Огонь и ветер (СИ) - Элли Джелли

что натворил. Я была полностью разбита и погружена в себя. Я ничего не видела из-за пелены слез перед глазами, я не могла дышать и никак не могла успокоиться, продолжая содрогаться в рыдании.

Когда на смену истерике пришла тупая душевная боль, я обернулась. Мне хотелось, чтобы Алекс посмотрел на мое красное, зареванное лицо, я больше не боялась показать ему свою слабость и горе.

— Как же ты мог так со мной поступить? — еле слышно спросила я.

Мои губы дрожали так сильно, что из-за тремора, я слегла заикалась. Алекс стоял напряженный, как струна, в паре метрах от меня. Его взгляд был тревожным и мрачным, рот сжимался в тонкую нить, а плечи были опущены и зажаты.

— Я писала это для своей мамы, — всхлипнула я.

Мне хотелось, чтобы демону стало стыдно и он понял, что в порыве гнева, а он сжег не просто тетрадь, а часть моей души. Я взяла стул и села за столом напротив Алекса, и продолжая плакать и заикаться, я вывалила на него, все, что терзало меня долгие годы.

— Мои родители развелись, когда я была совсем маленькой, отца я почти не помню, он как-то быстро скрылся в закат, и мы с мамой остались вдвоем. Она родила меня очень рано и на момент развода, все еще училась в институте, денег, естественно, не было и мама была вынуждена вернуться к своим родителям и устроиться на работу. Мне казалось, у меня обычное, счастливое детство, бабушка и дед уделяли мне много внимания, пока мама пропадала на работе, мы ездили на речку, кормили голубей в парке, на праздники ходили в мой любимый парк аттракционов и в кафе- мороженное. А потом мама уехала, ей предложили хорошую работу в другом городе… Сначала она очень часто звонила и возвращалась домой на несколько дней каждые два месяца, эти дни были для меня настоящим праздником, я еще не умела считать, поэтому фломастером зачеркивала цифры в настенном календаре и беспокойно ждала новой встречи. А потом она стала приезжать все реже и реже… Я пошла в школу. Я с завистью смотрела, как после занятий, мои одноклассники шли за руку со своими мамами и рассказывали, как прошел их день, они смеялись и болтали обо всем на свете. Я шла сзади и слушала, как они обсуждали, что будут готовить на ужин и куда поедут на каникулы. А потом начались школьные спектакли, конкурсы талантов, линейки и праздники. Все были с родителями, а я одна и мое сердце разрывалось от обиды, когда мне вручали грамоту за победу в конкурсе чтецов, мне не с кем было поделиться своей радостью. Я видела, как другие родители гордились своими детьми, снимали их на камеру и хлопали, а потом они всей семьей фотографировались с учителем. Мне было так грустно, что мама не может разделить со мной эти моменты и гордиться мной точно так-же, как другие мамы. Я думала, что я обязательно все расскажу ей, как только она приедет, но ее все не было, а я стала многое забывать… Тогда я решила, что если со мной произойдет что-то стоящее, нужно сразу же записать об этом в дневник и, как только мама вернется, отдать ей тетрадь, чтобы она могла прочитать его и, как следует, со мной порадоваться или поплакать.

У Алекса дрогнула губа и у меня снова вырвался хриплый стон и нервный всхлип.

— Бабушка и дед меня очень любили, но они были людьми старой, советской закалки и имели свое представление о моем воспитании, не говоря о том, что мне подолгу приходилось объяснять им какие-то простые современные вещи. Сколько бы они не старались вложить в меня тепла, любви и заботы, с мамой они сравниться не могли. А ее все не было… Если бы ты только знал, как сильно я ее ждала! Моя тетрадь заполнялась записями, менялись времена года, и мне даже казалось, что я стала забывать, как выглядит ее лицо вживую. Однажды я закатила бабушке грандиозную истерику. Я требовала, чтобы она немедленно отвезла меня в другой город, к маме, я объявила голодную забастовку и не ела три дня, а бабушка лишь тихонько плакала и о чем-то шепталась с дедом. Я боялась, что, на самом деле, мама умерла и они ничего не говорят мне, чтобы меня не расстраивать, но переодически я слышала, как бабушка ругается с ней по телефону, я узнавала ее голос. А мне она звонила только раз в год, на День Рождения. Хотя бабушка продолжала вручать подарки от мамы на все праздники, позже я поняла, что эти подарки для меня покупала сама бабушка. Я становилась старше, теперь мои подружки таскали у своих мам духи и косметику и рассказывали им о своих первых парнях, вместе они ходили на шоппинг, у них были свои маленькие женские секреты. А у меня был только один вопрос: почему же ты меня оставила? Больше я не ждала ее, но мне очень хотелось ее увидеть, чтобы просто посмотреть в глаза и спросить: «почему?». Я все еще вела дневник, наверно, в глубине души я надеялась, что существует какая-то очень серьезная причина, чтобы бросить свою дочь, и когда я ее узнаю, я смогу понять маму и отдам ей тетрадь, чтобы она узнала, как много пропустила. Но, как видишь, дневник все еще был у меня…

— Ты знаешь, где она сейчас? — взволновано спросил Алекс.

— Конечно, она здесь, в Москве. Счастливо замужем, имеет двоих детей, мальчику — четырнадцать лет, девочке- двенадцать.

— И ты больше никогда ее не видела?

— Ну почему же? — я вытерла хлюпающий нос, — когда я поступила учиться и переехала в Москву, я позвонила ей и попросила о встрече. Я ожидала увидеть наркоманку, алкоголичку или сектантку, но она выглядела совершенно обычной, точно такой же, как я ее помнила, только значительно старше. У ее семьи была хорошая квартира, мы сидели на кухне и я наблюдала, как она нарезает детям бутерброды и отчитывает их за плохое поведение, а потом она ласково погладила свою дочь по голове и поправила ей хвостик. В этот момент внутри меня все умерло, я не запомнила, делала ли она когда-нибудь мне прически. Раньше я думала, что когда увижу ее, сразу брошусь на шею и сорвусь в рыдания, но при первой встрече, мы даже не обнялись, словно чужие люди. Я принесла дневник к собой и собиралась его отдать, но когда я увидела, что совершенно не