Петля для сыщика - Алексей Макеев

— Мы из уголовного розыска.

В стальных глазах мужчины и в его лице ничего не изменилось, словно он ожидал услышать именно такой ответ. Он внимательно, словно сканируя, прочитал, что написано в удостоверении, и вернул его Гурову.

— Прежде чем я провожу вас к Альбине Аркадьевне, я попрошу вас выключить свои телефоны, — мужчина повернулся и указал на знак, который был наклеен на стекле входной двери. — У нас внутри здания центра запрещено пользоваться телефонами, видеокамерами и аудиозаписывающими устройствами. Это правило распространено на всех клиентов, гостей и сотрудников центра.

— Вообще-то мы ни то, ни другое и не третье, — проворчал Станислав, но, как и Гуров, подчинился и отключил свой смартфон.

В просторном и практически пустом кабинете, предназначенном, по-видимому, для консультаций, их встретила та самая дама, которую они видели в рекламном ролике. Это была среднего роста женщина, миловидная и улыбчивая. Правда, ее улыбка показалась Льву Ивановичу очень уж наигранной, искусственной, как и добродушная интонация слов, которые она произнесла, приветствуя их.

— Доброго вечера. Проходите, присаживайтесь, — она указала на два дизайнерских стула странной изогнутой формы, которые стояли возле небольшого кофейного столика. — Могу я предложить вам чай или кофе? — она вопросительно посмотрела на Гурова, безошибочно определив «первую скрипку» этого дуэта.

Лев Иванович и Крячко вежливо отказались и продолжали стоять.

Мужчина, который ввел оперативников в кабинет начальницы, подошел к ней и что-то шепнул на ухо. Ровная, тонко выщипанная бровь чуть приподнялась, и Альбина Аркадьевна кивнула, давая понять, что поняла сказанное ей.

— Вы уже знакомы с моим помощником? — Петрыкина подошла к оперативникам, так и не решавшимся сесть на стулья столь странного вида. — Лялин Герман Викторович, — представила она мужчину. — Что же вы не садитесь?

Сама она ловко села на один из стульев, заложив ногу на ногу, и, достав из пачки тонкую сигаретку, вставила ее в длинный изящный мундштук. Лялин подошел и, щелкнув золотой (как показалось Гурову) зажигалкой, дал ей прикурить.

— Альбина Аркадьевна, мы к вам приехали поговорить об одной вашей пациентке или клиентке, не знаю, как вы их тут называете, — словно бы не слыша ее вопрос, сказал Лев Иванович и осторожно примостился на краешек стула. — Ведь Усова Светлана Андреевна была вашей клиенткой?

— Усова?

Петрыкина сделала вид, что вспоминает, а потом посмотрела на Лялина, словно спрашивая у него ответ на этот вопрос. И когда тот кивнул ей, ответила:

— Да, что-то такое припоминаю. Знаете, больше трех сотен человек ходит к нам в центр. Кто-то постоянно, кто-то временно — подлечиться. Всех не упомнишь.

— Вы не ведете картотеку? Не записываете истории болезней? — удивился Крячко.

— Отчего же, веду, — улыбнулась ему Альбина Аркадьевна. — Но только для тех пациентов, а вернее клиентов, для которых считаю нужным их заводить и которые не возражают против этого. Понимаете, не все, кто приходят ко мне за помощью, хотят, чтобы я вела записи. Некоторые… как это сказать… стесняются своей болезни или зависимости и не хотят, чтобы их считали психически неуравновешенными или, тем более, больными людьми. Я учитываю желание своих клиентов. Но у меня есть аудиозаписи бесед, которые я веду для того, чтобы мне потом было легче корректировать лечение.

— Так что насчет Светланы Усовой? На нее у вас была заведена карточка или вы вели аудиозапись бесед?

— Насколько я вспомнила, Светлана Андреевна была у меня всего на нескольких сеансах. — Петрыкина с удовольствием затянулась сигареткой. — Да и серьезных психических отклонений у нее я не обнаружила. Молодая женщина потеряла не так давно любимого мужа…

Но тут она замолчала и, словно бы опомнившись, подалась вперед и спросила, глядя встревоженными глазами на Льва Ивановича:

— А почему, собственно, вы о ней спрашиваете? Усова уже два месяца мне не звонила, и я так поняла, что она вполне оправилась от своих тревог и переживаний.

— Светлана Андреевна покончила с собой, — ответил Гуров, внимательно следя за реакцией Альбины Аркадьевны.

— Боже! Какое несчастье! — Петрыкина явно переигрывала. — В последний свой визит ко мне она говорила, что встретила какого-то мужчину, и говорила о нем в таком тоне, что я поняла, что у нее намечается роман. Она выглядела вполне счастливой. И я совершенно не понимаю, почему она так поступила, — психологиня снова посмотрела на Лялина. — Но почему вы пришли именно ко мне?

— Ее сестра рассказала, что Светлана Андреевна в последнее время ходила в ваш центр. И именно после его посещения, не сразу, а через какое-то время она сказала сестре, что познакомилась с неким мужчиной. Как вы и говорите, поначалу у нее все было просто замечательно, но потом, примерно где-то за неделю до суицида, Светлана Андреевна вдруг сникла, переехала в гостиницу и вообще стала вести себя очень тревожно. После ее смерти обнаружилось, что куда-то делись все ее деньги со счета, а к тому же квартира ее оказалась продана.

— Какой кошмар! — Петрыкина закатила глаза, изображая, как она потрясена такими новостями.

— Мы подозреваем, что ее обманул тот самый мужчина, с которым у нее, как вы сказали, намечался роман. И с этим аферистом она вполне могла познакомиться в вашем центре.

— Вы так считаете? — Петрыкина снова посмотрела на Лялина, и тот пожал плечами. — Ну, не знаю, не знаю, — ответила она на свой же вопрос. — У меня все клиенты — весьма состоятельные люди. Многие из них имеют немалый вес в обществе и относятся к элите. Скажу по секрету, — она заговорщицки наклонилась к Гурову, — среди моих клиентов есть даже депутаты и министры. Не хотите же вы сказать, что кто-то из них оказался аферистом и обчистил, простите за резкость, несчастную вдову?

— Нет, этого я не хочу сказать, — усмехнулся Лев Иванович. — Но я вполне допускаю, что среди всей вашей клиентуры затесался один из тех, кто выдает себя не за того, кто он есть на самом деле.

— Ах вот как. — Петрыкина снова затянулась и сделала вид, что задумалась, а потом спросила: — И как вы хотите его вычислить? Сразу скажу, чтобы потом не было никаких вопросов, — в моем заведении все сведения о пациентах приватны, и я не имею права рассказывать ни о них самих, ни об их психическом или психологическом состоянии. Это не обсуждается, — заявила она категоричным тоном. — Потому как если хоть какая-то информация выйдет за пределы этих стен, то доверие к моему центру будет нарушено и он просто перестанет существовать. Вы ведь понимаете, что все здесь, — она обвела рукой пространство, подразумевая весь центр, — построено и создано на деньги спонсоров, многие из которых являются моими благодарными клиентами до сих пор.

Петрыкина замолчала и в ожидании ответа внимательным и цепким взглядом посмотрела на Гурова.

— Мы слышали много отзывов о вашем методе лечения и о ваших личных благородных качествах и как психолога,