Военно-медицинская акаМЕДия - Михаил Орловский

— Тут мне вместо Боткинбурга Маскву написали.

Штабные заглядывают в мою бумажонку и понимают, что я не вру.

— Да, похоже, ошибочка. Надо снова отправлять, — говорят однозначно в отделе.

— И ещё три месяца ждать? — почти как чайник закипаю я.

— Ну. да, — как-то уныло протягивают мне.

— Ну, нет! — восклицаю я, хватаю долгожданную справку и мчусь в Первопрестольную к чиновникам (благо по земным меркам это недалеко) — 700 километров, для медика не крюк.

О, Масква — столица нашего необъятного Царства. Империя безликих. Кладезь эмигрантов. Первые впечатления любого приезжающего сюда — выраженный катастрофический шок. На главной площади Страны лежит целиковый труп. Причём не просто труп, а тело убийцы и палача. Все нормальные люди поражены словно током — как можно выкладывать на показ и почитать тело такого вампира двадцатого века, как красномордый Вовка Мульянов (кличка НинеЛ). Им даже неинтересно смотреть, как холодные стены Мавзолея мрачно глядят на ледяное лицо тирана, безмолвно говоря: «Ты мой навеки!» Душа рвётся на небо, но мраморно-стальной корпус склепа не пускает её, удерживая своими неподъёмными плитами. В склепе холодно, и сбежать отсюда невозможно. Но иногда единожды в месяц холодные стены Мавзолея расступаются и страдальное тело погружается в лабораторию. Медики качают его растворами. Мажут ужасными мазями и купают в ядовитых ваннах. Для души все эти деяния равносильны изуверствам, поскольку чувствительность возросла в сотни тысяч раз. И нутро плачет, но циничные глаза медиков твердят: «Казнить, нельзя помиловать!»

Для туриста, впервые ступившего на Красную Площадь Царства, подобный ад не виден. Он вообще никому не виден. До поры до времени. Зато расторопному туристу виден склеп с надписью «НИНЕЛ». И он, вспомнив историю, спрашивает:

— Ведь это по его единственному решению расстреляли всю Божью Царскую семью, включая юных девушек и больного гемофилией мальчугана?

— Да, по его, — вздыхает экскурсовод. — Плюс ещё их врача и прачку. — Теперь в стране демократия (только касательно этого вопроса прошу раньше времени не радоваться).

Тут уже сказать нечего и вопрошавший турист идёт дальше молча. А когда его спрашивают, не хочет ли он взглянуть на тело вождя современной диктатуры (простите невольная, но правильная опечатка), то есть пролетариата, турист замолкает ещё больше.

И идёт ещё дальше.

Иногда, если задержаться на площади более одного часа, то можно услышать иронический разговор двух каких-нибудь историков.

— Ты слышал, следственный комитет постановил, что Вовчик НинеЛ не виноват в гибели Царской семьи? — говорит один.

— Ну да, разумеется. У них человек в командировку на сто лет назад слетал и во всём разобрался на месте, — тут же иронизирует второй.

— Ага, — соглашается первый. — Это выглядело примерно так:

Посыльный: Владимир Ильич, тут вчера Царскую семью в расход

пустили.

В. И.: Да ладно! А что, ещё и Царская семья была? Кто такие?

Посыльный: Теперь уже неважно.

— Точно, точно, — смеётся второй историк. — У меня давеча приятель в аварию попал, так милиция спустя два часа после оной не могла разобраться, кто прав, кто виноват. Чего уж говорить?

Я же, имея гуманитарное образование, помню, что за всё надо платить. А самое страшное наказание — это когда тело не предано земле. Вот оно и не предано. Гнить вам у нас ещё не один век, «славный» дедушка НинеЛ.

Вспомнилось мне про лысого дедушку, террориста двадцатого века, не случайно. Ведь именно по соседству с последним и располагался нужное мне подразделение ГВМУ

ГВМУ цвело и пахло. Пахло военными и железным забором. Здания упирались друг в друга и слипались краями. Как всегда у военных, внутрь попасть оказалось не так-то и просто. В смысле, я хотел сказать, нашему рядовому человеку туда практически не попасть. А вот если вы шпион какой или диверсант, то проблем с входом у вас, скорее всего, не возникнет. Тем не менее после недолгих мытарств меня всё-таки послали к внутреннему телефону, где я смог связаться с дежурным. Дежурный, свойский человек по службе, сразу дал мне телефон того отдела, в коих силах оказалось возможным решить мой опечаточный вопрос.

Набрав нужный номер, я пообщался с начальником интересующего меня отдела и через пять минут увидел его сиятельство (уж шибко сияло его лицо) живьём. Поздоровавшись, я представился и сразу обнажил суть проблемы.

— Вот, тащ майор, — говорю. — Вы тут ошибочку сделали. Как бы нам её исправить?

Начальник внимательно посмотрел на справку. Затем обратил взор на меня. Затем вновь на справку.

— Значит, вместо Масква — СПБ? — запросил он.

— Так точно, — киваю я. — Надо СПБ.

— Когда уезжаешь? — сухо интересуется уже майор.

— В восемь вечера, — признаюсь я.

— Отлично. Приходи в девять, — говорит собеседник, но тут же успокаивает: — Шучу. Будь через два часа.

На том и распрощались.

Через два часа как штык.

— Держи. Вот справка, — протягивает заветную бумажку военный.

— Спасибо! — бегло проверяю правильность всех букв, адресов и дат.

— А ты военно-медицинский музей знаешь? — перебивает меня с проверкой майор.

— Как не знаю, он же рядом с Акамедией, — моргаю в ответ я, подозревая чистое риторическое происхождение вопроса.

— Вот и чудно. Занесёшь эту посылочку утром в кабинет начальника. У него день рождения, — протягивает мне коробочку собеседник.

— Разумеется, товарищ майор, без проблем, — отвечаю я, в душе благодаря то ли начальника музея, то ли его маму, которая родила его именно в этот день, то ли ещё кого. Ведь совсем ещё неизвестно, что стало бы с моей справкой, если бы не музей. Ты же помнишь, дорогой читатель, что главный критерий прохода на любую чиновничью должность — это умение динамить и кормить народ обещаниями. Именно так. Я взял подарок и, уходя, хотел было уточнить у майора, учат ли их где-нибудь так динамить, или директива какая есть, но, видя терпкое лицо военнослужащего, просто попрощался. Справку получил, чего же боле?..

В итоге подарок ждал своего именинника ровно по приходе на работу, а мой паспорт меня буквально спустя ещё один календарный месяц.

Лекция 49 О ЗДОРОВОМ ИНТЕРЕСЕ

Долой безобразников по женской линии.

Парней-жеребцов зажмём в дисциплине.

Андрюха Ойстрик тоже был военным. Он был однокурсником. Моим однокурсником. Жил в тринадцатом взводе и располагался прямиком на курсе. В родимом Пентагоне.

Андрей готовил себя к лодке. Точнее, его готовили к лодке. Впрочем, как и всех нас. Должность: начальник медслужбы атомной подводной лодки. Но Андрей готовился и сам. Он видел себя коренным начмедом и организовывал свою жизнь соответственно. Как у настоящего моряка, который полгода существует в автономном плавании, у Андрюхи в каюте неизменно находились всего два предмета: руководство по неотложной помощи и девушка. Руководство стояло на полке. Девушка висела на стене. Его ли эта девушка была или нет — точно неизвестно, но то, что висела она практически неодетая, заверить могу смело. Разумеется, когда человек долго где-то продолжает висеть, то он постепенно подгнивает и начинает неприятно вонять (а приятно вонять возможно: перебор с духами, свой пук и т. п.). Это факт. Девушка Андрюхи висела тихо, не воняла и вообще вела себя весьма неприметно.

Да с таким «букварём» хоть на море, хоть в пустыню

Данная особа была распечатана на принтере и крепилась к стенке чудесными двухдюймовыми гвоздями. Внизу значилась приписанная фраза, когда-то, возможно, принадлежащая девушке: «Мечтаю о море». В целом, двумя словами, молодая женская особь Андрюху радовала настолько, насколько только может радовать любителя искусства великая Мона Лиза или ещё какое живописное произведение. Однако иных ценителей висящих дам на курсе не нашлось. Ребята не раз говорили Андрюхе: «Отдери свою бабу, а то Будилко сделает это с тобой». От советов Андрюха отмахивался, как мог, и девушку любил всеми четырьмя камерами своего сердца.

Как-то во время вечернего камбуза к Андрею подошёл дежурный по курсу и оттянул его в сторонку. После оттаскивания состоялся следующий диалог.

Дежурный:

— Тут Будилко на курс приходил.

Андрюха:

— Ну?

Д: — Бабу твою видел.

А: — Ну и?

Д: — Приказал, как придёшь, к нему на ковёр.

А: — От, блин.

Д: — Ага.

А: — Чё делать?

Д: — Идти.

На том и порешили. По дороге к замначфаку Будилке Андрюха столкнулся с командиром взвода.

КВ: — О,Андрюхин. Тебя тут Будилко к себе вызывает. Чё натворил-то?

А: — Да, похоже, плакат мой.

КВ: — А-а-а.