Пересекая границы - Оксана Панкеева

– Не знаю. Само получается.

– А себя так можешь?

– Себя не могу. Ну что, начнем сначала?

– Давай лучше с конца, – предложила Саэта. – На чем мы закончили? Ах, да, я задала тебе вопрос, на который ты мне ответил кулаком в глаз.

– Хорошо, отвечу по-хорошему. Это неправда, – спокойно ответил Кантор. – Хотя я думаю, что вопрос все же был риторический и имел целью именно начать драку.

– Вовсе я не собиралась с тобой драться, а только хотела тебя оскорбить чем-нибудь ощутимым. А чего ты так взбеленился, если это неправда?

– Потому, что… – Кантор задумчиво потер подбородок. – Как бы тебе поточнее сказать… Скажем так, мне пришлось приложить огромные усилия, чтобы это осталось неправдой. И мне это кое-чего стоило. Поэтому всякие сомнения в этом моем подвиге меня бесят. Если тебе хочется подробнее узнать, как я сражался за свою девственность, я тебе, может быть, потом расскажу, если… если у меня будут основания тебе доверять. Продолжим?

– Ты сказал, что советовал Гаэтано меня добить. Ты что, там был?

– Был. Я вообще о тебе достаточно много знаю. Я помню тебя еще с тех времен, когда ты носила другое имя и не стреляла в людей, а играла на рояле. И когда мы нашли тебя на вилле Сальваторе, я тебя сразу узнал. Лицо-то они не тронули… Гаэтано ведь рассказывал тебе, что там было?

– Рассказывал, – кивнула Саэта. – Он к этому старому извращенцу давно подбирался. Ты наверно слышал, у Гаэтано была дочка…

– Слышал. Она пропала еще задолго до того. Собственно, из-за всей этой истории с дочкой Гаэтано и оказался с нами. На державу обиделся. Он грешил на Сальваторе с самого начала, но ему никто не верил. Даже у нас не верили, а уж в легальном, так сказать, обществе… Как же, добрейший первосвященник Сальваторе, духовная опора нации! А он и его сыновья-извращенцы творили такое… Тебе еще, можно сказать, повезло. Гаэтано в конце концов наплевал и на Комитет, и на дисциплину, и на личный запрет генерала Борхеса, взял с собой небольшую, но отборную группу и наведался на эту виллу. Там была довольно сильная охрана, но мы их удачно сняли без особого шухера, и когда зашли, застали веселье в полном разгаре. Знаешь, Саэта, я всякое видел, но от такого непотребства меня чуть не стошнило. Трахаться между собой и попутно резать на части женщину для остроты ощущений… Так что я видел тебя там, во всей красе, так сказать. Я действительно посоветовал Гаэтано тебя добить. Мне казалось, что так будет гуманнее. Может, я был не прав, но ты выглядела так… Трудно было предположить, что ты выживешь после этого.

– Как видишь. – угрюмо заметила Саэта. Все это время она сидела отвернувшись и время от времени беззвучно вздрагивала.

– Вижу. Ошибся. Могу взять свои слова обратно, если тебе от этого будет легче. А можно спросить?..

– Правда ли, что меня зашили наглухо? – резко перебила его Саэта. – Любопытство замучило? Чтобы ты не терялся среди сплетен, отвечу. Раз уж мы должны знать друг о друге побольше… Почти правда. Мне удалили практически все. И то, что осталось от второй груди, тоже ампутировали. А теперь хватит обо мне, давай о тебе. Я уже вижу, что самая ходячая сплетня о тебе – такая же неправда, как и… ну, не буду повторять.

– Это насчет того, что гениталии мне вырвали раскаленными щипцами в Кастель Милагро? Разумеется, неправда. Мне их отбила ты десять минут назад.

– А вторая самая ходячая сплетня о тебе – правда?

– Нет. И третья тоже. А к женщинам я так отношусь потому, что меня однажды очень крупно и очень подло кинули. С тех пор меня от них отвернуло, как поколдовал кто.

– И все? – Саэта, наконец, повернулась лицом к собеседнику и уставилась на него с откровенным изумлением. – То есть, причина всему – обыкновенная неверная женщина? Ты подвинулся рассудком просто из ревности?

– Причем тут ревность? – нахмурился Кантор. – Разве я что-то говорил о неверности? По милости моей возлюбленной я оказался в Кастель Милагро. Она меня сдала за стандартную награду в пятьдесят золотых, когда я пришел к ней после побега из лагеря в надежде на помощь и сочувствие.

– Вот стерва! – поразилась Саэта. – Всего за пятьдесят золотых?

– Ей бы доплатили еще, если бы я кого-нибудь сдал. Наверно, она на это рассчитывала. Нас было много, целая группа беженцев. Мы должны были уйти морем в Эгину. По десять золотых с головы – это была бы приличная сумма.

– И ты никого не сдал? А как ты оттуда вышел?

– Я не вышел, меня вынесли. В бессознательном состоянии. Даже не знаю точно, кто, но наверно, Амарго. Он не велел мне об этом даже спрашивать, так что точно я тебе не скажу. Да это тебе и не надо. Продолжим? Может, опустим все взаимные оскорбления, которыми мы так щедро друг друга осыпали, и вернемся к началу? Тебе действительно настолько противно, когда к тебе прикасаются?

– Если честно… Когда просто прикасаются без определенных намерений – нет. Я сама себе создала такую репутацию, будто я ненормальная. Ты же знаешь, какие ребята у Гаэтано. Они тут в горах без женщин совсем одичали. Вот я и постаралась отвадить их таким образом. Кого-то ножом пырнула, кому-то яйца отбила… Теперь все знают, что Саэта зашита наглухо и вообще психованная, ее даже руками трогать нельзя. Привыкли, и не пытаются ни заигрывать, ни руками лапать, ни чего похожего. И сама я привыкла. Понятно, если кто-то посмеет, Гаэтано собственноручно яйца вырвет, но не бегать же мне каждый раз ему жаловаться, я все-таки боевик, а не студентка консерватории. Так вот я всех и выдрессировала. А на самом деле… – Она вздохнула и поправила растрепанные волосы. – Это просто привычка. Я постараюсь.

– Вот и отлично, – кивнул Кантор. – Только давай не сейчас. Мне надо немного отлежаться.

– Что, здорово я тебя?

– Практически всмятку. Но не советую пытаться повторять. В следующий раз я не раскроюсь так по-дурацки, а это было твое единственное преимущество. Дело даже не в том, что я намного сильнее физически, хоть ты и крепкая девчонка. Дело в том, что в рукопашном бою я спокойно делаю двух вооруженных мужиков любого веса. А ты молодая и неопытная, и я сильно подозреваю, что бить по яйцам – это единственное, что ты умеешь делать толком.

– В общем-то не единственное, но… Ладно, давай больше не будем драться. Только впредь придержи язык, если тебе захочется высказаться насчет того, что все бабы… и так далее.

– Договорились. Ты, конечно, сама понимаешь, что у меня к тебе будет аналогичная просьба.

– Понимаю. Согласна. И еще… Кантор, нам что, придется спать на одной кровати, раз мы… супруги?

– Не переживай, может не придется. А может, просто ляжем подальше друг от друга.

– И мы будем жить в одной комнате, вместе переодеваться и все такое?