Пилигримы - Алексей Ар

противник чутка сбавил напор при перезарядке, медик и кулинар прыгнули на борт, переваливаясь в укрытие. А следом захотели подарить врагу выстрел. Вот только пригнулись недостаточно, что спишу на адреналин, поднимающий тела в жажде стрельнуть и нивелировать.

Женщины вскинулись над бортом, и противник воспользовался — жахнул из подручного короткоствола, наплевав на перезарядку, — увидел возможность и воспользовался.

Марта скрежетнула, качнувшись, и санитарку опрокинуло на груз.

— Ива!

Минус стрелки, отметил на автомате. Анализ минимальный, на грани удержания — принять к сведению и откорректировать маневр. Почти, сука, на автопилоте.

Замес постарался приподнять щит, чтобы прикрыть копошение в телеге — тусклый отблеск костра скользнул по металлу, обозначая траекторию. Легко различимо и грех не заметить. Последующие вспышки выстрелов занесли гостинцы умнику в ноги. Крик боли слился со стуком тела.

Еще левее. Я ударился о штабель, рванул на пару метров, ныряя в позицию флангового удара. Цели взяты, готов работать. АК послушно дрогнул, отрабатывая. Хриплые подвывания смешались с хрустом и глухими шлепками.

Еще левее!

Что-то быстрое мелькнуло на периферии — определенно крупнее Крысы и внушающее тревогу. В абрисе стремительного силуэта скупо блеснула сталь. У гостей есть аэро… А у нас есть автомат.

Черкнул очередью диагональ, уходя в короткий кувырок назад. На финише застопорился в полуприседе и оформил противоположную отсечку — вроде крест-накрест. И сразу скользящий бросок, что вывел к неуверенно замершей цели.

Невысокий мужичок преодолевал — сочился кровью из двух дырок в отвороте куртки и пытался сорваться в движение, медленно опускаясь на колени. Подергивался марионеткой, пуча мутный глаз.

Мимо, падла. Коротко хлестнул ножом по судорожному кадыку и вновь ушел в партер, откуда и засадил остатки магазина.

А потом в воздухе распустился темный багрянец кровавой взвеси. И визг, что принадлежал комку ярости.

Важины не дрогнули, только перегруппировались к хренам, уходя по новым векторам. В отсветах пламени я разглядел символику Чумок и стало немного понятнее. Семнадцатой позиции сучата достигли обоснованно — чувствовалась определенная командная выучка, которая достигается «цатым» повторением. А моим вот не хватило. И точка.

Позиций смены № 7 противник достиг числом более одного — при условии фронтальной атаки запишу себе в минус. Смелые упыри в лобовой не должны выживать, если только их не дохера. А их не дохера, и присутствует моя серьезная недоработка.

Невнятно рявкнул Шест, делая выпад щитом. Звук получился какой-то подозрительно глухой. В общий завывающе-грохочущий фон добавился треск.

Нож в мягкой плоти, горячее на пальцах. Вражеское горло булькает. Я рвусь, спотыкаюсь… И кадры сменяются диковатым хороводом.

На вытянутой руке чумки болтается мелкая, суча конечностями. Безумный оскал мужика обтекает багрянцем, и мне не успеть…

Шея упыря надломилась, а позади завершила рывок Николя в двуручном хвате крупной заточенной железяки. К ней дернулась нервная тень и расцвела фонтанчиками крови. Отблески пламени отвоевали у сумрака Оторву, целившую из непонятного пистолета, — с виду чуть ли не кремниевый, но выдавший серьезную серию.

— Вобля!!

Клан пришел. В проходах нарисовались вооруженные силуэты, криками и лязгом обозначая намерения.

Глава напрыгнула, хрустом вмяв каблуками попавшуюся голову, и от души заслала пару выстрелов в конвульсии подранка:

— Это мой лагерь, блять!

И вот не поверите — прошло от силы минут пять. Говно пришло, наследило и разрушило ночь.

Я почти успел заметить движение в небольшом отнорке по правую руку. Скользнул в защиту, срывая нож и… не перешел в атаку. Из прохода с занесенным топориком выпал чумка — прям неэстетично лег мясом в полный рост. Следом выдвинулся чуть запыхавшийся Клин, короткой отмашкой избавляя сталь от багрянца:

— Цел?

— Обрисуй, — издал я первый звук. В горле першило.

— Не все чумки приняли перемены. Часть решили поднасрать и раствориться в зоне.

— И?

— Поднасрали. — Мужчина оглянулся на зарево пожара. — Основная часть прорвалась, но с десяток решили предъявить обидчику. Я заметил.

— Почти помог, — согласился. — Насколько серьезно?

— Ушли матерые. А они любят делать больно, — нехотя ответил Ищейка. — Совет организует преследование…

— Удачи. — Незаданный вопрос, получил неявный ответ. Пусть справляются сами, у меня есть, чем заняться. Клин понял, и молча ушел в тень, только мусор хрустнул. Опять же шустер, чертяка. Но сейчас о другом.

До телеги метров пять — на один рывок и вопрос:

— Статус?

А ответа нет. Нервы окатило холодком, но я отчетливо вижу движение у Марты. Одним прыжком достигнув телеги, зафиксировал метания кулинара на телеге и врезался в борт.

— Помощь нужна? — вырвалась из темноты Николя.

Я отмахнулся, одолевая броню. Фрау безумно оглянулась, продолжая зажимать рану на груди медика. Ива мелко дрожала в попытке сфокусироваться:

— Командир… Джимми…

— Био! — оттолкнул я кулинара. Короткий взгляд обрисовал проблему. Комбез справа под ключицей сочился багровым. Но это еще не показатель, видали и похуже. Ведь так, да?

Несколькими взмахами ножа расширил дыру в защитном комплекте, заголяя бледную синеватую кожу с черной дыркой, из которой сифонила жизнь. Чутка повернул тело и распорол защиту на спине.

Есть выходное и можно чуть выдохнуть. Глаза защипало от капелек пота. Побоку. Калибр не серьезный, но проделать сквозное сумел — кровь не пузырится, уходит слабыми толчками. И если припомнить краткие курсы полевой медицины, то большую часть я, сука, забыл.

— Ива! — у колесницы возникла Крыса, хрипя садненным горлом.

— Замеса смотри! — рявкнул, не оглядываясь.

Зажать, не зажать?! Рядом в позе Самсона пыхтела Фрау, мучая рюкзак — сыпалось, разлеталось барахлишко. На исходе десятой секунды мелькнули зеленые искры в блистерах.

— В рану давай! — поторопил женщину.

Не мудрствуя, заколотили с десяток био прям в дыру — кровь, насыщаясь изумрудом, на краткий миг точно наливалась светом и густела. Ива дернулась, выгибаясь — вышла на сложный изгиб и опала, начав дышать более глубоко и свободно. Синюшные оттенки на лице сменились нездоровой бледностью, но во взгляде проявилось больше осмысленности.

— Раствор. Живее! — одернул замершего кулинара. Она точно чудо узрела, разве что ручки не сложила.

— Да, да…

Над бортом возникла физиономия тощего, расцвеченная гематомой на половину лица. Доклад был краток и суров:

— Замесу ногу пробило. В двух местах.

— Кость проверь!

Из-под телеги заорали.

— Крыса! — Замес выдал матерную серию и снова заорал.

— Да не дергай! — я шаркнул ладонями, изгвазданными кровью, по штанам, и вывалился на землю. Сместился к багровеющему умнику.

— Командир… убери… убери…

Тощий поймал зеленку, переброшенную Фрау, и плюхнулся рядом.

— Нога шевелится, — Крыса шмыгнула носом. Переволновалась дивчина, вижу по глазам, блестящим влагой. Убивать умеет, но удар держит посредственно.

— Дура, — выдохнул Шест.

Я вновь покусился на одежду бойца — нож послушно разделал штанину. Одна дырка, вторая — легко кучно, если что,