Ребёнок от босса. Научи меня любить (СИ) - Довлатова Полина

Хватаю со стола чашку с кофе и делаю большой глоток, запивая подкатывающее к горлу раздражение и заставляя себя переключить мысли в сторону работы.

Взяв со стола ручку, расписываю заказчикам детали проекта, демонстрируя их на чертежах.

— Если всё устроит и вы подпишите, то рабочие приступят к отделке уже в эту среду, а я займусь разработкой дизайна остальной части комплекса, — подняв голову, смотрю прямиком на Александрова, потому что по-прежнему уверен, что решение всех важных вопросов остаётся на нём.

И, в общем-то, оказываюсь прав.

— Очень интересно, Глеб Викторович, — на секунду задумавшись, мужчина берёт из моих рук шариковую ручку и ставит свою подпись на проекте, после чего передаёт документы Терёхину, который делает тоже самое. — Надеюсь, весь процесс работы вы лично будете контролировать. Я получил о вашей фирме только хорошие отзывы. Надеюсь, и на практике вы не разочаруете.

— Естественно, я буду всё курировать лично, — утвердительно киваю. — Уверен, наша работа вас не разочарует.

Глава 52

Глава 52

Инна

— А можно немного потеплее сделать? — ёжусь на переднем сидении, бросая робкий взгляд на Воронцова.

— Здесь есть кнопка, — кивает на приборную панель. — Ты можешь со своей стороны отрегулировать как тебе комфортно.

— Спасибо, — бурчу себе под нос.

Вот уже несколько дней наше с боссом общение ограничивается несколькими фразами. С тех самых пор, как на УЗИ нам сообщили, что я жду двойню.

В тот вечер Глеб Викторович так ко мне и не приехал. Не то, чтобы я его ждала. Просто он собирался поговорить со мной о чём-то важном. Я все нервы себе вымотала, перебирая в голове версии предстоящего разговора. Но в итоге шеф так и не приехал, ограничившись просто звонком, чтобы узнать, как я себя чувствую.

И наше общение в принципе после того дня стало каким-то сухим и коротким. Босс приезжает каждое утро, чтобы отвезти меня на иглотерапию. Собственно, мы в данный момент как раз едем с очередного сеанса. Сейчас он отвезет меня домой, дежурно предупредит, чтобы я звонила в случае любого недомогания, и уедет на работу.

И... не то, чтобы меня не устраивало такое положение вещей... Просто мне кажется это странным. С тех пор, как Воронцов узнал, что я жду от него ребёнка, он не оставлял меня в покое. Бесцеремонно влез в мою жизнь, исследовал каждый миллиметр моей квартиры. Раздавал указания и пытался всё решать за меня.

А теперь тишина.

Я помню, босс сказал, что не собирается отбирать у меня детей, но всё же... Меня не покидает мысль: затишье обычно бывает перед бурей.

— Мне осталось четыре сеанса у иглотерапевта, — повернув голову, смотрю на мужской профиль, когда босс сворачивает на съезд с КАДа. — Я сейчас чувствую себя хорошо. Меня практически не тошнит...

— К чему ты клонишь? — вздёргивает бровь, не поворачивая на меня головы.

Прикусив губу, прилипаю взглядом к лицу мужчины. К чему я клоню... Как будто он сам не понимает. Я не могу больше сидеть одна в четырёх стенах. Это просто невыносимо! Целыми днями я только и делаю, что гоняю в своей голове назойливые мысли о будущем, которое за последние несколько дней стало ещё более туманным.

На работе я хотя бы могу отвлечься. Там я завалена делами по самое горло и времени на посторонние мысли не остаётся. А вот дома...

По позвоночнику пробегает озноб. Боже, я чувствую себя сейчас какой-то школьницей, которая у строго папы отпрашивается погулять.

— И... я бы хотела... после всех сеансов вернуться обратно на работу, — выпаливаю на выдохе.

— Тебе в начале нужно сходить к репродуктологу на осмотр. Ты на больничном, забыла? — отвечает сухо.

— Я не забыла. Я имею ввиду, если врач меня выпишет...

— Вот если выпишет, тогда и буем говорить. А сейчас я в этом смысла не вижу.

Тяжело выдохнув, откидываюсь на спинку сидения и отворачиваю голову к боковому окну.

Господи, какой же он тяжёлый человек. От перемен в его настроении меня и саму уже штормит.

Сегодня погода в Питере особенно серая и с самого утра меня дико клонит в сон. Особенно сейчас, под мерное укачивание машины и тихую музыку из радио, звучащую лёгким фоном. Глаза так и норовят закрыться.

А, может, это курс иглотерапии так влияет. Там же врач втыкает иголки в какие-то определённые точки, и каждая за что-то отвечает.

Честно признать, я изначально довольно скептически отнеслась. Но уже после первого сеанса моё самочувствие начало постепенно улучшаться. Меня уже два дня не рвало. Осталась лёгкая тошнота, но к ней я уже привыкла и знаю, как можно её побороть. Обычно долька лимона помогает облегчить состояние, или мятные конфеты.

Чувствую, как сидение рядом с моим бедром слегка прогибается. И рецепторов касается лёгкий древесный аромат, от которого моё сердце автоматически начинает стучать чаще и проваливается куда-то под пупок.

Дыхание на шее. Мимолётное, но я успеваю его уловить. От него по горлу и ключицам стелется табун мурашек.

Щелчок.

— Инна, мы приехали, — низкий голос разрывает тёмную пелену.

Я резко распахиваю глаза, и только сейчас до меня доходит, что я уснула прямо в машине. Уснула и даже этого не заметила.

Тру лицо ладонями и рассеянно оглядываюсь по сторонам, потому что после сна мозг работает несколько заторможенно.

Мой ремень безопасности отстёгнут, но это точно сделала не я. Значит, Воронцов его отстегнул. Видимо, отсюда и запах его одеколона, который я даже через сон ощущала. И дыхание на моей коже. Его дыхание...

— Подождите, а... куда вы меня привезли? — запоздало спохватываюсь, вслед за Воронцовым выйдя из машины.

Мы находимся возле какого-то высокого многоэтажного дома. Явно не времён сталинской или брежневской постройки. И это абсолютно точно не мой район.

— Мы не ко мне домой, я так понимаю? — перевожу на Воронцова вопросительный взгляд.

— Правильно понимаешь, Александрова.

Заблокировав двери автомобиля, Воронцов направляется к одному из подъездов высотки, и я следую за ним.

Теперь-то всё в моей голове встало на свои места. Вот почему в течении последних нескольких дней босс молчал и не досаждал мне своим вниманием. Он квартиру подыскивал. И, судя по всему, нашёл.

— Глеб Викторович, вы решили снять мне новое жилье?! — вскидываю голову на шефа, когда вслед за ним захожу в просторный лифт.

— Я решил, что из твоей коморки ты должна переехать. Только не говори, что тебя это удивляет, Инна.

Меня это не удивляет. Более того, это было ожидаемо. Я прекрасно понимала, что остаться в своей квартире, Воронцов мне не даст. Да я и сама от части готова с этим согласиться. В той маленькой однокомнатной квартирке, которую я снимаю нет места для двоих детей.

И всё равно. Всё внутри меня протестует этой диктатуре.

— Глеб Викторович, такие вещи вы не можете решать за меня, не обсудив, — поджав губы, крепче стискиваю в руках свою медицинскую карту. — Я не ваша собственность. То, что я ношу ваших детей не делает меня вашей женой! Я свободный человек. И решение, где и когда снимать квартиру я буду принимать самостоятельно. Я даже имею право вовсе сделать это без вашего участия.

— Не имеешь, — двери лифта открываются и Воронцов решительным шагом выходит в светлый мраморный подъезд.

— Что значит, не имею? — выдыхаю, следуя за Воронцовым.

Я почти не смотрю по сторонам, сосредоточив взгляд на затылке босса. Но краем глаза всё равно улавливаю, что ремонт в этом доме присутствует даже в парадной. Полы и стены выложены красивой мраморной плиткой и сам этаж поделён на отсеки - небольшие дополнительные коридоры всего по три квартиры в каждом.

— Это значит то, что я сказал, Инна.

Мы подходим к одной из дверей. Глеб Викторович достаёт из кармана связку ключей, отпирает замок и подталкивает меня вперёд, первой позволяя войти в квартиру. И уже с порога я понимаю, что это не квартира, которую кто-то хочет сдать.

Она выглядит обжитой. Не дожидаясь приглашения, я прохожу через коридор в широкую гостиную. Нехорошее предчувствие расползается у меня по груди с каждой секундой по мере того, как я оглядываюсь по сторонам.