С царского плеча - Дарья Калинина

Она подняла голову и закричала:

— Мила! Господи! Помогите ей!

— Что? — вскочила рядом с ней Леся. — Что слу…?

Но договорить она не смогла. Ее взгляд уперся на ноги Милы, которые болтались прямо в воздухе у них перед носом. Одна нога еще слабо подергивалась, но было ясно, что это ненадолго.

— Она повесилась!

Лисица подскочил к Миле, схватил ее за колени и приподнял таким образом, чтобы охватившая шею женщины удавка хоть немного ослабла и дала доступ столь необходимому воздуху.

Мила накинула удавку себе на шею поверх своих густых толстых кос, в которые были вплетены черные ленты. Волосы смягчили смертельную петлю, не позволили сразу же перекрыть доступ воздуху. Но все равно было ясно, что долго в таком состоянии Мила пробыть не сможет.

— Стул! Скорее!

— Нож нужен!

— Ножницы!

Все заметались по дому в поисках необходимых предметов. Лисица стоял в центре комнаты, ругался и требовал, чтобы кто-нибудь сменил его, потому что он больше не может. Наконец был найден стул и нож для резки хлеба. Кира вскарабкалась на стул и принялась пилить изо всех сил проклятую веревку. Веревка была очень прочная, но лезвие постепенно пережевывало одно волокно за другим. И наконец Кира почувствовала, что осталась всего лишь тонкая нить.

— Осторожно!

Но ее предостережение запоздало. Потеряв одну из опор, тело Милы под силой тяжести начало клониться к земле. Эдик попытался подхватить верхнюю часть ее туловища, но не рассчитал своих сил. Он не только сам рухнул на пол, но увлек за собой также и Лисицу, и девушек. Некоторое время в комнате стояла непрекращающаяся брань и крики:

— Ой, рука!

— Нога!

— Голову осторожнее!

— Нос, мой нос! О-а-а! Как же больно!

Но через несколько секунд все пришли в себя. Кира первой встала на ноги и закричала:

— Помогите! Мила!

— Что с ней? Она жива?

Лисица, все еще зажимая разбитый нос, из которого лилась кровь, подполз к женщине и свободной рукой попытался пощупать ее пульс.

— Жива!

Эдик ослабил, а потом и вовсе снял удавку с шеи самоубийцы. Леся сбегала за холодной водой. А Кира принесла подушку. Никто из них толком не знал, как вести себя в подобной ситуации. Но всем казалось, что такие меры не могут уже ухудшить состояние Милы. А состояние ее было по-настоящему пугающим.

Женщина была совершенно серого цвета, а под глазами залегли пугающие багровые синяки. Прошло несколько томительных мгновений, когда воздух прорывался в легкие повешенной с таким жутким свистом и натугой, что казалось — каждый вдох может стать для Милы последним. Но постепенно кожа женщины начала розоветь, а веки ее затрепетали, и дыхание стало чуть свободней.

Глава 15

Увидев это, друзья обрадовались:

— Она приходит в себя!

— Ура!

— Аллилуйя!

Последний возглас совпал с тем моментом, когда Людмила открыла глаза, обвела всех друзей мутным взглядом и снова опустила веки.

— Эй! Ты куда?! — рассердилась на нее Кира. — Смотри на нас!

— Чего это ты тут удумала с собой сделать?

— Не хочешь нам ничего объяснить?

Но Мила не могла пока что внятно говорить. Из ее рта доносились лишь едва слышные обрывки фраз. Наклонившись к ней, Кира с трудом разобрала несколько слов:

— Зачем? Зачем вы меня спасли?

— Это ты так из-за чего психанула? Из-за мужа?

Людмила покачала головой в знак отрицания.

— Тогда что случилось?

Вместо ответа Мила протянула руку в сторону телевизора и едва слышно прошептала:

— Там… там…

— Что? Включить?

Но Мила уже вновь потеряла интерес к жизни. И хотя дышала она теперь совершенно свободно, да и не было похоже, чтобы кратковременное пребывание в петле нанесло бы значительный ущерб здоровью, общаться вдова не желала. Она отвернулась к стене, показывая, что ей все безразлично. Тем не менее друзья включили телевизор. И тут же на экране появилось изображение двух людей — мужчины и женщины. Мужчина был бородат и длинноволос. Оба были раздеты, а их движения и сладострастные стоны не позволяли сомневаться в том, чем эти люди занимаются.

— Ух ты! — хохотнул Эдик. — Порнушка!

А Лисица тут же подхватил:

— Забавно праведный старец Захария проводил свободное время.

— Погодите вы оба! — перебила мужчин Кира. — Разве вы не узнаете людей? Это же… Это…

Но теперь уже ее саму перебила Леся, которая первой воскликнула:

— Это же Людмила и Виссарион!

И действительно, лица мужчины и женщины, хоть и искаженные страстью, все же были легко узнаваемы. Ни у кого из четырех друзей не возникло сомнения в том, кто именно запечатлен на видео.

— Значит, это все правда. Значит, они любили друг друга и были близки.

И взглянув на безучастную, потерявшую интерес к жизни Милу, Леся с сочувствием произнесла:

— Вот и причина, почему Людмила полезла в петлю.

— Несчастная любовь. Она потеряла мужа, потеряла любовника, потеряла сына. Поэтому она и решила свести счеты с жизнью.

Но Кира покачала головой.

— Не уверена, что все так просто.

И когда друзья взглянули на нее, она пояснила свою мысль:

— Откуда это видео тут взялось? Кто-то узнал о тайной связи Людмилы и сына старца. Ведь кто-то должен был снимать это видео со стороны.

— Они могли сами установить камеру и запечатлеть процесс, — предположила Леся.

— Нет, — покачал головой теперь уже Лисица. — Посмотрите, Кира права. Съемка велась через окно. Кто-то стоял снаружи, снимал влюбленную парочку, а потом прислал Миле это видео!

Все повернулись обратно к Людмиле.

— Так ты из-за этого в петлю полезла?

Мила не могла говорить, но она слабо кивнула, и на глазах у нее навернулись слезы.

— Позор! — едва слышно прошептала она. — Грех!

— Брось ты, жить со старым мужем, который ничего не может, вот это грех. А иметь отношения с пусть и немолодым, но симпатичным тебе мужчиной — это вполне нормально.

Но Мила упрямо трясла головой.

— Блуд… грех…

— Ну, ты заладила! Отвечай, вы с Виссарионом любили друг друга?

— Да. Всю жизнь.

— Это из-за него ты не хотела идти замуж за Захария?

— Да. Но Виссарион — назарей. Нам нельзя было быть с ним вместе. А мы отступили от правил, согрешили. Вот Бог и покарал нас.

— Убийство совершил человек. И эта пленка… Кто это снимал?

Мила развела руками, мол, сама не знаю. Лисица обернул руку носовым платком и нажал на кнопку. Дисковод послушно выдал ему диск.

— Так, а диск этот ты откуда взяла? Или он тут уже был?

Мила вновь развела руками и что-то зашептала. Леся наклонилась к ней и ретранслировала остальным:

— Говорит, что тут уже был, когда она пришла.

— Дай ей воды.

К счастью, Мила пострадала не очень сильно. Реанимационные мероприятия заключались в том, что она выпила воды и сердечных капель. Благо арсенал лекарственных средств в домашней аптеке старца Захария был просто огромен. Мало-помалу силы вернулись к Миле. Конечно, громко говорить она не могла, но по крайней мере стало возможным установить хронологию событий, чуть было не приведших к таким ужасающим и непоправимым последствиям. Когда Людмила вернулась сегодня из города после неудачной попытки освободить своего сына из лап полиции, она сначала даже не заметила злополучного диска. Упала на кровать, поплакала, а потом пошла умыться. Лишь после того, как соленые слезы смыла вода, женщина обрела возможность нормально видеть. И первым, что ей попалось на глаза, был этот диск, при котором имелась коротенькая записка длиной всего в одно слово: «Посмотри».

Людмила поставила диск, не ожидая ничего худого. Она полагала, что кто-то из односельчан снял на видео церемонию похорон мужа и теперь хочет, чтобы она тоже посмотрела запись и увидела те моменты, которые ей пришлось пропустить. Улыбнувшись чьей-то заботливости, Людмила включила диск.

Каково же было ее изумление, негодование, а потом и страх, когда она поняла, что же на самом деле записано на диске. Шок от увиденного был тем более силен, что женщина понимала: просто так никто не стал бы снимать, а потом еще и присылать ей это видео. Если человек поступил таким образом, значит, он преследует какую-то цель. И цель эта представлялась Миле совершенно ужасной.

— Меня хотят погубить. Если это видео увидят жители поселка, мне конец!

— Ну, не стоит все так драматизировать.

— Нет, правда! И не только мне конец! Опозорены будут все мои родные. Отец, мать, братья и сестры! На всех них будут указывать пальцем и говорить, что они воспитали блудницу.

— Поговорят и забудут.

— Мне придется уехать.

— Это да, возможно, что и придется. Но ведь этот мир велик. Илия и Ахель вернулись оттуда, они полны новых впечатлений, это изгнание стало для них своего рода отпуском.