Поиск-80: Приключения. Фантастика - Сергей Абрамов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Испытатели в синих костюмах, слава богу, у каждого болтается по личному штекеру… Все же мешают они им, мешают.
Я, видимо, сделал попытку войти в бокс. И — напрасно.
— Александр Валерьевич, — грозно поблескивая очками, предупредила мой следующий шаг Мардер. — Я не имею уверенности, какая чистота вашего халата.
Я рассмеялся:
— Не прикоснусь. Готовы?
— Готовы, — доложил Михаил.
— Тогда — к камере.
Так мы и вышли: я, за мной пятеро испытателей, появление которых встретили жидкими аплодисментами, и последней, замыкающей, — Руфина. Парни, по-спортивному приветствуя, подняли руки, Михаил тоже помахал рукой, и они остановились перед люком.
Хлебников, выждав, когда в зале установится тишина, поднес к губам микрофон:
— Сегодня, товарищи, у нас знаменательный день. Сегодня мы начинаем новый этап исследований, который должен дать ответ на вопрос, поставленный перед нами создателями космической техники: устойчиво ли работоспособна наша система при длительных, практически не ограниченных сроках эксплуатации. От имени дирекции института разрешите вас, и особенно состав испытателей, поблагодарить за самоотверженный труд, который вы внесли в подготовку эксперимента.
Аплодисменты.
— Объявляю состав экипажа: врач — Куницын, командир; члены экипажа… — Чувствую, как замерли все — и испытатели, и те, кто пришел их проводить. — Хотунков — биолог, Старцев — техник-приборист.
Новый всплеск аплодисментов, теперь более дружный, приветствуют уже членов экипажа. Прощальный всплеск.
Михаил открывает люк гермокамеры, последний взгляд, еще раз, увидев меня, помахал рукой и скрылся. За ним торопливо, друг за другом, прошли в гермокамеру Старцев (как же он, бедняга, переживал в ожидании и как же просиял, когда услышал свою фамилию!) и тишайший Боря Хотунков — агроном, ботаник и биолог, руководитель группы фотосинтеза. На его долю достанется фитотрон.
А двое оставшихся плотно прикрыли за товарищами люк, так что заскрипело резиновое уплотнение, дождались, когда в динамике раздастся голос Михаила: «Камера закрыта», сбежали по стремянке и растворились в толпе болельщиков.
Я вынул из кармана шпагат, фанерку с пластилином, печать…
Привычные операции, сколько раз я уже опечатывал гермокамеру! И все же в этот раз было нечто особенное: впервые испытатели отрывались от мира земного в буквальном смысле слова: шторы задернуты, гермокамера покрыта звукоизоляцией, ни радио, ни телефона — только редкие минуты связи, доклады о самочувствии, контроль программы… «Запирали их в сурдокамерах, в бесконечности немоты»… Да, впервые мы испытателей запускали в сурдокамеру. И еще впервые мы их должны были основательно оторвать от земной атмосферы — три процента углекислоты!
— Камера опечатана!
Хлебников придвинул к себе журнал, глянул на часы, занес время, расписался и подал ручку Руфине. Потом расписался Боданцев и последним — я. Только после этой процедуры Хлебников уступил место у микрофона мне. Теперь за все, что может случиться, нес ответственность дежурный врач. И я — начальник лаборатории медико-биологических исследований.
— Доложите о готовности, — пригнулся я к микрофону.
— Телеметрия подключена, — ответил Михаил.
Я глянул на экран контрольного телевизора. Монитор телекамеры подвешен у них внутри так, чтобы видеть по возможности все помещение, как будто разглядываешь испытателей от пульта. Через иллюминатор. Все трое, откинувшись на спинку, сидели рядышком на диванчике, и от каждого тянулся кабель. На месте были и газовые маски — над головами. Сейчас к этим маскам был подключен кислород.
— Самописцы?
— Включены, — ответила Аллочка.
— Параметры по телеметрии?
Краешком глаза я видел, что кривые на самописцах как будто пишут норму. Но, как говорится, береженого бог бережет.
— В норме, — подтвердила Аллочка.
— Кислород?
— Готов, — откликнулся техник от пульта аварийных баллонов.
— Культиватор?
В динамике щелкнуло, и женский голос бойко отрапортовал:
— Все нормально, Александр Валерьевич. Насосы работают хорошо, хлорелла барботирует, кислород в гермокамеру поступает в норме.
Все это я видел у себя на пульте: зеленые транспаранты подтверждали, что культиватор вырабатывал кислород в достаточном количестве. На одного пока. Когда поднимем концентрацию углекислого газа, тогда, конечно, выработка кислорода должна увеличиться втрое…
— Кислород! — крикнула Аллочка. — Падает!
Смотри-ка! Вот это газоанализатор — пяти минут не прошло, а уже зафиксировал понижение концентрации кислорода — молодец Боданцев, отрегулировал аппаратуру «на ять»…
— Включить компенсатор кислорода.
Зашипел газ, чмокнул и захлюпал выравнивающий насос. Ну что же, можно начинать «подъем».
— Поехали, Анатолий Иванович.
Боданцев, не сводя глаз с манометра, стал осторожно отворачивать вентиль на первом баллоне. Одновременно на главном пульте вспыхнул красный транспарант: «Внимание! Гермокамеру не вскрывать! Неуравновешенная атмосфера!» Этот транспарант будет гореть до тех пор, пока не закончится эксперимент, пока мы не выровняем состав атмосферы гермокамеры с нашей, земной.
— Как самочувствие?
— Отличное.
Голос у Михаила спокойный — это хорошо. Сейчас очень многое зависит от него: от его выдержки, оптимизма, веселой шутки. Правильно ли подобрали команду? Доведись до меня, я бы, пожалуй, тоже остановился на этих парнях.
— В гермокамеру пущен углекислый газ. Дышите глубже. Если будете чувствовать удушье — сообщите: понизим температуру. Можете включить вентилятор.
У них над головами укреплен электрический вентилятор. Вообще на этот раз гермокамеру напичкали электроаппаратурой до предела. Слава богу, если что сломается, в составе экипажа Старцев — у этого парня золотые руки, исправит.
Капнограф стал осторожно задирать чернильную линию вверх: 0,3… 0,4… 0,6…
— «Площадка»!
Боданцев бросил взгляд на меня — понял. Закрутил вентиль и подошел к приборам телеметрии. Пока все в норме.
Я включил канал связи с гермокамерой.
— Как дела? Жары не ощущаете?
Все трое, как по команде, уставились в объектив монитора — с экрана смотрят на меня.
— Нормально. Все нормально, — ответил Михаил.
Он сидит слева — дальше всех от микрофона. Его голос глушится кондиционером. Надо бы микрофон в гермокамере сделать переносным. Или лучше поставить второй. Но теперь поздно.
Боданцев взъерошил свои и без того лохматые волосы, улыбнулся как-то растерянно, даже заискивающе, и сказал:
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});