Мурена - Валентина Гоби
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Самое паршивое в том, что его не покидают воспоминания о Надин и Нине. Он видит их лица. Но это не пустота, это полное отсутствие. Небытие. Его спутник — печаль. И если иногда Франсуа кажется, что небытие отдает чем-то сладостным и даже желанным, он в первую очередь вспоминает о Надин. И тогда отсутствие рук кажется ему полной катастрофой. И он хочет навсегда покончить с этим ощущением, заглушить его источник, перестать надеяться на то, что искусственные конечности помогут ему стать нормальным человеком. Теперь он хочет просто забыть о них, как забыл о Нине, хочет стереть их из памяти. Конечно, это невозможно. Но он не оставляет попыток. Все это лишь вопрос воображения.
Франсуа немедленно требует заменить дверные ручки — в его комнате они круглые, и чтобы открыть дверь, нужно сделать вращательное движение кистью; вместо круглых ручек ставят рычаги, на которые можно давить подбородком, а впоследствии, как полагает Франсуа, даже и ногой. Затем он велит привязать к ящикам и дверцам шкафа веревочки, чтобы их можно было открывать при помощи зубов. Он учится переносить разные предметы — книги, журналы, буханки хлеба, — зажимая их между ключицей и подбородком: они слишком велики или тяжелы, чтобы удержать их в зубах. Иногда ноша все же выпадает, но это не беда — всему свое время.
Франсуа вспоминает о коробке фокусника, про которую писала Сильвия. Он просит отца смастерить такую же. Сильвия рисует эскизы, отец мастерит. Да, теперь остается лишь нарезать еду и укрепить ее на заостренных шипах, зато Франсуа достаточно просто наклониться вперед и приступить к трапезе, не дожидаясь посторонней помощи. Он хочет, чтобы изготовили еще один, переносной вариант коробки на шейном ремне, чтобы можно было ходить в ресторан или навещать Жоао (он не произносил этого имени с самого Дня Бейля); эта коробка приоткрывает перспективы — желанные, но настолько призрачные, что ни Ма, ни отец не говорят о них, чтобы не сглазить. Но в конечном счете затея срабатывает: дождливым воскресеньем они отправляются в бистро в Батиньоле — Франсуа настоял, чтобы они пошли туда все вместе, вчетвером. Официант с трудом скрывает удивление при виде необычного посетителя, но все же выполняет заказ и не задает лишних вопросов. Коробку уносят в кухню, откуда она вновь появляется уже начиненная кусочками мяса и нарезанной моркови, что со стороны напоминает причудливый четырехугольный букет.
Франсуа просит мать сшить несколько пар штанов с эластичным поясом, чтобы их можно было без особого труда стягивать и надевать при помощи пальцев ног, сгибая и выпрямляя тело — как спортивный костюм. Для удобства и гигиенического комфорта трусы пристегиваются непосредственно к изнанке брюк при помощи английских булавок, а чуть погодя в ход идет замечательное изобретение, именуемое липучкой. Таким же образом к верхней одежде прикрепляются рубашки, образуя с нею единое целое, а спереди все застежки и кнопки прикрываются элегантной петлицей; одежду теперь снять довольно просто: дверная ручка просовывается в разрез ткани, движение назад — и кнопки с липучками трещат, словно брошенные в огонь зёрна, липучки расходятся сами собой, и никаких проблем. Да, снять штаны или рубашку проблем не возникает, но вот совсем другое дело — надеть их. Попробуйте с утра натянуть брюки самостоятельно без помощи рук. Попытайтесь таким же способом надеть рубаху. Франсуа не переставая думает об этом, словно одержимый, он даже не может спокойно уснуть. В одну из таких бессонных ночей он бродит по залитому лунным светом ателье между модно одетыми манекенами, швейные машинки тихо поблескивают в полумраке, их иглы напоминают клювы цапель, ищущих рыбешку на мелководье. Франсуа не первый раз гуляет здесь по ночам, он ищет, но никак не может найти. Он лавирует между табуретками и стремянками, прыгает по ступенькам, заворачивается в штору примерочной кабины. Опершись спиной о боковину кровати, он тысячу раз, помогая себе пальцами ног, пробовал проскользнуть в штаны, неизменно ощущая текущие по подбородку слюни, когда хотя бы одна нога попадала в штанину. Тысячи раз он пытался надеть распластанную на постели рубашку, используя зубы, подбородок, тычась в нее лбом, но ткань упорно не желала поддаваться и пропускать его голову в воротник. Он бродит между вешалками, тычется лицом в хлопок, атлас, шелк рубашек, ощущая запах камфары и нафталина. На глаза ему попадается мешок с обрезками, наполненный узенькими полосками ткани, из которых Ма делает тряпичные куклы, ленты для волос или подхваты для штор. Мешок висит, распятый на Х-образных козлах, привязанный по четырем углам. Козлы… Вот оно, точно! Франсуа внимательно осматривает приспособление: два скрещенных бруска высотой около восьмидесяти сантиметров, на которые можно натянуть брюки, а потом спокойно вставить ноги в штанины, затем присесть, и под его весом эластичный пояс соскользнет с распорок. Франсуа довольно улыбается, завтра утром непременно нужно провести испытания! Ему хочется немедленно разбудить отца, чтобы тот сразу же изготовил ему такие же козлы. Но вот что делать с рубашкой, решительно непонятно. Нет, он не пойдет спать, пока не придумает способ. Франсуа упирается лбом в оконное стекло. Видит собак, задирающих лапу на угол здания, смотрит, как ветер гонит по мостовой палые листья. В свете уличного фонаря проходит какая-то женщина, ее юбка развевается, раздувается от ветра. Ему приходят на ум обручи для платьев, кринолин. Он видел их здесь, в ателье. Обручи используются для бальных и свадебных нарядов, делают юбку широкой и жесткой. Обруч можно подвесить, натянуть на него рубашку и, присев, надеть ее. Но ткань слишком мягкая, и это может помешать. В голове возникает образ: два обруча, соединенные тремя-четырьмя стойками, — получается импровизированный цилиндр, напоминающий большой абажур, высотой в метр и десять-пятнадцать сантиметров, диаметром чуть больше ширины плеч, так чтобы можно было спокойно проскользнуть через конструкцию. Сверху надеть рубашку, ворот оставить открытым, чтобы прошла голова. Он проскользнет в него, и туловище непременно приподнимет с каркаса рубаху, едва голова минует воротник. Вот и все, остается лишь выпрямиться и выйти из цилиндра. От этой мысли Франсуа начинает слегка поколачивать, он жаждет провести эксперимент прямо с утра. За окном светает, звезды постепенно бледнеют; хочется курить, но свеча уже догорела, и ее фитиль заплыл расплавленным воском. В свете розовеющего неба Франсуа видит расставленные козлы. Металлический цилиндр. Да, это то, что нужно!
С утра Робер принимается за дело. Он отмеряет, режет, рубит, привинчивает. Для сварочных работ приглашают Фарида, владельца автомастерской. Он же помогает втащить
