Гений 30 лет Спустя - SWFan
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Умеешь водить? — вдруг спросил мужчина. Мая вздрогнула, опомнилась. Фан Линь стоял к девочке спиной. Она проследила за его взглядом и взглянула на огромный грузовик. Ей пришлось повернуть голову, чтобы осмотреть громадную махину целиком.
— Нет, — ответила Мая, даже не запинаясь.
— Сколько раз разбивалась? — спросил Фан Линь, вытягивая труп с водительского сиденья за ногу и швыряя его на землю. Тело с грохотом упало, поднимая пыль. Голос Маи вздрогнул:
— Я не ездила…
— Ну и отлично, не ездила, значит не разбивалась, значит… — Фан Линь влез по лестнице и подвинулся на сиденье возле водительского.
— Значит уже лучше, чем у меня статистика… Садись давай.
Мая ещё немного помялась, но потом её глаза вдруг сверкнули с какой-то непонятной решимостью. Девочка вдруг пошла прямо на машину. Она со рвением забралась на железную лесенку, а потом Фан Линь не успел даже подать её руку, так быстро она сама себя втянула на водительское кресло. Там было немного мокровато, на кожаном буром сиденье чернели пятна крови. Мая сперва растерялась, но потом уверенно схватилась за руль.
Все её действия были настолько стремительными и резкими, что Фан Линь даже задумался, а не совершает ли он большую ошибку. Но останавливать девочку было уже поздно. Она провалилась в сиденье, чтобы достать ногами до педалей.
Затем последовала возня и попытки дать задний ход, в процессе которых грузовик несколько помялся, а пилот мусорного корабля, который, как и предполагал Фан Линь, заперся в своей рубке, едва не обмочился от страха, думая, что его таранят. Затем было ещё больше утомительного действа, несколько раз машина таранила забор, не способная попасть во врата, несколько раз она едва не застревала в мусоре… Фан Линь был уже совершенно уверен, что намного быстрее было бы пойти пешком, но останавливать предельно сосредоточенного ребёнка, — Мая старалась, как могла, — у него не было сил. Вскоре мужчина даже заволновался, как бы она из-за излишнего напряжения не впечатала их куда-нибудь, и не раздавила одного из бомжей, которые копали под мусорные горы; мужчина решил её отвлечь разговором. Тема пришла сама собой:
— Смотри сколько их, — он показал на людей, копавшихся в мусоре. — Мы кстати тоже теперь бомжи, бери пример.
— А? Мастер? — девочка растерялась и вдруг будто впервые заметила людей, ошивавшихся на свалке. Многие лежали на коленях с пакетами в руках и перебирали мусор. У одного волосатого мужичка в спортивном костюме, плешивого и бородатого, и вовсе было сразу три тележки с собой, доверху набитые хламом. Все бомжи держались вдали от дороги.
— Их всегда тут было много: на Золотой Звезде хорошая погода, можно спать на улице и не замёрзнуть насмерть. Некоторые родились на улицах, некоторые потом сюда угодили. Они перебирают мусор на предмет ценного, сдают всё найденное местным заправилам, а те их кормят. А ещё говорят в мирах Федерации нет рабства в отличии от земель великих кланов… Ха, — прыснул Фан Линь. — У них оно даже помягче будет, потому что регламентируется.
Мая опустила голову.
— Тормоз! — вдруг крикнул мужчина. Девочка встрепенулась, растерялась и вдавила случайную педаль. Мотор вдруг заревел, машина вздрогнула и с рёвом врезалась в железные ворота и сбила их с петель…
29. Мастер — это…
Фан Линь едва успел сам вытянуть ногу и надавить на педаль тормоза, но при этом навалился на Маю. Девочка пискнула как мышка. А мужчина с трудом нащупал дверь, открыл её и вывалился наружу. Он пролетел как будто целый метр, потрепал руку о рёбра лесенки и приземлился на ноги; но потом его передёрнуло, и он едва не рухнул на землю. Вся нижняя половина его тела онемела.
Мая меж тем сидела в машине и пыталась успокоить дрожащее сердце. Девочку разрывали самые пёстрые чувства, но вскоре всех их заглушило самое сильное — и лицо её заалело. Мая шмыгнула носом и молча вылезла наружу салона, на тёплое солнце. Потом она медленно спустилась по лесенке и повесила голову.
Фан Линь взглянул на неё, цокнул языком и осмотрелся: машина выбила ворота и выскочила на асфальтовую дорогу. Напротив, на другой её стороне, велась какая-то стройка. Возвышались строительные леса.
Они выходили на улицу, в довольно новенький и очень пустынный район. Вдали виднелись высокие и очень близкие друг к дружке многоэтажки; между ними тянулась дорога, между крыш — черта голубых небес.
Фан Линь осмотрелся, снова с трудом залез в машину и взял с бардачка карту. Второй раз он спустился медленно и аккуратно, после чего упёрся спиной о кузов и прочёл карту в его тенёчке.
— Ладно, пошли, — сказал мужчина спустя примерно минуту и побрёл по тротуару. Мая после некоторого промедления пошла за ним, следом, но на некотором расстоянии, вся мрачная как дождливый день. Первое время Фан Линь ломал голову, что же тут можно сделать и как ему приободрить ребёнка; затем ему вспомнились все его прошлые неудачные попытки, и мужчина благоразумно решил оставить это дело времени. Тогда же он, когда мысли о ребёнке перестали занимать всё его внимание, внимательно осмотрел своё окружение.
Вокруг возвышались новенькие и совершенно однообразные дома. Фан Линь и Мая шли по спальному району, ещё почти незаселённому, что было немного странно, потому что краска на скамейках и на песочницах хоть и не была облезлой, но уже высохла. Значит район не был совершенно свежим. Его уже должны были заселить если не доверху, то хотя бы наполовину. Откуда же тогда у мужчины было такое ощущение, что он… Они идут по городу призраку? На детских площадках никто не играл, улицы пустовали. Фан Линь ясно слышал свой размеренный шаг и унылые, тихие шажки девочки у себя за спиной, которая шла так медленно, что мужчине время от времени приходилось становиться на месте и дожидаться её, опасаясь, как бы ребёнок не отстал, — в такие моменты Фан Линь чувствовал себя рыбаком.
Но в остальном вокруг стояла тишина.
Странно.
Фан Линь на своём опыте, надо заметить довольно богатом, знал, что всё странное предвещало проблемы. Мужчина напрягся, остановился на тротуаре возле посаженного рядом тонкого деревца, и ещё раз, очень внимательно, замечая даже мелочи, осмотрел район. Во-первых, заметил мужчина, потирая острую щетину, жильё это было довольно бедное. Оно было очень невыразительно серым, и лишь самую малость, минимальный уровень приличия,
