Чёрный город - Борис Акунин

Где она? Какой держать курс?

Саадат, уцепившись за фандоринское плечо, всматривалась во тьму.

— Вон они! Я вижу белое!

Поразительно! Глаза, как у кошки. При всех навыках ночного зрения Эраст Петрович ничего не видел.

— Не уйдут! — успокоил он госпожу Валидбекову. — У них точно такой же «даймлер», но их пятеро. Груз тяжелее. Если ты, Гасым, прыгнешь за борт, мы их догоним в пять минут.

— Сам прыгай! — проорал в ответ гочи.

Он полез вперед, на длинный узкий нос. Дело было непростое — лодка рыскала и подскакивала. Папаху Гасым засунул за пояс, улегся. Широко расставленными ногами уперся в ветровое стекло.

Ночь, как назло, выдалась безлунной. Но Фандорин уже нащупал взглядом белую точку. Расстояние до нее медленно, очень медленно — может быть, на два-три метра в минуту — но сокращалось.

Вот и Гасым заметил врага.

— Э, вижу, вижу! — завопил он. — Туда плыви!

Открыл пальбу — по мнению Фандорина, совершенно бесполезную с такого расстояния, да еще при невозможности как следует прицелиться.

Однако польза все-таки вышла. Противник занервничал. Сначала просто отстреливался, потом передняя лодка завиляла — стала двигаться зигзагами. Теперь расстояние сокращалось быстрее.

— Стреляй, стреляй! — крикнул Эраст Петрович. — У тебя патронов много?

Вопрос пришлось повторить — переорать шум было непросто.

— У меня патроны всегда много! — наконец донеслось в ответ.

— Догоняем, догоняем, догоняем! — как заведенная, повторяла Саадат и, кажется, не замечала, что колотит Фандорина кулачком по плечу.

Вдруг на корме переднего «даймлера» вспыхнуло пламя. В первое мгновение Эраст Петрович подумал, что Гасым попал в бензобак. Но дальше случилось нечто в высшей степени странное. Клок огня отделился от катера, упал в море — и на воде вскинулось голубоватое сияние. Оно разрослось, превратилось в целый островок пританцовывающих сполохов. Ветер разнес искры по поверхности, и маленькие костерки зажглись в десяти разных местах.

— Что за дьявол?! — воскликнул Эраст Петрович, но вспомнил, как Шубин рассказывал про горящее море Биби-Эйбата.

Зрелище было невообразимое, ни с чем не сравнимое, одновременно жуткое и захватывающее.

Голубыми бабочками огоньки разлетались во все стороны — и там немедленно расцветали клумбы и лужайки таких же синеватых цветов.

«Это не галлюцинация. Со дна пробивается углеводородный газ». Но от научного обоснования картина не стала менее фантастичной.

— Боже, как к-красиво, — пробормотал Фандорин.

— Какой ужас! — простонала Саадат. — Они подожгли море! Теперь мы их не догоним.

Гасым охал да крутил бритой головой — от изумления даже перестал стрелять. Зафар был все так же бесстрастен. На темном лице неземным сиянием поблескивали глаза.

Фандорин искоса взглянул на Саадат. С ее лицом эффект пылающего моря проделал фокус еще более удивительный: госпожа Валидбекова превратилась в Царевну-Лебедь с известного полотна Врубеля. Залюбовавшись, Эраст Петрович чуть не влетел в самое пекло — едва успел повернуть штурвал.

От толчка женщину бросило на Фандорина.

Она всхлипывала:

— Уйдут, уйдут…

— Не думаю, — сказал он, помогая ей выпрямиться. — Сейчас отстанем, потом наверстаем.

Ему стало не до разговоров. Приходилось лавировать между огненными полянами. Конечно, риск был велик: достаточно ветру швырнуть на двигатель россыпью искр, и вспыхнет пожар. Но нельзя же отказываться от поставленной цели из-за одной лишь опасности? Этак, пожалуй, и жить не стоит.

Наконец пылающие пятна остались позади. Впереди простиралось черное беспросветное пространство, в котором смутно белел пенный хвост за кормой уходящего катера. Оттуда больше не стреляли. Должно быть, израсходовали патроны, умники. Расстояние увеличилось и теперь составляло метров двести пятьдесят — триста.

— Гасым! Заставь их подергаться. Стреляй? Ты что там, уснул?

— Не уснул. Так лежу, — ответил гочи. — Пуля два штука остался. Жалко.

— А хвастался, что п-патронов много!

«Что ж. Значит, погоня будет долгой. Ничего, догоним».

Слева длинной праздничной полосой светились огни Баку. Эраст Петрович думал, что бандиты свернут к берегу, но катер несся параллельно набережным, держал курс норд.

Дистанция медленно, но верно сокращалась. На что они рассчитывают?

Огни проредились, потом вообще исчезли. Зажглись огненные факела Черного Города — и тоже уползли прочь.

Из-за смыкающегося с обеих сторон мрака, из-за ровного гула мотора и ритмичного покачивания время будто остановилось. Когда Эраст Петрович посмотрел на светящиеся стрелки своих часов, была уже половина первого. Погоня продолжалась больше часа.

Теперь до удирающего катера оставалось метров сто.

«Еще минут тридцать-сорок, и сойдемся вплотную».

Внезапно передняя лодка сделала крутой вираж, взяв резко к весту.

«Решили высадиться? Поздно! Теперь им и темнота не поможет».

Однако шли минуты, а берег всё не показывался. Впереди все так же чернело море, лишь посвежел ветер, начал швырять в щеку холодными брызгами. Эраст Петрович догадался, что преступники обогнули оконечность Апшеронского полуострова и по-прежнему движутся параллельно береговой линии, только теперь на запад.

«Что за тупое упрямство? Неужто они не видят, что им не уйти?»

И лодку, и сгрудившихся в ней людей было уже хорошо видно. Бандиты озирались, размахивали руками. Отстреливаться не пытались — видимо, было нечем.

Всматриваясь в силуэты, Фандорин просмотрел, как Гасым снова вытащил свой длинноствольный револьвер.

Мощно ударил выстрел. На корме человек всплеснул руками, качнулся, вывалился за борт.

— Попал! — крикнул Гасым. И выстрелил еще раз. — Снова попал! Аман-аман, пуля больше нету!

Второй подстреленный рухнул на дно лодки. Его подняли на руках и тоже скинули в воду.

— Что ты натворил?! — охнул Эраст Петрович. — Вот теперь они уйдут…

Вражеский катер, до которого оставалось каких-то тридцать метров, перестал приближаться и, наоборот, начал потихоньку отдаляться. С облегченным грузом он двигался заметно быстрее.

Гасым приполз с носа, тяжело опустился на скамью.

— Вай, плохо мне, — сказал он.

Даже в темноте было видно, что лицо у него совсем белое.

— Он ранен в с-спину. Нужно остановить кровь. Сударыня, вы сможете сделать перевязку?

Саадат кивнула и наклонилась к гочи. Тот оттолкнул ее.

— Не трогай меня, женщина! У меня кровь много! Мне море не нравится! Пока дело делал, ничего. А сейчас плохо совсем.

Укачало, понял Фандорин. Пока лежал — ничего, а как только сел, замутило.

Догадка немедленно подтвердилась. Гасым поднялся, навалился грудью на борт. Зарычал. Его рвало.

Воспользовавшись беспомощностью гочи, Зафар вынул ножик, ловко рассек черкеску. Обнажилась могучая спина, залитая кровью. Евнух быстро залепил рану.

— Откуда у него п-пластырь?

— У скороходов пластырь всегда при себе, — ответила Саадат. — Сделайте что-нибудь! Мы отстаем!

Она была права. Расстояние продолжало расти.

— Д-держите штурвал. Крепко.

Плоский нос катера летел над волнами с головокружительной скоростью — пожалуй, быстрей автомобиля, мчащегося по хорошему шоссе. Эраст Петрович лег, вытянулся и велел себе слиться с корпусом лодки воедино. Требовалось попасть с полусотни метров, из оружия, не приспособленного для дистанционной стрельбы, в небольшой предмет. Задача с тройным усложнением: и мишень, и платформа, на которой находился стрелок, быстро двигались, к тому же еще сильно трясло.

Тем не менее единственное, что в данной ситуации оставалось — прострелить двигатель. Еще минута-другая, и бандиты окажутся вне зоны огня.

«Я — часть катера», — сказал себе Фандорин и превратился в полулетучее, почти невесомое судно — металлическую голодную акулу. Грудью он разрезал воду, и она вскипала, распадаясь надвое.

«Пора!»

Первый выстрел был недостаточно хорош. Судя по огненным брызгам, пуля попала в стальной кожух мотора.

Еще раз.

Опять то же!

Плохо, очень плохо!

Но людям, сидевшим в переднем «даймлере», выстрелы не показались неудачными. Видно, решив не искушать судьбу (а может быть, по какой-то иной причине), катер, вильнув влево, стал уходить в сторону берега.

Больше патронов Эраст Петрович тратить не стал. Обойма была последняя, а в ней всего три пули. И зачем? Противник уже не пытается оторваться, хочет высадиться. На берегу бандитам убежать от Фандорина будет трудненько.

Берег быстро надвигался. Он был высокий, обрывистый.