Академия попаданок. Четвертый семестр - Алексей Калинин

полоснула его наотмашь. Он же головой боднул её в подбородок. Этот удар я видела, а больше ничего не смогла разглядеть в суматошной пляске двух вихрей. Да-да, упыри превратились в сплошные вихри, состоящие из когтей и клыков. Слышалось рычание, треск, бесперебойный стук ударов.

Похотун потянул меня за рукав, вынудив отступить чуть дальше. Я и сама была не против — подальше от монстров, поближе к городским стенам.

Кто кого побеждал? Этого было непонять. Упыриные вихри крутились, звуки раздавались, мат лился со стен, перемежаясь показываемыми кукишами. И на всё это с неба взирала Черная Луна. Эпичность трагедии зашкаливала настолько, что я поддалась общему настроению и тоже начала крыть Гиэриэль на чем свет стоит. Говорила такие слова, что даже сейчас за них стыдно. Похотун шевелил губами — то ли колдовал, то ли запоминал особенно яркие эпитеты.

Вдруг…

Вот всегда влезает это пресловутое «вдруг». Какую книжку не возьми — всюду что-то случается вдруг…

Вдруг над вихрями возник мой фамильяр с большим котлом в тонких руках. Он махом вылил содержимое на дерущихся, а потом прицелился и метнул котел вниз. Раздался звучный дзиньг. Такой можно услышать рядом с огромным китайским гонгом, когда монах собирает своих братьев на обед и со всей дури бьет колотушкой прямо в центр.

Вихри распались. Теперь на месте побоища застыли друг напротив друга два мокрых упыря. Под воздействием воды они почему-то превратились в обычных людей. И на этих людей было очень жалко смотреть. Сталос шатался, покрытый кровоточащими ранами. Гиэриэль выглядела не лучшим образом. Но свет ненависти не потух в её глазах.

— Святая вода из монастыря Чаокинь… — прошелестела упырица. — Мудро… Но только она скоро высохнет и тогда меня ничем не остановить!

— Да кто тебя пытается остановить-то? Ты сейчас слаба, как новорожденный котенок, — усмехнулся Сталос. — Да тебя щелбаном можно опрокинуть. Была бы ты красоткой, я бы тебя даже полюбил пару раз… Но ты всего лишь обычная девка, которой не повезло родиться ещё и без мозгов…

Вот этого даже я бы не выдержала, что уж говорить об упырице, которая и так была дезориентирована в пространстве и времени. Со стен лился мат, показывались неприличные жесты, полыхал огонь и пролетали заклинания заморозки — никаких нервов не хватит. А тут ещё и тот, в ком была уверена, предал без зазрения совести. Конечно же Гиэриэль сорвалась с места.

Сталос чуть присел, а потом… выпрямился. Да-да, просто выпрямился и подставил шею под укус подлетевшей упырицы. И ведь как встал-то неудобно — нельзя метнуть заклинание, чтобы не задеть его.

Гиэриэль вонзила в шею удлинившиеся зубы и начала с урчанием высасывать жизнь из шеи молодого человека. Она не видела того, что смогли увидеть остальные. Сталос запрокинул голову, но не для того, чтобы упырице было удобнее его убивать — он быстро пил вино с добавлением зелья умерщвления. На стенах замолкли, глядя на трагедию, разворачивающуюся внизу. Вино быстро уменьшалось. Но если он его выпьет, то тогда…

— Не надо, Сталос! — вырвалось у меня.

— Поздно, глупая девчонка! — оторвалась от его шеи упырица и зыркнула на меня. — Он всегда был моим, всегда!

Она снова присосалась к упырю. А тот вытряхнул последние капли на язык, отбросил бутылку и оглянулся на нас. На его бледнеющих губах появилась застенчивая улыбка:

— Я слишком много сделал плохого, чтобы оставаться жить на этом свете. Я уйду навсегда, но заберу эту тварь с собой…

— Что ты бормочешь, глупец? — снова оторвалась упырица, её глаза наткнулись на отброшенную бутылку. После этого она перевела взгляд на капли вина на губах Сталоса, сощурилась и взревела: — Ты выпил зелье умерщвления?!!

— Да! И теперь мы оба отравлены, — спокойно ответил Сталос.

— Тва-а-арь! — провыла упырица и со всего маха ударила Сталоса в грудь.

Послышался хруст костей, упырь отлетел на добрый десяток метров и согнулся, как будто его тошнило. Упырица же взвыла подстреленным волком, упала на землю и начала кататься по перепаханной почве, разрывая на себе одежду, кожу. Она словно пыталась достать из себя выпитую кровь Сталоса, но всё было напрасно.

— Марина, метай в неё Ледосом! — скомандовал Похотун.

Я опомнилась и начала посылать заклинание за заклинанием. Теперь корка льда начала надежно сковывать упырицу, замедляя её метания. Через долгих полминуты на земле застыл сплошной кусок льда, внутри которого продолжали гореть ярко-красные глаза.

— Швырдикус! — крикнул Похотун.

Те осиновые колья, что не давали упырице отступить, поднялись в воздух и плотным градом устремились вниз, разбивая ледовую корку. Они пронзили Гиэриэль во многих местах, но самый главный кол Похотун вбил собственноручно.

Упырица издала протяжный вой, а после вспыхнула ослепляющим пламенем и сгорела в течение пяти секунд. От неё остался только смрадный дым и противное воспоминание.

— Вот и всё, — проговорил Похотун устало. — Вот и всё…

За его спиной простонал Сталос. Он рухнул на колени, держась за грудь. Мы подскочили к нему с двух сторон. Похотун схватил бывшего упыря за плечо. Сталос поднял голову и слабо улыбнулся:

— Спасибо… Тебе Похотун и тебе, милая девушка Марина… Спасибо вам… Я сделал много дурного в этой жизни… Надеюсь, что смерть этой твари сможет хотя бы частично искупить мою вину… Прощайте…

Он схватил меня за ладонь, выгнулся, простонал и опрокинулся навзничь. Мы с Похотуном не смогли его удержать. Но… В моей ладони остался какой-то небольшой предмет. Я автоматически сунула его в карман и склонилась над окровавленной грудью. Упырь не дышал.

31

Как-то так получилось, что стало больше света. Я оглянулась на небо — черная луна переставала быть черной. Вот правый бок начал увеличиваться, ещё и ещё, как живот наедающегося хомяка. Вскоре от черноты остался маленький вырез и ночное небо, усеянное мириадами звезд.

Под серебристым светом остался лежать молодой человек. Я едва не расплакалась, когда его рука бессильно упала. И ведь расплакалась, если бы сверху не спросили:

— Упырюги проклятые подохли? А чо нам с колдунами делать? Может зады оголим да покажем? А чо? Вдруг сработает? Кирала, а ну-ка, заголись!

— Я тебе сейчас заголюсь сковородой по темечку! — послышался в ответ визгливый женский голос.

Следом раздался дружный гогот. Ну да, люди сбрасывали напряжение, накопившееся от вида упырей и колдунов. Похотун недовольно покосился на горожан. Вздохнул.

— Что будем делать со Сталосом? — спросила я, чтобы отвлечься от скабрезных шуток, льющихся со стен.

— А что мы с ним можем сделать? Покажем принцам Подземного мира и заберем Агапу, — пожал плечами Похотун. — Ему-то всё равно. Мертвые позора