Пионерская организация: история феномена - Арсений Александрович Замостьянов

не глядя на мать, спросил Саша.

– Меня! Меня!.. – запрыгали вокруг него малыши.

– Витюшку, – сказала мать.

На кровати ползал малыш с закрученной на спине рубашонкой. Он протянул к брату пухлые ручки и что-то залепетал. Но Саша молча стащил с него рубашонку и, пока мать пробовала локтем воду, удерживал подпрыгивающего на кровати малыша.

– Расстроился, Сашенька? – спросила мать.

– Еще бы… Товарищи на каток пошли, а я тут как банщик какой-то…

– Ну что же, иди тогда. Я сама как-нибудь, – вздохнула мать.

– «Сама, сама»! Давай уж скорей, что ли! – с раздражением сказал Саша.

Мать взяла у него из рук голого малыша:

– Иди!

– Да чего ты еще! Знаешь ведь, что не пойду. Сажай лучше!

Через минуту Саша смотрел, как Витюшка ловит мыльные пузыри и, подняв из воды толстую ножку с короткими розовыми пальчиками, изо всех сил тащит ее к себе.

– Смотри, смотри, мама! Он думает, это игрушка. Неужели и я такой был?

Глава 17. «Со своим профессором»

С утра гуляла по городу метель. Был конец марта. Этот сердитый месяц яростно нападал на прохожих, забивая снегом меховые воротники и шапки. Дул резкий ветер, и, хотя мороза не было, ребята прибегали в школу замерзшие.

Грозный, весь засыпанный снегом, в широком тулупе и меховой шапке, стоял на крыльце, как дед-мороз, и, размахивая платяной щеткой, командовал:

– Наклоняй голову! Давай воротник!.. Эк, зима на тебя насела!.. Ну, сбеги грейся!

Русаков пришел с Мазиным. Они встретились за воротами своего дома и шли все вместе. По дороге Русаков упрекал Мазина, что тот уж слишком занялся учебой:

– Тебе только подучиться сказали, а ты совсем в книгу носом зарылся. А тут у одних овчарка пропала… Я уже на след напал.

– Некогда мне чужую собаку искать! – буркнул Мазин. – Если б Сергей Николаевич вызвал меня да поставил мне хорошую отметку, а то он все только с места меня спрашивает…

– Значит, так и будешь до конца года к Трубачеву шататься? А в землянку скоро вода затекать начнет, что я там один сделаю?

– Говорю, некогда мне сейчас.

– Тебе все некогда… У меня, может, отец скоро женится, а тебе и на это наплевать, – обиженно сказал Петя.

– Не женится.

– Почему это?

– А почему женится?

– Почем я знаю. Только он сам сказал: «Скоро к нам моя жена переедет, люби ее», – неожиданно сообщил Русаков.

– Так уже, значит?

– Наверно, уже, – вздохнул Петя. – Теперь мне вдвое доставаться будет – от двух родителей сразу.

– А какая она? – забеспокоился Мазин. – Посмотреть надо. Хорошую женщину сразу узнать можно.

– Узнаешь ее! Начнет отцу на меня наговаривать. Ведь она мачеха. Читал сказку про Золушку? Ведь ее даже на экскурсию во дворец не брали. Хорошо, ей фея помогла, а мне кто помогать будет?

– Обойдешься без дворца, лишь бы не дралась она, – задумчиво сказал Мазин.

Петька растерянно заморгал ресницами и покрутил головой:

– Если вдвоем будут меня драть, так… ого!

– Вдвоем, вчетвером! Не морочь мне голову… При Советской власти таких мачехов нет!

– «Мачехов»? – засмеялся Русаков. – Неправильно говоришь.

– А ты не учи! – рассердился Мазин. – Сам небось ни одной речки на карте не можешь найти.

– Ладно, пускай я пропаду и чужая овчарка пропадет, раз ты с географией связался, – сказал Русаков и, бросив товарища, пошел вперед.

В этот день последним уроком была география. На большой перемене Трубачев подошел к Мазину и сказал:

– Если вызовут тебя, не трусь. А чего не знаешь, говори прямо: не знаю.

Мазин кивнул головой. Он был расстроен ссорой с Русаковым. Печальное, вытянутое лицо товарища вызывало в нем раздражение и сочувствие.

«Мачеха у него там еще какая-то…» – озабоченно думал он.

Сергей Николаевич пришел веселый, потер руки и сказал:

– Весной пахнет! Сердится старушка-зима. Проходит ее время. Конец марта!

В классе было чисто, уютно и тепло.

Дежурные Одинцов и Степанова старались вовсю. Они пришли в школу раньше всех, облазили все углы, вытерли пыль. Валя Степанова принесла из дому чистую, выглаженную тряпочку для доски.

А когда Одинцов ловко и красиво развернул перед учителем карту, Сергей Николаевич пошутил:

– Совсем как в сказке цветистый ковер раскинул!

Одинцов сел. Учитель посмотрел в записную книжку и вдруг сказал:

– Мазин и Трубачев!

Трубачев вспыхнул и встал.

Мазин сидел впереди. Он неловко вылез из-за парты, одернул курточку и, обернувшись к Трубачеву, сказал:

– Пошли!

Ребята фыркнули. Сергей Николаевич улыбнулся.

– Со своим профессором, – пошутил он.

Оба мальчика стали у доски.

Сергей Николаевич перелистал учебник географии.

Класс затих. Только Русаков беспокойно вертелся на парте, быстро-быстро обкусывая на левой руке ногти и не сводя испуганных глаз с товарища.

– Ну, Мазин, как теперь твои дела? – спросил Сергей Николаевич.

Мазин медленно повернулся к Трубачеву:

– Как мои дела?

Ребята снова засмеялись. Сергей Николаевич покачал головой:

– Я не Трубачева спрашиваю. Ты мне сам отвечай, как ты чувствуешь: прибавилось у тебя знаний или нет?

Мазин пристально посмотрел на карту:

– Прибавилось.

– Выберешься ты теперь из Белого моря без посторонней помощи?

– Выберусь.

– Хорошо. А если мы тебя, скажем, из Ленинграда в Белое море пошлем?

– Поеду, – сказал Мазин и взял указку. – По Беломорско-Балтийскому каналу поеду, вот так… – Он проехал по каналу и остановился в Архангельске. – Есть. Пять суток потратил.

– Немного, – сказал Сергей Николаевич. – А если б не было Беломорско-Балтийского канала, как бы ты поехал?

Мазин показал длинный путь вокруг северных берегов Европы и тотчас уточнил время:

– Семнадцать суток потратил.

– Хорошо, Мазин! Я вижу, что ты действительно окреп. Теперь расскажи нам все, что ты знаешь о Беломорско-Балтийском канале. А если ты ошибешься, то Трубачев тебя поправит.

Мазин ровным и бесстрастным голосом начал рассказывать:

– Беломорско-Балтийский канал тянется на триста километров.

– На двести, – поправил его Трубачев.

Он стоял выпрямившись, под рыжим завитком лоб его стал влажным, глаза блестели.

– На двести километров, – спокойно поправился Мазин и взял указку. – Канал соединяет Онежское озеро с Белым морем…

Мазин обращался с картой вежливо и осторожно.

Ребята, облокотившись на парты, внимательно следили за указкой, двигающейся вдоль канала. Петя Русаков вертелся, нервно потирал руки и обводил всех торжествующим взглядом. «Ну, как Мазин? Вот вам и Мазин!» – говорили его взволнованные глаза.

– Хорошо, Мазин! Пожалуй, тебе и Трубачев не нужен, а? – сказал Сергей Николаевич.

– Нет, пусть стоит. Я к нему привык, – заявил Мазин.

– Отвыкай. Трубачев всю жизнь не будет стоять с тобой рядом… Трубачев, садись!

– Пусть стоит! – тревожно выкрикнул Русаков.

Все головы повернулись к нему. Он смутился и юркнул под парту.

Отпуская Мазина, Сергей Николаевич похлопал его по плечу и сказал:

– Совсем хорошо,