Соблазн в сапфирах - Рене Бернард

— Что вы хотите, мисс Таунзенд? — Эш налил себе бренди. — Хотите снова обречь меня на ночные мучения? Я должен признаться, что мое терпение исчерпано. Вы бросаете на меня строгие взгляды и читаете нотации о том, как следует вести себя добропорядочному джентльмену, а затем… являетесь в легком шелке, облегающем ваше соблазнительное тело, и притворяетесь, будто представления не имеете, как ваши глаза привлекают мужчин. — Эш поднес к губам тяжелый хрустальный бокал и сделал глоток. — Вы заставляете меня думать о таких вещах, о которых мне думать не следует, мисс Таунзенд.

Мир для Кэролайн внезапно остановился.

— О каких вещах вы говорите? — прошептала она.

— Вы заставляете меня думать, закроете ли вы глаза, когда я раздвину ваши колени. Или будете смотреть на меня, как смотрите сейчас. Вы заставляете меня думать, опустятся ли эти длинные ресницы, когда я попробую вас, и как изменится цвет вашего лица, когда вы прижметесь к моим губам и моему члену.

Кэрол ахнула в шоке. Мгновенный спазм между ногами, горячий и влажный, был инстинктивным ответом на его слова.

— И даже это выражение протеста, которое я вижу сейчас на вашем лице, заставляет меня хотеть вас еще сильнее. — Эш поставил бокал на место. — У меня больше нет сил играть с вами. Уходите, мисс Таунзенд. Или на этот раз вместо того, чтобы доставить вас в вашу спальню в целости и сохранности, я наконец поступлю как худший негодяй на свете и погублю и вас, и себя.

«Опять обречь меня на ночные мучения? Он говорит о каких-то других ночных визитах? Господи, помоги, неужели болезнь вернулась? И я приходила к нему? Возможно ли это?»

— Вы колеблетесь, шапероне? Я сказал: уходите. — Эш потянулся к звонку. — Проклятая ответственность! Я позвоню миссис Кларк, и она проводит вас…

— Я не… — Кэролайн прерывисто вздохнула. — Я могу сама дойти до своей комнаты, мистер Блэкуэлл.

Эш замер и медленно повернулся, пристально глядя на нее и понимая, отчего ее кожа покрылась красными пятнами, а груди под легким шелком налились тяжестью.

— На этот раз вы не спите.

— Не сплю, мистер Блэкуэлл.

— Как интересно… — Эш не отвернулся, удерживая ее на месте страстью, пылающей в его глазах. — Не то интересно, что вы не спите, мисс Таунзенд, а то, что вы еще здесь, так как, я думаю, всякая разумная женщина уже сбежала бы несколько минут назад.

— Мне кажется, вы не очень-то любите разумных женщин, мистер Блэкуэлл.

— Вы ошибаетесь. Я очень люблю их и демонстрирую восхищение, которое удерживает меня на дистанции. Вы должны уйти сейчас же, Кэролайн. Не думаю, что какой-либо из ваших воодушевляющих споров остановит меня надолго.

Кэрол застыла на месте — она не была даже уверена, что способна двигаться. Было нечто нереальное в их споре, и каждая ее клеточка жила и ждала того, от чего каждая разумная женщина давно бы бросилась в бегство.

— Не остановит вас от… — Кэрол проглотила комок, мешавший говорить, не в состоянии выразить вслух свою невообразимую просьбу. — Я не хочу уходить.

Эш покачал головой:

— Вы сами не знаете, что говорите.

— Тогда, возможно, мне следует сделать признание?

Сейчас все, что она могла слышать, был лишь тихий шелест его дыхания. Застыв в ожидании и удивлении, она думала о том, сколько отваги ей нужно, чтобы продолжить.

— Когда я смотрю на вас, я хочу большего… преступных и несообразных вещей, и мне все равно, если это будет больно, Эш.

— Вы сами не знаете, что говорите.

— Вы, должно быть, правы. Мне есть что терять, но это… сейчас я ничего не помню, кроме…

Эш поднял руку:

— Это невозможно, мисс Таунзенд. Вы и я, нам обоим есть что терять… Но если я так привлекаю вас, я не ручаюсь за свои действия.

— Я хочу…

— Вы хотите ускользнуть сейчас, пока еще можете, или я покажу вам, какие преступные и несообразные вещи порой случаются. Я сильный, мисс Таунзенд, но иногда силы недостаточно, чтобы…

Кэрол ничего не сказала, но все в ней желало, чтобы он замолчал, даже когда она понимала, что он не может, что будет продолжать. Его голос был хриплым от желания.

— Я уже погиб, мисс Таунзенд. Но вы обладаете силой заставить меня желать обратного. Будьте милосердны, докажите это.

— Эш, — прошептала она, — благодарность — слишком простая вещь, чтобы я могла просить того же от вас.

— Проклятие! — Эш покачал головой. — Вам следует настаивать на извинении! Я говорил раньше без всякой задней мысли о вашей деликатной натуре и…

— Я не такая хрупкая и не закричу, убегая, и не упаду в обморок.

— Почему все так? Почему? — Он сделал шаг к ней, и ее сердце бешено забилось в груди. — Вы обвиняли меня в играх с женщинами? А ведь это вы, мисс Таунзенд, играете со мной! Вы почувствовали сладкий вкус собственной силы? Вы руководите ситуацией, поводья в ваших руках, что вы доказали уже не один раз. Вам нравится играть со мной, позволять мне вдыхать ваш запах, только для того, чтобы потом вы могли подвергнуть меня жесткой критике?

«Мой запах… почему эти простые слова заставляют меня молить его прикоснуться ко мне? Как я дошла до этого?»

— Я не могу сделать это. Я не питаю иллюзий по поводу своей власти над вами и не сбегу, потому что… — Кэрол колебалась, жар залил ее лицо. — Я не боюсь вас.

— Конечно, не боитесь. А следовало бы…

В ее животе вдруг стало горячо-горячо, и этот жар начал проникать в ее святая святых. Влажный, горячий жар в ответ на его слова.

— Но почему?

— Потому что вы знаете: я не джентльмен. — Эш снова сделал шаг к ней. — Не заставляйте меня, мисс Таунзенд… Только нарушение клятвы может так далеко завести мужчину.

— Вы действительно настолько чудовищны, что прячетесь от людей? Что за грехи вы совершили, мистер Блэкуэлл, обрекая себя на изгнание?

— Чего вы добиваетесь от меня, мисс Таунзенд?

— Я хочу, чтобы вы сказали мне, почему так упорно стараетесь быть… — Кэрол колебалась, не зная, как описать его добровольное изгнание. — За что вы наказываете себя, Эш? Зачем портите свою собственную жизнь?

— Все несчастья заслуженны, — прошептал он.

Кэролайн покачала головой и с трудом перевела дыхание, прежде чем ответить, потому что его вид, такой ранимый и искренний, заставлял ее сердце болеть от желания прикоснуться к нему.

— Это философия, под которой я не могу подписаться, Эш. Вы намекаете, будто обладаете силой вызывать страдания, и пока люди думают о себе как о хозяевах своей судьбы…

И снова эта улыбка Эша, такая дикая и обаятельная…

— Не кажется ли вам странным, что мы философствуем в моей спальне, мисс Таунзенд? И вы продолжаете свою полемику, когда я в двух секундах от того, чтобы продемонстрировать вам, каким неджентльменом я могу быть? Предлагаю вам последний шанс уйти, Кэролайн.