Война неудачников - Сергей Мусаниф

– Надо следовать выбранной модели поведения и попытаться попасть еще ниже, – сказал я. – А что, если там еще пара этажей?

– Я предпочел бы больше не стрелять, – сказал Боб. – Здание старое и бетонное, черт его знает, как оно поведет себя при взрыве.

– Можно поискать лестницы или шахты лифтов, – предложил я. – Прежде чем начинать громить все вокруг.

– Десять минут на поиски, – решил Риттер. – Потом будем думать, что дальше.

Мы разбрелись по сторонам, причем Холден оказался в паре с полковником. Поиски стоили слишком дорого, чтобы Джек хотя бы на мгновение выпустил подопечного из поля зрения.

Спуск, который я обнаружил на исходе седьмой минуты поисков, оказался чем-то средним между лестницей и шахтой лифта. Когда-то тут были лестницы, но теперь часть пролетов оказалась разрушена и их бетонные обломки валялись на дне образовавшегося колодца. Приблизительно на глубине семи этажей.

Не в силах избавиться от мысли, что я совершаю очередную глупость, я позвал остальных.

– М-да, – сказал Риттер. – Сейчас так уже не строят. Если мы заберемся так глубоко, нас, возможно, и не накроет. Разве что скаари решат использовать термояд.

Для спуска мы использовали встроенные в скафандр реактивные двигатели.

Поскольку у Холдена таковых не было, ему пришлось спускаться в компании с Бобом, нежно, насколько это вообще возможно в условиях ношения силовой брони, обнявшим его за талию.

Дверь с площадки нижнего этажа была закрыта и чем-то завалена с той стороны. Впрочем, Боба это остановило не более чем на несколько секунд. Короткий, насколько это позволяло место, разбег, могучий удар плечом, и дорога перед сержантом оказалась свободна.

– Похоже на казарму, – констатировал Риттер, окидывая взглядом двухъярусные кровати, которыми было заставлено открывшееся перед нашими взглядами помещение.

– Это древнее бомбоубежище, – пояснил Холден. – Очень кстати.

Он уселся на одну из коек и вытянул ноги.

– Похоже, что мы пришли.

– Скорее, приплыли.

Риттер последовал его примеру и откинул щиток скафандра.

– Всем занять максимально удобное положение и деактивировать костюмы, – скомандовал он.

– Между нами и «тарантулами» больше десяти этажей, шеф, – напомнил Боб.

Я понимал его сомнения. Далеко не факт, что детекторы скаари сумеют засечь энергетическую активность на таком расстоянии, а в деактивированных скафандрах мы окажемся абсолютно беспомощны. Впрочем, если потолок начнет рушиться нам на головы, скафандры вряд ли помогут. Разве что продлят агонию.

Я уселся на пол и прислонился спиной к стене. Это не имело решающего значения, ибо деактивированный скафандр обретет жесткость и останется ровно в том положении, в котором его лишили энергии, а моего веса не хватит, чтобы сдвинуть эту груду металла и без специальной подпорки.

Откинув щиток, я сразу же погрузился в темноту, запоздало сообразив, что видел окружающие меня предметы только благодаря встроенным в костюм адаптированным системам визуализации. Воздух в бомбоубежище был затхлый и сырой, а тишина, нарушаемая только нашим дыханием, нервировала и давила на уши.

– Должен признаться, это была самая экстравагантная спасательная операция, в которой мне доводилось участвовать, – сказал Боб. – То есть она имеет все шансы таковой стать, если кто-нибудь из нас спасется.

– Лучше обсудим дела, – донесся до нас голос Риттера.

– Дела плохи, – хмыкнул Холден.

– Это не новость.

– Я не о наших делах, – уточнил Холден. – Я о делах вообще. Вы ведь явились сюда, чтобы узнать от меня о планах генерала Визерса, не так ли?

– Ты поразительно догадлив, Феникс. Впрочем, у нас к тебе еще много вопросов и помимо этого.

В этот момент пожалел, что приборы ночного видения не работают и я не могу увидеть выражения лица Холдена. Впрочем, его ответ не заставил себя ждать.

– Зато у меня не так много ответов, – сказал он. – Поэтому я предлагаю вам сделку.

– Сделку? – изумился Риттер. – Ты сейчас не в том положении, чтобы торговаться.

– Почему же? У меня есть нечто, что нужно вам, в свою очередь, вы можете кое-что сделать для меня.

По-моему, как раз самое подходящее положение для торговли. Классическое, я бы сказал.

– И что же ты намерен попросить?

– Я сдам тебе Визерса, – сказал Холден. – С потрохами. Окончательно, вплоть до финальной расстановки точек над «ё». В качестве ответной любезности ты не станешь задавать мне вопросы относительно других моих дел. А после того как мы покончим с Визерсом, мы просто разбежимся каждый в свою сторону. После чего ты можешь возобновить свою охоту на меня, я не против.

– Прекрасные условия. – Голос Риттера сочился сарказмом. – Что же такое интересное ты собираешься мне поведать, что я соглашусь на условия, в состав которых входит как минимум два должностных преступления?

– Поспорим, я тебя удивлю?

– Можешь начинать прямо сейчас.

– Отлично, – сказал Холден. – Что вы вообще знаете о Визерсе?

– Лучше ты расскажи нам, что знаешь.

– Визерс в бегах, – начал Холден. – Причем пропал он не один, а в теплой компании, плюс целый крейсер, плюс куча оборудования, истинное предназначение которого вашей конторе не вполне понятно, и теперь вы носом землю роете, чтобы понять, что он замыслил. В том, что он что-то замыслил, вы не сомневаетесь, поскольку ознакомлены с его психологическим профилем и личным делом, в котором, вне всякого сомнения, содержится большое количество весьма любопытных деталей. Это я не сообщаю вам новости, я просто описываю состояние дел. Так, как вы его видите. Скажите мне, если я сильно ошибаюсь.

– Не сильно, – произнес Риттер.

Голос его был мрачен. Полковник явно терял инициативу в разговоре, и ему это не нравилось. Я готов биться об заклад, что он совсем не так представлял себе этот допрос.

Из привычного спецам СБА антуража в наличии был только подвал. И никаких ярких ламп, светящих в лицо подозреваемого, никаких иголок под ногти… Впрочем, я не уверен, что сейчас не путаю методы СБА с «модусом операнди» гестапо.

В случае с СБА пытки могут быть куда более изощренными. Столько лишних лет опыта…

Одно из принципиальных отличий бетонных зданий от их пластиковых собратьев заключается в том, что валится вам на голову во время бомбежки. На нас посыпалась штукатурка и мелкая цементная крошка. С одной стороны, это лучше, чем потоки расплавленного строительного пластика, которые преградили нам дорогу на минус первом уровне. С другой – при сильном ударе не будет иметь принципиального значения, под большими обломками пластиковых или бетонных блоков окажутся похороненными ваши тела.

Вслед за первым толчком последовала целая серия. Не самое приятное это ощущение, доложу я вам, сидеть в полной темноте, дышать бетонной пылью и ждать, пока потолок обрушится на вашу голову. У меня появилось желание активировать скафандр и закрыть щиток, хотя бы для того, чтобы подышать нормально, но, видимо, сия гениальная мысль посетила не только мою голову.

– Терпеть! – скомандовал Риттер и тут же закашлялся.

И мы терпели.

Знаете, существует такая грань, за которой перестает быть страшно.

Вместе со страхом пропадают и все остальные эмоции, и человеку становится безразлично, что там с ним будет дальше. Не знаю, как у других, а у меня такое состояние появляется совершенно внезапно, и потом так же внезапно оно и исчезает. А вместе с ним испаряются напрочь все те мудрые мысли и далеко идущие выводы о глобальном смысле жизни, которые я успеваю сделать в минуты полного равнодушия к собственной судьбе.

Сначала мне было темно, страшно и трудно дышать.

Потом стало темно, трудно дышать и чуточку интересно, что будет дальше.

После того как я решил, что лично мне совершенно все равно, является ли Холден по совместительству галактическим террористом номер один или королевой лесбиянок Ксанаду, и я больше не жажду выяснять подробности относительно дальнейших планов генерала Визерса, я с некоторым удивлением заметил, что здание перестало трясти. Хотя в нем было все так же темно и трудно дышать.

Прошло еще какое-то время, пыль улеглась, и дышать стало легче. Темнота, правда, никуда не делась.

Похоже, что все были погружены в себя, потому что целая вечность минула между последним толчком и первой репликой, которую подал неунывающий Боб:

– Пронесло?

Как будто кто-то из нас мог знать ответ.

– Мы живы, – сказал Риттер. – Ведь мы все живы? Ни у кого инфаркта не случилось?

– Я жив, – заявил я.

– Холден?

Молчание было ему ответом.

– Холден?

И снова тишина.

Воображение тут же услужливо предложило на выбор несколько картинок: Холден, умерший от разрыва сердца и сидящий напротив нас с посиневшим уже лицом; Холден, каким-то чудом вылезший из боевого костюма и затаившийся во тьме; Холден, активировавший костюм и слинявший из бомбоубежища через случайно обнаруженный им подземный ход; Холден, провалившийся еще одним уровнем ниже и там потерявший сознание…