Фронтовик. Без пощады! - Юрий Корчевский

Когда в списке был зачеркнут адрес последнего комиссионного магазина, Андрей с облегчением доложил об этом Арапову.

– М-да… Перстенек наверняка у убийцы. Воры – они крадут для продолжения легкой жизни: рестораны, выпивка, девки. Они стараются побыстрее избавиться от краденого – это же улика, поэтому продают вещь за половину, а то и треть цены перекупщикам. Перстень дорог, и даже треть его цены – сумма изрядная. Такую редкую вещь обязательно приметили бы в ломбарде или комиссионном магазине.

– Вор, или воры – те, кто перстень забрал, – могли его проиграть в карты.

– Ты всерьез полагаешь, что Тищенко мог впустить в квартиру вора? Это исключено. Он не был связан с криминальным миром, не пересекался никогда. Сомневаюсь, что на склоне лет он пустился во все тяжкие – люди в таком возрасте не меняют привычки. Так что могу поспорить: перстень не у профессионала-домушника. И к тому же они на мокруху стараются не идти. Вор для уголовников – специальность уважаемая, а убийца – мясник. Так что, найдя убийцу, мы отыщем и перстень. Или, если тебе так больше нравится, то наоборот: найдем перстень, стало быть, его обладатель – убийца.

И тут же резко, без перехода:

– Ты в канцелярию ходил?

– Нет.

– Вдруг ответы на запросы пришли?

– Я мигом.

Андрей сбегал в канцелярию и забрал два письма с ответами на свои запросы. В кабинете он с видимым нетерпением вскрыл конверты и прочел письма.

Оба ответа его шокировали, и он протянул листки Арапову:

– Либо я сошел с ума, либо этого Фандеру надо брать.

Арапов тоже прочитал ответы.

Одно письмо гласило, что Фандера Семен Прокопьевич умер и похоронен в 1946 году, запись актов гражданского состояния под номером 183, в городе Смоленске. Второе письмо – из Санупра Советской армии – гласило, что военнослужащий Фандера С. П. находился на лечении в полевом госпитале по поводу минно-взрывной травмы с ампутацией левой стопы.

– А кто его допрашивал? – спросил Андрей.

– Наш опер, Савицкий.

– В протоколе ничего нет о том, что он хромой или ходит с палочкой.

– Он же свидетель, кому какое дело – с палочкой он или хромой?

– Надо поговорить с Савицким.

– Нет ничего проще.

Арапов снял трубку телефона, покрутил диск и набрал номер:

– Володя, привет. Арапов беспокоит. Неделю назад ты допрашивал некоего Фандеру. Да, по делу о самоубийстве в Лялином переулке. Попытайся вспомнить, как он выглядел.

Некоторое время сыщик слушал, потом задал наводящий вопрос:

– У него какие-нибудь физические дефекты или изъяны были? Ну, скажем – косоглазие?

– Ага, ничего не заметил? Тогда вопрос в лоб: он не хромал? Может, палочкой пользовался? Тоже нет? Спасибо, бывай!

– Надо брать Фандеру! Чует мое сердце, он убийца!

Андреем овладело нетерпение. Он был, как гончая собака, учуявшая добычу.

– А если у него протез хороший?

– Это у мертвеца-то? Он же по документам похоронен еще два года тому назад!

– У человека могли быть другие причины. Вдруг он дезертир, от призыва уклонялся? Взял паспорт умершего? А в деревне паспортов нет, справка из сельсовета без фотографии. Да, совершил подлог документов, жил под чужой фамилией. Расследуем и привлечем. А убийцей может оказаться совсем другой человек. И, пойдя по следу Фандеры, мы зайдем в тупик. Наша цель – собрать улики и отправить в тюрьму виновного за конкретное преступление, в данном случае – статья сто тридцать шесть.

Андрей был вынужден признать правоту Арапова.

– И что теперь делать?

– Идти домой, спать. Вызывай повесткой Фандеру на допрос – в статусе свидетеля. Если он убийца, то его это не должно насторожить. А вот вопросы надо тщательно продумать, загнать его в ловушку.

В самом деле, за окнами уже начало смеркаться. С переходом в МУР Андрей стал возвращаться домой совсем поздно. Времени на личную жизнь, развлечения, скажем – выходы в кино, парк – совсем не оставалось. Утром умылся, побрился, чаю выпил – и на службу. Впрочем, другой жизни, более спокойной, Андрей себе не представлял. Он удивлялся, как можно весь день сидеть за столом или стоять за станком, ежедневно выполняя одну и ту же работу, скажем – вытачивая деталь.

Явка Фандеры на допрос была назначена на четыре часа пополудни.

Андрей полистал дело, чтобы освежить в памяти детали, набросал список вопросов, мысленно прикинул, какие ответы может дать подозреваемый, вписал еще два вопроса. Потом показал листок Арапову. Тот вычеркнул один пункт и вписал два новых.

День тянулся медленно, и Андрей то и дело поглядывал на часы.

Ровно в шестнадцать часов раздался стук в дверь.

– Входите.

Андрей видел Фандеру в первый раз. С виду – обычный пенсионер, выглядит немного моложе своих лет. Одет скромно, но чисто. А вот глаза неприятные, бесцветные и какие-то… словами не объяснить. Вроде взором в душу проникнуть хотят, прочитать твои мысли.

Фандера прошел, сел на предложенный стул. Никакой хромоты, никакой палочки, походка не раскачивающаяся, как у людей на протезах. Да и поскрипывают отечественные протезы – но других не было.

Хороший протез был редкостью. После войны калек появилось много, а протезных мастерских по пальцам пересчитать можно. Вот и мастерили инвалиды сами себе убогие деревяшки вместо ног. А если не было руки, заправляли пустой рукав пиджака или рубашки за поясной ремень.

А уж когда, усевшись, Фандера стал слегка постукивать левой ногой, как бы отбивая ритм, Андрей окончательно понял, что ноги у подозреваемого свои, а не протезы. И что он нервничает. По лицу и рукам не скажешь, а нога волнение выдает.

Допрос начал Арапов. Сначала он, заполняя шапку протокола, задавал вопросы совсем простые – фамилия, имя, отчество, место и год рождения, и Фандера успокоился.

Затем последовали вопросы по якобы самоубийству Тищенко: видел ли он когда-либо у самоубийцы пистолет или драгоценности, при каких обстоятельствах и когда они познакомились, как часто и по какому поводу встречались?

Фандера отвечал быстро, не задумываясь, но очень коротко и односложно – ведь за детали всегда зацепиться можно. И чем дольше длился допрос, тем сильнее у Андрея было ощущение, что подозреваемый уже имеет богатый опыт допросов – не раз и не два допрашивался или допрашивал сам.

Наверное, такое же чувство появилось и у Арапова. Он неожиданно спросил, хотя этого вопроса на листке не было:

– Вы уже были под следствием или судом?

– Не привлекался никогда. Да я же говорил вашему сотруднику об этом еще в первый раз.

– Да-да, я читал, просто уточняю.

А потом пошли вопросы с листка, и стиль ответов Фандеры изменился. Теперь он стал давать ответы после некоторого раздумья, взвешивая слова, словно остерегаясь сказать лишнее. Вопросы явно насторожили его – ведь они были не о Тищенко, а о нем самом.

Фандера был сообразителен, и, едва образовалась небольшая пауза, сразу спросил:

– Вы меня в чем-то подозреваете?

– Как возможные версии, мы обязаны проверить всех, кто был вхож в квартиру самоубийцы.

Фандера успокоился, и тут Арапов спросил:

– Вы служили?

– Да, был в действующей армии и комиссован в тысяча девятьсот сорок четвертом году по ранению.

– Сожалею. А куда было ранение?

– Да в плечо. Пуля навылет прошла, могу рубец показать.

– Увольте, мы же не врачи. А вот доктор наш, судмедэксперт, вас сейчас действительно осмотрит.

Фандера сделал удивленное лицо, но что он мог возразить?

Арапов позвонил по телефону, и через несколько минут в кабинет вошел судмедэксперт:

– Здравствуйте. В чем проблема?

– Надо осмотреть возможные следы ранений – рубцы, швы на теле этого гражданина.

– Попрошу раздеться.

На левом предплечье Фандеры след от ранения был – пулей был выхвачен изрядный кусок мышц и кожи с выходной стороны.

Эксперт направил на руку свет от настольной лампы и покачал головой:

– Еще ранения были?

– Осколочное, в левую ногу.

У Андрея от волнения заколотилось сердце: сейчас Фандера покажет протез, и справка Санупра подтвердится.

Подозреваемый завернул широкую штанину брюк: на голени – мелкие шрамы от осколков, но стопа на месте.

Сыщики переглянулись.

– Можете одеваться, – сказал эксперт. Потом он подошел к Арапову и что-то прошептал ему на ухо.

– Спасибо. Надеюсь, заключение будет?

– Если не срочно, завтра представлю.

Эксперт ушел, а Фандера стал качать права:

– Я фронтовик, кровь за Родину проливал, а вы обижаете меня, раздели. По какому праву? Я буду жаловаться вашему начальству!

– Имеете полное право, – спокойно ответил Арапов. – А сейчас я подпишу ваш пропуск, и вы можете быть свободны.

Фандера не мог скрыть радостно блеснувшие глаза.

Арапов вручил ему пропуск, и Фандера, демонстративно не попрощавшись, вышел.

Арапов тут же снял трубку и набрал номер:

– Он вышел. Одет… – Сыщик довольно точно описал одежду Фандеры.

Андрей подпрыгнул на стуле: