Израиль и (не)контролируемые территории. Уйти нельзя остаться - Алек Эпштейн

Правительство А. Шарона (2001–2006) и правительство Э. Ольмерта (2006–2008): от двусторонних соглашений к одностороннему размежеванию

После того как в начале февраля 2001 года Эхуд Барак проиграл выборы Ариэлю Шарону, израильское руководство оказалось в очень сложном положении. Команда переговорщиков Эхуда Барака предложила Ясиру Арафату максимум уступок, на которые Израиль в принципе мог пойти, – и этого оказалось мало. Проблем тут было три.

Во-первых, подавляющее большинство израильтян предложения, сделанные командой Э. Барака, отвергали, в особенности те, которые обсуждались в декабре 2000 года («параметры Клинтона») и в январе 2001 года в ходе переговоров в Табе. Утверждения некоторых авторов о том, что Э. Барак с треском проиграл выборы 2001 года потому, что не сумел добиться подписания мирного соглашения, едва ли верны – скорее напротив, подписание мирного соглашения на таких условиях поставило бы Израиль на грань гражданской войны, а жизни самого Э. Барака угрожала бы не меньшая опасность, чем та, что угрожала И. Рабину после подписания Соглашения Осло-2 в сентябре 2005 года. Продолжение политического курса кабинета Э. Барака не отвечало устремлениям и чаяниям подавляющего большинства израильтян.

Во-вторых, те уступки в Иерусалиме и в Иудеи и Самарии, на которые пошли члены команды Э. Барака, были неприемлемыми лично для А. Шарона. Следует отметить, что уже после переговоров в Кемп-Дэвиде израильтяне пошли навстречу палестинцам по трем основным вопросам.

– По Иерусалиму. Скорректированное предложение израильтян подразумевало передачу под палестинский суверенитет 2,5 кварталов Старого города (двух кварталов полностью – мусульманского и христианского, а также половины армянского квартала). Таким образом, Израиль снял требование по установлению своего суверенитета над аль-Харам аш-Шариф (Храмовой горой). Э. Барак продолжал выступать против передачи суверенитета над аль-Харам аш-Шариф палестинцам, однако был готов согласиться с установлением «исламского суверенитета» (что, по сути, соответствует ранее заявленному предложению Я. Арафата о передаче Храмовой горы под контроль Египта, Иордании, Марокко и организации «Исламская конференция»). Израиль дал согласие на «ограниченный палестинский суверенитет» («суверенитет-минус»), при котором палестинцам было бы запрещено проводить раскопки под Храмовой горой.

– По границам (территориальный вопрос). В соответствии с предложениями американцев, под палестинский суверенитет должно было быть передано около 96 % Западного берега с одновременной компенсацией за счет выделения им других территорий в Израиле. В ходе переговоров в Табе речь шла в целом о получении палестинцами контроля над 94 % Западного берега с «разменом» (land swap) 6 % части палестинских территорий на 3 % территории Израиля, которая переходила бы палестинцам. Израильские представители также выразили согласие создать так называемый город беженцев на подлежащей передаче палестинцам территории вблизи Халуцы в пустыне Негев.

– По поселениям. Израиль дал согласие на ликвидацию всех поселений, находившихся за пределами крупных поселенческих блоков. Тем самым израильтяне пошли дальше своих кемп-дэвидских позиций, по которым поселенцам предлагался выбор – эвакуироваться или остаться под палестинским контролем. Однако новая вспышка палестино-израильского противостояния – начало второй интифады – показала категорическую невозможность оставить еврейские поселения под палестинским контролем.

Израильские представители также отступили от требования о сохранении контроля над границами создававшегося Палестинского государства с Иорданией и Египтом. Они согласились эвакуировать все еврейские поселения из сектора Газы, а также вывести еврейских жителей из Хеврона. Обсуждалось и прекращение израильского строительства в двух новых районах Восточного Иерусалима: Хар-Хома и Рас-эль-Амуд. В Табе было подтверждено уже имевшееся по прежним переговорам понимание в вопросе об Иерусалиме: все арабские кварталы являются частью палестинского Иерусалима, в том числе районы Рас эль-Амуд и Шейх Джаррах. Разногласия касались района мечети Аль-Акса, Западной стены (Стены Плача) и еврейских кладбищ[278].

Гилад Шер, едва ли не наиболее близкий политический соратник экс-премьера Эхуда Барака и руководитель делегации по переговорам с представителями Палестинской администрации, свидетельствует о том, что уже в ходе переговоров в Табе во второй половине января 2001 года Ахмед Куреи (Абу-Алла) и Саиб Арикат, палестинские политики, не считающиеся непримиримыми радикалами, «с порога» отвергли проект урегулирования, который предусматривал уход Израиля с 92 % территорий Западного берега и эвакуацию как минимум 90 израильских поселений[279]. Представленная палестинскими представителями карта хотя и допускала возможность аннексии Израилем ряда поселений в районе Ариэля, Гуш-Эциона и Латруна, предусматривала уход Израиля как минимум с 96,5 % контролируемых территорий, а также эвакуацию Кирьят-Арбы и всех еврейских поселений в районе Большого Иерусалима, созданных после 1967 года, в том числе Маале-Адумим и Гиват-Зеэва, а также новых еврейских районов Восточного Иерусалима Хар-Хома и Рас-эль-Амуд[280]. По словам тогдашнего министра иностранных дел Израиля Шломо Бен-Ами, в Табе израильские участники переговоров выразили готовность передать под палестинский контроль 94 % территорий Западного берега, что требовало бы эвакуировать 102 поселения[281]. Г. Шер утверждает, что израильская делегация настаивала на аннексии (в том числе и на условиях долгосрочной аренды) территорий Западного берега общей площадью 650 квадратных километров[282]. Ш. Бен-Ами приводит другие данные: Израиль требовал территории общей площадью 440 квадратных километров, где которых находятся 32 поселения, в которых на тот момент проживали 137 тысяч человек[283]. Палестинцы же, по его словам, были готовы согласиться на аннексию Израилем территорий общей площадью 131 квадратный километр (требуя при этом равноценной компенсации из суверенной территории Израиля в пределах «зеленой черты»), на которой находилось всего 17 поселений, в которых проживали лишь 32 тысячи еврейских поселенцев[284]. Стороны так и не смогли прийти к соглашению.

Почти все предложения команды Э. Барака были категорически неприемлемыми для нового израильского премьер-министра и членов сформированного им кабинета. Первейшая задача А. Шарона состояла в том, чтобы дезавуировать все то, что было сказано официальными представителями Израиля в ходе переговоров 2000–2001 годов. Эта задача облегчалась двумя факторами – как тем, что никаких соглашений в итоге подписано не было, а раз так, не существовало никаких обязывающих документов, которым Израиль должен был следовать, так и тем, что за две недели до избрания нового премьер-министра в Израиле к власти в США пришел новый президент, который абсолютно индифферентно отнесся к «параметрам Клинтона» и всему ближневосточному переговорному наследию предыдущей администрации. Спустя менее чем семь месяцев после саммита в Кемп-Дэвиде Я. Арафат остался единственным из его участников, остававшийся на своем посту.

В-третьих, большое значение имел тот факт, что палестинцы начали вооруженное восстание спустя несколько недель после саммита, на который израильские руководители возлагали надежды, касавшиеся выработки соглашения об окончательном мирном урегулировании конфликта. В результате в израильском обществе сформировалась и окрепла доктрина, гласившая, что Израилю просто не с кем вести переговоры на палестинском направлении, что руководство ПНА в принципе не стремится к мирному урегулированию. Следствием этого разочарования стало ужесточение израильских позиций, ибо – зачем выражать готовность к уступкам во имя мира, когда возможность мирного урегулирования более вообще не стоит на повестке дня?!

Здесь и прошла линия водораздела. Если раньше в израильском обществе спор шел между сторонниками доктрины «неделимой Эрец-Исраэль» и приверженцами формулы «территории в обмен на мир», то после сентября 2000 года в обществе окрепло осознание того, что Израиль не может и не сможет добиться мирного урегулирования ни при какой готовности к территориальным уступкам. Если до этого полемика велась о том, стоит ли мирный договор, долговечность которого никто не мог гарантировать, отказа от тех или иных территорий, важных с исторической, религиозной, символической или военной точки зрения, то теперь пришло осознание, что никакой отказ Израиля от территорий, занятых в ходе Шестидневной войны и все еще контролировавшихся им, не способен обеспечить Израилю мир. С некоторой точки зрения, контролируемые территории потеряли свою ценность, ибо исчезла все время отвергавшаяся, но при этом не забывавшаяся надежда обменять их на «мир». Возможный уход с территорий потерял свое главное практическое и моральное оправдание.