

— Да тут понимаешь, какая история... — он опустил взгляд. Усмехнулся, как будто слегка сконфуженно. — У меня последний месяц все шло через афедрон наперекосяк. За что ни возьмусь, все елдой накрывается. И буквально позавчера вечером сходил я к Лукерье. Раскинь, говорю, картишки, старая, скажи, где я нагрешил, и что мне надо сделать, чтобы странь эта прекратилась. А она, ведьмища злоязыкая, колоду свою засаленную достала, покидала карты туда-сюда и говорит: «Ты, Янис, где-то мужик умный, а где-то дурак дураком! Все же просто — возьми горсть ячменя да жбан молока, пойди лесной тропой, сверни сквозь колючий куст, та так, чтобы шипы крови твоей испили, найди пень трухлявый, накорми его, напои, и поклонись трижда, а потом ступай себе, куда сердце прикажет, и все у тебя наладится!» Вот скажи, ты бы пошел это все делать?

— Лукерья — это же та, которая какому-то селянину елдак на лбу наколдовала? — спросил я.

— Она самая, — Янис криво усмехнулся.

— Тогда пошел бы, конечно, — хмыкнул я. — Чтобы не рисковать. А то мало ли...

— Вот и я пошел, — серьезно сказал Янис. Задрал рукав рубахи и продемонстрировал подсохшие царапины. — Об боярку всю руку, вон, разодрал. А когда из леса вышел, то первое, что увидел — это машина знакомая. Я ее уже год в Егорьево не видел. И вот поэтому я тебя и спросил, веришь ли ты в судьбу.

— Хм, ну если с такой стороны смотреть, то вполне, — я кивнул. Надо же, а ведь, похоже, я решил свернуть к Егорьево именно в тот момент, когда Янис продирался сквозь кусты и трухлявый пень ячменем кормил. Случайно получилось. Ну да. Совпадение такое. С другой стороны, и что? Теперь я обязан на нем жениться что ли? Я фыркнул, подавляя смешок. — Слушай, Янис, я не помню, спрашивал тебя или нет. А почему у вас на площади статуя Ларошева стоит?

Глава 18. Что не так с этой сделкой?

— Памятник-то? — Янис почесал в затылке и как будто смутился. — Да это нелепая история, даже рассказывать не о чем. Потом как-нибудь, не про то сейчас разговор... Скажи лучше, что вот про эту вещь думаешь.

Физрук кинул мне что-то небольшое, а я машинально это поймал. Покрутил в руках, рассмотрел. Деревянный шарик, размером с голубиное яйцо, покрытый сложной резьбой. Дерево выглаженное, будто его много крутили в руках. Пожал плечами.

— Милая вещица, — сказал я и вернул шарик Янису. — Никогда такой раньше не видел.

— Хорошо, — кивнул Физрук и явно повеселел и расслабился. Спрятал штучку в карман. — А пойдем-ка лучше ко мне в гости, вот что. Там и о деле моем поговорим?

— А мои друзья? — спросил я.

— Да дрыхнут они еще, — махнул рукой Физрук. — Мы по быстрому смотаемся, тут недалеко. Они и соскучиться не успеют.

Янис приоткрыл дощатую дверь сарая. Снаружи сияло яркое солнце, безжалостно высвечивая золотую седину деревьев. Осень потихоньку наступала, хотя пока еще погода была вполне летняя. Я огляделся. Справа высокий забор из потемневших от времени досок, вдоль него — раздолбанная колея, поросшая травой. Три белые козы лениво ее щиплют, поглядывая на нас неодобрительно. Слева — кусты и березки. Рядом с кустом лежит меланхоличная коровка. Никаких транспортных средств рядом нет.

Впрочем, идти было недалеко. Всего-то спуститься с небольшого холма по этой самой колее, оставленной скорее тележными колесами, чем машинами. Хотя моя шишига тут нормально пройдет, даже не пискнет.

— Мы в Семибратово идем, если что, — как бы невзначай обронил Янис. И глянул на меня.

— Вроде уже слышал про такое название, — сказал я. — Опасное место?

— Лет сто назад может и было, — физрук снова как будто выдохнул с облегчением. Это был еще какой-то тест? Ну, если и так, то я его прошел, по всей видимости. Наверное. Если через час не обнаружу себя с ножом в печени на ближайшей помойке. Хотя с другой стороны, пройти тест — не всегда хорошо. Ты, такой, радуешься, что тебя признали годным, а тебя с шутками-прибаутками ведут к алтарю той же самой Морены, чтобы с помпой и пафосом выпустить там из тебя всю кровь во славу местной версии Санта-Муэрты.

Если бы не деревья, то это самое загадочное Семибратово было бы отлично видно еще от того сарая, в котором я проснулся. Но дорога вниз ныряла в околок, так что увидел я эту часть Егорьева только когда мы уже практически пришли. Никаких высоких заборов там не было, только хлипкая оградка с вьющейся по верху колючей проволокой. Поля уходили куда-то вправо, а влево — собственно, двор. Здоровая длинная изба из толстенных бревен, баня, амбар, еще какие-то постройки из досок и дерева. Во дворе — идеально чисто, бродят толстенькие курочки, в будке дремлет тупоносая собака непонятной породы. Похоже, старенькая уже. Никакой цепи или прочей привязи незаметно. Когда мы приблизились, она приоткрыла один глаз, тихонько гавкнула, но как-то совсем без души, что-то вроде равнодушного собачьего «здрасьте». Рядом с тем, что я сначала принял за амбар, стоял побитый жизнью грузовичок, с которым возился сухонький седоволосый дядька. В серой робе и кожаном фартуке, длинные спутанные волосы перехвачены кожаным шнурком, лицо загорелое до цвета старого пергамента. Похож скорее на кузнеца, чем на механика.

— Свейки, дядя Вова! — сказал Янис, остановившись метрах в десяти. — Батя спит еще?

— И тебе привет, Янис, — хмуро отозвался седой. — Какое там спит, они еще с рассветом сели на «Збужича» и уехали. А тебе чего от него?

— Да не, ничего не надо, мы сами все порешаем, — Янис махнул рукой и повернулся ко мне. — Пойдем в летнюю кухню, там и позавтракаем, и поговорим.

Ну вот, понятно, одна из этих построек, которые я не смог сходу опознать — летняя кухня. Хотя по размеру ей скорее подошло бы название «летняя столовая» — под длинным навесом добротный стол, за которым с комфортом могли разместиться человек тридцать. Большая семья, видимо, у Физрука. Я уселся на лавку, а Янис тем временем распахнул резные дверцы