Второе дыхание - Дора Шабанн

твоя забота! И если что — я слежу за тобой, «маленький» брат.

В трубке булькнуло, хрюкнуло, словно Семён Романович подавился ночным чаем:

— Офигеть.

— А ты, как думал? В сказку попал? Да! В настоящую. В ней, ты знаешь, чем дальше, тем страшнее. Мама на тебе. Адьёс, дарлинг!

Завершив переговоры, хотя это, скорее, был ультиматум, с братом и, пристроив заботы о маме в хорошие руки, подышала, выпила кавы, метнулась в дом на второй этаж — проверила спящих детей. Вылезла обратно в сад на качели и набрала Полю.

Меня ждал очередной путь стыда над пропастью семейного позора. И кошмара.

С Полей, на удивление, всё прошло вообще прекрасно. Чудесная девочка, просветленная после своего психотерапевтического интенсива, начала с вопроса: «Чем тебе помочь?» и, собственно, ответ у меня был готов.

Обговорив обязательные и желательные действия в отношении отца, расстались мирно и без претензий. Недовольство тоже никак себя не проявляло.

Вот чудесные всё же у меня сиблинги! О, и слово пригодилось, а то десять лет его знаю, и всё никак не употребить было к месту.

Такое чувство, что второе рождение сейчас выдаёт мне плюшек на максималках.

Сползла с качелей, но почему-то пересела на лавочку у дома, отложив телефон и вязание в сторону. Ноги не держали.

Неужели, да?

Я могу творить то, что хочу, а то, что мне говорили «надо делать» родители много-много лет — не делать?! Да ладно?!

Тогда у меня не просто есть жизнь (и спасибо за это огромное!), она ещё и отнюдь не беспросветна. Она прекрасна, потому что такую жизнь я ещё не жила. Интересно будет попробовать.

Для начала планирую ближайшее будущее.

Боже!

Невероятно.

Как же это прекрасно: у меня из обязательной ежедневной программы — только мои собственные дети. Ох! Вот это, натурально, «Купи козу» в действии.

Сидела тихо. Смотрела на звёзды, дышала влажным сладким ночным воздухом и думала, что завтра, например, можно вечером, разложив добродетели по кроватям, поставить им запись «Колыбельной» Моцарта на четыре часа и уйти. Не сидеть с ними до победного, то есть до засыпания всех дочерей. И после, занимаясь какими-то своими творческими делами, можно не испытывать угрызения совести, а только радость. Ну, и удивление от вопроса: «А что, так можно было?».

Можно не париться с готовкой, а заказать домой еды. Утром старших самоходных детей реально организовать после завтрака с пылесосом и тряпками для уборки, а самой так — присматривать.

Можно всякое.

Можно многое.

И я это сделаю, потому что теперь могу себе позволить.

Глубоко вдохнув, аж до морозца по затылку, именно сейчас, ночью, на улице я действительно почувствовала себя счастливой.

Я счастлива.

Сама. Я. Счастлива.

Потянула на себя дежурный плед, бокал, ниточки.

Когда у меня закончилась-таки кава и одновременно успешно родилась изумрудно-мятная корзинка, я подумала, что здоровым детям можно же, наверное, организовать досуг и вне дома. А чего они в огороде скучают? Лето же ещё.

И вот тут-то пространство вокруг задрожало, замерцало, просто пошло волнами от предвкушения: это сколько всего разного я смогу связать за неделю, имея на руках всего лишь одну дочь, да и ту — с гипсом на ноге?

61. Артем. Август. Т.

Так как вся неделя в плане работы шла через одно место, к пятнице результативность была сильно ниже нормы. А, поскольку на выходные был запланирован выездной корпоратив «Нового Дома», то вопросов — где и как провести последний рабочий день на этой неделе не возникло.

С самого утра Артём читал, писал, корректировал, ругался, снова писал и снова корректировал. Курил почти не прерываясь, и прямо в кабинете, потому как времени на прогулки туда-сюда не было. Мельком подумал, как удачно, что милейшие хозяева ещё в самый первый день предупредили о возможности включения системы принудительной вентиляции и разрешили курить «не отходя от кассы», так сказать. Сейчас было очень кстати.

Обед тоже состоялся на рабочем месте. Что именно он ел — не вспомнит точно. Кажется, водитель Софии привозил ему три контейнера. С чем-то. Вроде съедобным.

Кофе тек внутрь мощно разлившейся в половодье рекой.

К семи вечера, из запланированных с утра заявок осталось полторы. Он, конечно, сегодня все нормы выполнил и перевыполнил, и голова квадратная, и даже, кажется, кружится. Но остатки он всё же разгребет, а потом уже со спокойной душой и совестью поедет спать.

И парадный пятничный ужин с Аркадьевичевым семейством он совершенно случайно пропустит.

Дело прежде всего. И он ведь обещал, да.

Вышел в приёмную: попросить ещё кофе и отпустить после этого Светлану домой уже с миром.

Сказать, что на этой неделе секретарь его огорчала, раздражала и совсем не радовала — ничего не сказать, но всё же, такого сюрприза он никак не ожидал.

Светлана просто ушла. Исчезла без предупреждения.

А на её рабочем месте произошли невероятные изменения.

В приёмной свет был приглушён. На столе секретаря расстелена белая кружевная скатерть, на которой стояли: ведерко с шампанским, два бокала, вазочка с клубникой, блюдо с канапешками и нечто, опознанное, как поднос с крышкой-полусферой.

Что за на хер?

Артём осмотрелся — приёмная была пуста.

Да, что-то он в этой жизни то ли не понимает, то ли упустил.

Неужели, наскипидаренная родителями Софочка рискнула перейти к решительным действиям по завоеванию себе мужа, а не ждать у моря погоды?

Дивно. Странно. И, на фиг, не лезет в его планы.

Так, ну, кофе, видимо, придётся варить самому.

Раздражённо ткнул кнопки кофемашины. Пока она шуршала, фырчала и жужжала, оглядел окружающий его беспредел и убедился в очередной раз, что всю эту романтическую мишуру он терпеть не может. Возможно, кому-то это кажется милым или приятным, но просто представив здесь за столом лаковую и глянцевую Софию с бокалом шампанского в руках, скривился, как будто уксуса нюхнул.

Повернул голову, оценил с другого ракурса. Нахмурился. Запустил руку в волосы, отбрасывая от лица изрядно отросшие пряди. И как прострелило висок: Улька!

Одна мысль о жене, сидящей на столе и лопающей клубнику, взбодрила так, будто и не впахивал с утра. А восторг от возможности накормить её этими мелкими фигнюшками с рук привела ко временному обесточиванию всего организма, за исключением одного конкретного района.

Да ну нах? Это он так оголодал на сухом рабочем пайке?

Нет, мысль о Софии Александровне, по-прежнему, воодушевления ни в душе, ни в органах малого таза не вызывала.

То есть, эта романтическая мишура — вполне годный антураж, а дело всё в том, кого он в