Две стороны стекла - Александра Турлякова

о свидетелях, немного, конечно, но тебя же в твоём Университете учили читать между строк? Ты заметишь много интересного для себя. Сделаешь выводы.

Я молчал. Вспоминались слова отца. «Клятвы и обеты… служат всю жизнь… отрекаются от близких… это — другой мир… почётно, уважаемо… им открыты все двери… они знают о зеркалах всё…» Мне вдруг за этими мыслями представилось старое лицо Отца Иллара — свидетеля из Нандора, вспомнились его вопросы, его подозрительность во взгляде. Патрик лет через сколько-нибудь станет таким же? Будет допрашивать и всех подозревать? И не по своей воле, а потому что так захотелось принцу Рикарду? Или моему отцу — графу Бернату?

Интересно, он сам-то знает, что ему уготовили такую участь? Как он сам к этому относится? Может, он и не против, а я тут накручиваю себя?

Я думал о Патрике, о его незавидной доле, но какой-то частью сознания всё возвращался и возвращался к новой информации о свидетелях. Откуда им всё известно о зеркалах? Откуда у них большие зеркала, если в этом мире их не умеют ещё делать? Бывали ли эти свидетели в нашем мире? Знают ли они хоть что-то о нём? Так редки ли эти переходы между мирами?

Какое странное положение у них — Верховные Лучи. Наверное, здесь это что-то сродни нашим магистрам орденов. Мне представлялись дряхлые трясущиеся старики… Что за глупости лезут в голову?!

Я понял, что устал от переизбытка информации. В затылке поселилась боль, и глаза уже болели от света свечей. Я поднялся и заговорил:

— У меня заболела голова, я пойду к себе. Спокойной ночи.

Отец только кивнул на мои слова, продолжая глядеть на пламя горящей свечи, и не сказал мне ни слова.

Глава 13

Весь день с утра шёл дождь, по-осеннему холодный и стылый, он разогнал всех с улицы. Долгая осень уже надоедала мне, в небольшом саду замка облетели все листья с деревьев. Всё стояло пожухлое и унылое, а с затянутого хмурыми тучами неба, казалось, вот-вот пойдёт снег. Но шёл только дождь, и тепла в замке нигде не было.

После обеда я решил вернуться к себе, погреться у камина и подумать о свидетелях, о том, что рассказал мне вчера отец. Всю прошедшую ночь я ворочался и не мог заснуть. Этот мир верил в Свет, наделял зеркала магическими свойствами. И зеркала на самом деле обладали всем этим. Интересно, а у нас, в нашем мире, если бы кто-то знал об этом, можно ли было использовать эти свойства зеркал?

Если я когда-нибудь вернусь домой, смогу ли я ещё без дрожи смотреть в зеркало? Даже не знаю… Наверное, вряд ли.

Может быть, это было совпадение, а может, я просто думал о свидетелях и приманил местного своими мыслями, не знаю. Но через двор, опираясь на свою трость, медленно передвигался свидетель Отец Берток. Он тащил стопку тяжёлых книг и торопился уйти из-под дождя, вот, видно, старые ноги и подвели его. Он чуть не упал и упал бы, если бы я, идущий следом за ним, не успел поймать старика за локоть.

— Осторожнее! — Я подхватил кипу книг из его левой руки и посмотрел сверху в лицо строгого старика. Ох, и дёрнул же меня чёрт! — Давайте я помогу вам… — предложил я севшим вдруг до шёпота голосом.

— Давайте, — согласился свидетель, кивая, и с его капюшона посыпались холодные капли. — Это было бы весьма кстати.

Я прикрыл книги полой плаща, закрывая их от дождя, пошёл следом за стариком, прилаживаясь к его коротким шагам.

Башня свидетелей находилась с восточной стороны замка, она была невысокой, всего этажа два, и имела свой отдельный вход. Я никогда не был здесь, я бы добровольно и не подошёл близко к этой башне. А тут пришлось поневоле подняться вверх и зайти в комнату.

Здесь было светло, топился камин. Несколько окон под потолком и в стенах давали много света, и сейчас, после обеда, свечи были не нужны. Меня удивили полки с книгами, будто в библиотеку попал.

— Проходите, — заговорил отец Берток, снимая плащ.

Я положил книги на столик и огляделся.

— Останьтесь, выпьем вина, — предложил свидетель.

Я пожал плечами с сомнением и спросил:

— Вы один? — Я знал, что обычно по одному они не ходят и не обитают, они всегда по двое, это если нет ещё охраны из свидетелей, а так их бывает и больше. Но Эварт говорил мне, такое бывает редко, только в крайних случаях, в этом мире свидетелей боятся и очень уважают, вряд ли им кто-то осмелится угрожать.

— А, — отмахнулся старик, — Отец Андер сейчас в библиотеке…

— Понятно…

Я заметил две простых кровати у дальней стены. В Лоранде свидетелей жило двое: этот Берток-старик, второй же был моложе, но тоже лет так за пятьдесят. Интересно, сколько лет из своих жизней каждый из них проучился в их тайном храме Света? Что за мысли лезут в голову?

Отец Берток налил вина в небольшой котелок, бросил туда несколько зёрнышек каких-то местных специй и подтянул крюк из камина железной кочергой. Подвесил котелок на крюк и толкнул его к огню. Это значит, скоро будет горячее вино с пряностями. У нас такое называет глинтвейном, а как тут, я что-то подзабыл: винами я шибко тут не увлекался.

— Старые кости не держут, а мясо уже не греет… — Улыбнулся Отец Берток. — Не могу согреться, а скоро зима.

«Вам бы наши зимы…» — мысленно усмехнулся я.

— Старость, говорят, не радость… — поддержал я его мысль.

— Это точно. Молодёжь редко понимает стариков, хмыкает, когда видит, никто не помнит о том, что жизнь коротка, а молодость сменяется старостью… Ты из Эниона, так? — он резко сменил тему, и я в ответ кивнул, чуть растерявшись. — Твоя мать была актрисой, а граф признал тебя как сына, верно?

— Так и есть.

— Редкий случай для людей такого высокого положения.

Он говорил, неторопливо собирая со стола разложенные книги, в одну, что лежала раскрытой, заглянул, хмуря седые брови, и закрыл, вложив закладкой