Хочу быть лошадью: Сатирические рассказы и пьесы - Славомир Мрожек

Аля. Ага, это, наверно, означает, что я должна сейчас раздеться.

Артур. Не будь занудой. Когда убедишься, что наши интересы сходятся, ты станешь моей союзницей. О чем мечтают мужчины? Об отсутствии условностей в эротических вопросах, чтобы не делать никаких лишних усилий, сократить путь между желанием и достижением. Все, что находится посредине, их только раздражает.

Аля. Это правда. Они сразу бросаются, как звери. Только что мы видели прекрасное тому доказательство.

Артур. Не отрицаю, что как личность я подчиняюсь естественным импульсам. Но у меня есть высшая цель. Я говорю вообще. Пользуясь общим кризисом норм, мужчины сделали в области эротики все, чтобы устранить последние нормы. Но я не верю, что женщин это безоговорочно устраивает. На этом и основан мой план.

Аля. А меня устраивает.

Артур. Врешь. Этого не может быть.

Аля. Нет, может. Мне это нравится. Я могу делать все, что захочу, мне все позволено. Вот, например, разденусь, и что ты мне сделаешь (сбрасывает с себя плед и снимает котелок)?

Артур. Перестань, давай говорить серьезно!

Аля (развязывая завязки на рубашке). Почему? Кто мне запретит? Может быть, ты? Или моя мама? Или господь бог? Ну кто, скажи (обнажает плечи)?

Артур. Немедленно оденься, надень рубашку (в отчаянии отворачивается)!

Аля. И не подумаю. Это моя рубашка. (В дверях показывается голова Эдика, привлеченного громкими голосами.) А, господин Эдик! Пожалуйста, входите.

Артур (выталкивая Эдика). Вон отсюда… а то убью! Раздеваться перед таким… таким идиотом! Тебе не стыдно?

Аля. Может быть, у Эдика нет образования, но у него красивые глаза.

Артур. Эти похабные свиные глазки?

Аля. Они мне нравятся.

Артур. Я убью его!

Аля (довольная). Ты ревнивый?

Артур. Совсем не ревнивый!

Аля. Сначала нахал, потом ревнивец. Так-так.

Артур (вскипев, становится перед Алей). Ну что? Почему ты не раздеваешься? Я тебе уже не мешаю.

Аля. Потому, что мне расхотелось.

Артур. Пожалуйста, не стесняйся.

Аля (отступая). Я раздумала.

Артур (следуя за ней). Не хочешь? Тогда немедленно ответь, почему не хочешь. Ответь, почему до этого хотела?

Аля. О боже, это какой-то маньяк!

Артур (хватает ее за руку). Почему?

Аля. Не знаю.

Артур. Говори!

Аля. Ну что мне сказать? Не знаю — и все! Пусти меня!

Артур (отпуская ее). Ты прекрасно знаешь. Ты только притворяешься, что тебе нравится эта развязность, отсутствие правил, эта распущенность!

Аля. Я притворяюсь?

Артур. Конечно. Это тебе не нравится, потому что это тебе не выгодно. Современное отсутствие стиля лишает тебя выбора, ограничивает твои возможности. Ты можешь только одеваться и раздеваться, ничего другого тебе не остается.

Аля. Неправда!

Артур. Тогда откуда это сопротивление (пауза)?

Аля. Ты говоришь логично, а сам же сказал, что логика — это ерунда, ага?

Артур. Я так сказал?

Аля. Конечно, ты так сказал, минуту назад. Я же слышала.

Артур (недовольный). Ты, наверно, ослышалась.

Аля. Ничего подобного. Я ясно слышала.

Артур. Это ничего не значит. Во всяком случае, я тебе не верю. В сущности, тебе не нравится этот принцип отсутствия принципов. Не ты его выбрала.

Аля. А кто?

Артур. Мы. Ты только делаешь вид. Тебе больше ничего не остается. Никто не хочет признаться, что кому-то подчиняется.

Аля. А почему я должна соглашаться, если мне это не нравится?

Артур. Из страха, что иначе не будешь нравиться. С модой так всегда. Лучше признайся.

Аля. Нет!

Артур. Нет? А вот ты и призналась, что у тебя есть, в чем признаваться. Послушай, для чего это мошенничество? Заклинаю тебя, речь идет о более серьезных вещах. Ведь я не верю, что ты хотела бы спать со всеми мужчинами на свете. Ну, может быть, выбрала бы себе сто лучших, двести, десять тысяч, миллион, но со всеми наверняка нет. Нравиться всем — да, конечно, это другое дело, но именно для того, чтобы иметь возможность выбора. А какая еще возможность выбора есть у женщины, если не будет условности? Ну, какая?

Аля. Я совершеннолетняя. Сама знаю, чего хочу.

Артур. Но ты слаба по своей природе. На что ты можешь рассчитывать, если находишься один на один с незнакомым мужчиной, который сильнее тебя и тебя от него не защищает никакая условность? Я мог бы быть тебе отвратителен, но если бы сюда случайно не вошел Эдик, тебе бы ничего не помогло. Я сильнее.

Аля. Я могу записаться в секцию дзюдо.

Артур. Но ведь я говорю в переносном смысле! Или женщины действительно не понимают обобщений?

Аля. Сейчас многие женщины записываются в секции дзюдо. Ах, как бы я хотела, чтобы ты умолял меня о пощаде!

Артур. Очень хорошо. Понемногу ты признаешься во всем. Только зачем дзюдо? Вполне достаточно, если будут введены хорошо продуманные и четкие условности. Тогда я стоял бы перед тобой на коленях, здесь, на этом полу, с букетом цветов в руках и молил бы тебя о сострадании, о тени надежды. А ты без всякого усилия, не испортив прически, играла бы своей силой за стеной условности. Разве это не лучше, чем дзюдо?

Аля. Правда? Стоял бы на коленях?

Артур. Без всякого сомнения.

Аля. Тогда сейчас же становись на колени.

Артур. Как это?

Аля. На колени!

Артур. Это невозможно.

Аля (разочарованно). Почему?

Артур. Потому что тех условностей, о которых я говорил, еще нет. Теперь ты видишь, в каком ты положении?

Аля. И это нельзя изменить?

Артур. Можно.

Аля. Как?

Артур. Создать новые условности или возродить старые. И я это сделаю, если ты мне в этом поможешь. Все готово, нужна только твоя помощь.

Аля. Прекрасно! И ты станешь на колени?

Артур. Стану.

Аля. Что я должна для этого сделать?

Артур. Согласиться на брак. Начнем с этого. Никаких незаконных связей, никакой легкой жизни. Свадьба мне необходима. И не какая-нибудь там, на скорую руку, между завтраком и обедом, а настоящая свадьба, со всей церемонией, органом, свадебным кортежем и всем прочим. Особую ставку я делаю на свадебный кортеж! Это должно их ошеломить. Надо сделать так, чтобы они не успели опомниться, организовать сопротивление, повлиять деструктивно. Мы сразу попадем в самое «яблочко». Когда мы вот так, внезапно, на них нападем, они, однажды заключенные в форму, из нее уже не вырвутся. Я вовлеку их в свадебную церемонию, а она будет такой, что у них не останется другого выхода, как принять в ней участие на моих условиях. Я сделаю из них свадебный кортеж, и мой отец будет вынужден наконец застегнуться! Что ты на это скажешь?

Аля. И я буду в белом платье?

Артур. В белом как снег. Все по традиции. Подумай только, этим ты поможешь всем женщинам мира. Возвращенные нормы возвратят им свободу. Сегодня они не могут выбирать. Не говоря ни слова, в крайнем случае, бормоча что-то несвязное, мужчина тащит женщину в кровать. А каким было условие каждой встречи прежде? Беседа. Молодой человек не мог отделаться нечленораздельными звуками, он должен был говорить. А когда он говорил, ты скромно молчала и узнавала противника. Чем дальше ты заставляла его говорить, тем больше он раскрывался. Ты спокойно слушала его и составляла план действий. Ты познавала систему, вырабатывала соответствующие правила игры. У тебя была возможность оценить ситуацию и возможность маневра. Ты могла подумать, прежде чем принять решение, у тебя было время. Ты могла тянуть как угодно долго, не боясь, что он изобьет тебя, хотя бы даже он скрежетал зубами и в душе проклинал тебя. Ты могла создать очень удобную для себя атмосферу неуверенности, таинственности, нерешительности и, под одной из этих завес, либо подобрать себе костюм, который ему больше всего понравился, и тем самым покорить его окончательно, или же безопасно уйти, ничем не рискуя, оставив его в тоске и отчаянии. До последней минуты ты была победительницей, находясь при этом в безопасности, на свободе. Ведь даже помолвка ни к чему тебя не обязывала, хотя гарантировала все. Тем более беседа. Да что говорить о беседе! Сейчас мужчина не обязан даже представиться. Но ты ведь по крайней мере должна знать, кто он и чем занимается. (Эдик осторожно и тихо пробирается от кухни к дверям в стене перед нами, к тем, которые левее. В последнюю минуту, когда Эдик уже скрывается в дверях, его замечает Артур. Идет за ним.)