Договор на одну тайну - Ольга Володарская

— Мне нужно все это переварить.

— Понимаю. Поэтому прощаюсь и желаю тебе спокойной ночи.

— Пока.

Когда в динамике раздались гудки, Оля открыла сообщение. Оно было от Олега. И содержало всего одно слово: «Скучаю…»

— Краткость — сестра таланта, — фыркнула Оля. И ответила Олегу еще талантливее: «И я!»

Часть пятая

Глава 1

Было раннее утро, когда Леша открыл глаза. Часов пять, если не меньше.

Коты, что делили с ним кровать, не были его будильниками. Рыжик лежал под пузом, Черныш у шеи, как манто. Оба спали.

Земских слез с кровати максимально аккуратно. Но кошаки все же были недовольны, что их потревожили, и издали протестующие мяуканья.

Леша сунул ноги в сланцы, накинул на себя толстовку и вышел во двор.

Утренняя прохлада и роса на траве, листьях, плодах радовали. Земских минут пять стоял посреди сада просто для того, чтобы насладиться моментом.

Послышалось гавканье. Сдержанное, если не сказать интеллигентное. Это пес по кличке Цыган почуял, что его друг проснулся. Он сидел на цепи и охранял дом, но заковали в «кандалы» собаку не просто так. Она напала на предыдущего хозяина и сильно покусала его. Не важно, что тот над псом издевался, все равно Цыгана за нанесение тяжких повреждений человеку хотели усыпить. Артур спас его. Но посадил на цепь. Потому что животное, вкусив кровь, может впасть от нее в зависимость. Поэтому охотничьих собак, что терзали дичь, пристреливают.

Леша тихонько посвистел и услышал в ответ скулеж. Так человек и пес приветствовали друг друга.

Земских поставил чайник и взял из холодильника охотничью колбаску. Цыган, увидев ее, начал мести пушистым хвостом и нетерпеливо подбрасывать передние лапы. Леша сунул угощение в собачью пасть.

Цыган был помесью кавказской овчарки и дворняги. Большой, лохматый, черный с рыжими «очками» и брюхом. Когда Леша смотрел на него, ему не верилось, что этот милейший пес мог кого-то покалечить. Был у Артура еще один питомец по имени Эди. Этот чистокровный двортерьер. Жирное тельце, короткие лапы и хитрая морда с умными карими глазами. Он напоминал осла из «Шрека», которого озвучивал Эди Мерфи. Отсюда и имя. Этот пес гулял сам по себе и сейчас отсутствовал.

Заварив чай, Леша уселся в кресло, что стояло на крыльце, и стал смотреть на море.

Ему нужно было ехать в Москву. Валерка звонил, сказал, что помирился с женой, спросил, что делать с квартирой. И поскольку с ней что-то делать надо, Земских решил, что, пока есть силы, необходимо вернуться в столицу на какое-то время. А так не хотелось…

Хлопнула дверь, это вышел из дома Артур.

— Доброе утро, — поздоровался с ним Леша.

— Утро добрым не бывает, — проворчал капитан. Он тяжело вставал и, как правило, в ранние часы был сердит. И все же Земских заговорил с ним об отъезде:

— Мне нужно в Москву. Отпустишь?

— Тебя Эдик устраивал, с ним и разговаривай.

— Хорошо.

— Случилось что?

— Нет, просто нужно утрясти кое-какие дела, я сорвался резко, ничего не решив ни с квартирой, ни с медстраховкой.

— Где мои усатые-полосатые монстры? Опять у тебя? — Леша кивнул. — Не мешают?

— Нет, что ты. Я обожаю твоих животных. Особенно вот эту морду лохматую, — и указал на Цыгана.

— Да я вижу. Дорогущими колбасками его кормишь. У нас не все люди такими питаются.

Артур, почесав волосатый живот, зевнул.

— Прохладно сегодня, — заметил он.

— Да, синоптики обещают дождь.

— Пойду жрачку готовить оглоедам. А с Корниловым поговори сегодня же. Если отпустит, я Марата возьму тебе на замену. Он и непостоянной работе рад будет.

— Нашел тебя все же?

— Ага.

Артур ушел в дом за кофтой. Леша тоже вернулся в помещение. Коты по-хозяйски разлеглись на кровати, и он не стал их тревожить, чтобы застелить постель.

Он оделся, выпил таблетки, а завтракать не стал — не хотелось. Собравшись, Земских покинул свой флигель и, помахав Артуру, хлопотавшему у плиты, направился в порт. В море они выходят через полтора часа, и можно было бы еще поваляться, но хотелось наслаждаться активностью.

Належится еще…

Когда Леша поднялся на борт «Бывалого», то едва не оглох. Из трюма доносились крики и брань, от которой у Леши еще месяц назад, как говаривали в детстве, уши бы свернулись в трубочку. Но две недели, проведенные среди моряков, его закалили. Сам он матерные слова не употреблял и сейчас, но, когда при нем кто-то ругался, воспринимал относительно спокойно. Да, уши все равно резало, но в трубочку они не сворачивались.

— Эй, там, в трюме! — крикнул Леша. — Хватит вопить, вас у дальнего мыса слышно.

Голоса смолкли, но послышался топот. Это бранящиеся решили подняться на палубу.

Первым показался Эквадор. Его лицо было красным от гнева. Физиономия юнги Костика такого же цвета, но от возмущения.

— Мартин пропал, — выпалил боцман.

— И Эквадор винит в этом меня, — взвизгнул юнга.

— А кого еще? Ты сегодня ночевал на судне, должен был приглядывать за ним.

— Да как за ним приглядишь? Он носится, где хочет.

— В общем-то Костя прав. Мартин самостоятельный товарищ.

— Есть жутко самостоятельные дети, но родители за ними все равно присматривают, чтоб в беду не попали, — запальчиво возразил Эквадор. — А Мартин животное, пусть и умное…

— Давайте поищем его, — предложил Леша. — Далеко он не мог убежать.

— Искали уже. Нет нигде.

— Может, опять в старый док рванул?

— Один? Вряд ли.

— Мартин опасается чужих людей, — вставил свои пять копеек Костя, — и без сопровождения не отходит от «Бывалого» дальше чем на двести-триста метров.

— Зря вы так думаете. Когда мы с ним были в доке, он прекрасно ориентировался. Я вам больше скажу, он показал мне дорогу к «Юнге-2».

— Может, правда туда сходить?

Эквадор смерил Костика взглядом и процедил:

— Мы с Лехой сходим, а ты тут оставайся. Драй палубу.

И кивнул Земских:

— Пошли.

Когда они спустились на берег, Леша спросил:

— Ну что, Кончита приняла твое предложение?

На суровой физиономии боцмана тут же проступила нежная, почти детская улыбка.

— Сказала, рассмотрит его.

— Но это же не «да»?

— Но и не «нет».

— Тоже верно. — Леша одобряюще хлопнул Эквадора по спине.

— Ты правильно сказал, гарантий она хочет. Жить типа негде, да не на что особо. Я, дурак, деньги все просаживал. Хотя зарабатывал прилично. Мог бы скопить.

— На что? Дом?

— На фиг мне дом? На яхту.

— Друг мой, они стоят как самолеты.

— Ты не о тех яхтах… Они же разные бывают. Есть как у Абрамовича, шикарные, с вертолетными площадками и бассейнами. Племенные рысаки. А есть рабочие лошадки. Невзрачные, но надежные, при хорошем уходе, а я отличный механик. И стоят такие тысяч пятьдесят, шестьдесят.

— Долларов?

— Ясно, что не рублей.

— Тут квартиру отличную за такую сумму купишь.

— Кому они нужны, эти квартиры?

— Но на яхте же не будешь жить круглый год?

— Почему это? В Марселе у меня была куча знакомых, которые так и делают. И они семейные, не одиночки. В Америке вон в трейлерах люди живут, а тут же совсем другое…

— Наверное, ты прав. Я слишком узко мыслю.

Тем временем они дошли до забора, за которым начинался док. На нем висела желтая лента, натянутая полицией.

— Пойдем, я покажу тебе место, где легче всего перелезть, — сказал Леша и повел Эквадора к просевшему столбу, на который обратил его внимание Мартин.

Они перебрались на территорию дока. Стали звать мартышку. Если Мартин тут, он прибежит. Но в ответ тишина.

— И тут его нет, — вздохнул Эквадор.

Они собрались уже уходить, как Леша увидел в траве что-то полосатое. Похожее на обрывок тельняшки. Он сделал несколько шагов вперед, но резко остановился.

— Что там такое? — услышал Земских голос Эквадора.

Отвечать он не стал, знал, тот сейчас сам увидит — ЧТО. А вернее, КТО.

Мартин.

Он лежал на спине, раскинув лапки. Будто загорал. Если бы не окровавленная голова, Леша так бы и подумал. Мартин любил растянуться под солнцем, особенно с сигареткой в зубах.

Эквадор бросился к обезьянке, схватил ее на руки.

— Дружище, очнись! — шептал он, встряхивая маленькое тельце, которое уже закоченело.

— Он мертв, Эквадор.

— Нет, он просто без сознания. Артур уже приносил его на корабль в таком состоянии и выходил его… Леха, дай свою кофту! — Земских снял толстовку и протянул боцману. — Он замерз, его надо согреть. Звони Артуру, пусть тащит лекарства… — Он завернул Мартина в кофту. — Что ты стоишь истуканом? Звони, говорю, мой телефон на «Бывалом» остался.

У Земских в горле защипало, но он прокашлялся и сурово проговорил: